Слова, начинающиеся на СВ
СВАЙКА, русская народная игра. — См.: ИГРЫ.
СВАДЬБА, торжественный обряд, совершаемый при заключении брака. Есть множество описаний свадеб XIX — н. XX в. из разных районов России, и позднее зафиксированы воспоминания старых людей о их молодости, о рассказах старших на эту тему. Изучение этих материалов показывает, что в народном ритуале нет такого эпизода, в котором в том или ином виде не проявилось бы христианское мировоззрение его создателей и исполнителей.
Оно заметно уже в предсвадебный период в серьезном отношении к выбору брачной пары (см.: Жизненный цикл) и к родительскому благословению (см.: Родители и дети), без которого, по народному убеждению, опирающемуся на церковные положения, не могло быть счастья в последующей жизни. Пословица «Родительское благословение дом созидает, а материнская клятва (проклятие. — Т. Л.) до основания разрушает» явно повторяет текст из православного чина венчания: «Помяни Боже и воспитавшыя их родители: зане молитвы родителей утверждают основания домов» (Требник). Угроза со стороны родителей не дать благословения на брак заставляла часто молодых людей отступать от своих планов. Получив благословение, невеста благодарила родителей, а также всех, к кому она обращалась, такими словами: «Спаси, Христос, мово родимого батюшку на Божьем благословеньице» (лишь детям отвечала «Спаси, Христос, на добром словечке») (Калужская губ.).
Обряд родительского благословения считался столь обязательным, что иногда, если у жениха или невесты не было ни родителей, ни крестных, выполнявших в таких случаях роль посаженых родителей, то их, как писал очевидец из Шуйского у. Владимирской губ., «благословляли чужие, соседи или же те, у кого они жили; совершение обряда приводило к тому, что богоданные дети начинали почитать их как новых родителей и считать их дом за свой родной дом».
Значение благословения при заключении брака определялось сложившимся в православной среде неписаным нравственным законом: начинать любое жизненно важное дело с испрашивания на него благословения. В комплексе крестьянских религиозно-этических оценок благословение рассматривалось как признание нравственной правоты задуманного и вследствие этого как залог успеха; оно расценивалось не только как одобрение или разрешение того лица, у которого было испрошено, но и как гарантия поддержки Бога и всего мира христианских святых: обычная формула ответа при просьбе благословить «Бог благословит».
По общерусской традиции для окончательного договора о свадьбе стороны собирались в доме у невесты. Названия этой встречи («заручины», «рукобитье», «запоины», «образованье») отражали ее содержание. Обрядовая часть начиналась с того, что хозяева зажигали перед иконами свечи или лампадку. Кроме обязательного рукобитья, имевшего массу вариантов исполнения, и завершающей вечер совместной трапезы, согласие сторон всегда закреплялось совместной молитвой и целованием иконы, после чего следовало обычно благословение иконой жениха и невесты их родителями. С этого момента расстройство свадьбы было почти невозможно.
Первый день свадьбы был заполнен приготовлениями и сборами жениха и невесты к венцу. Свадебные акты следовали один за другим по сценарию, принятому в данной местности, и каждый из них предворялся ритуалом благословения. Благословение испрашивалось у всех присутствующих, но прежде всего у родителей: «Ай у тебя, Маринушка, родинушки нету? Некому стоять у конец стола да некому просити у Господа Бога доли и счастья великого? — Есть у меня родинушка, да родимый батюшка. Он будет стоять у конец стола. Он будет просить у Господа Бога доли и счастья великого» (Орловская губ.). Обращаясь к родителям, невеста подчеркивала: «Не прощу у Вас ни злата, ни серебра, а прошу у Вас Божьего благословения». На что родители отвечали: «Бог благословит Божее творить»; «Бог тебя благословит, дорогое дитятко желанное. Надели тебя Господь таланом, участью великой, своей Господней Божьей милостью».
Освященное Церковью, родительское благословение воспринималось одновременно и как Божье.
Вслед за родителями благословляли крестные, роль которых при заключении браков их крестниками по обычаю была очень велика. Они участвовали в семейном совете при выборе брачной пары. Благословение крестных, особенно, пожалуй, крестной матери, считалось столь же необходимым, как и родных родителей. При той опасности порчи, которая «подстерегала» жениха и невесту, благословение духовных родителей, как верили, могло быть особенно действенным. Так, например, в Масальском у. Калужской губ. на женихе и невесте на протяжении всей свадьбы были надеты кресты, которыми их благословляли крестные. К заболевшей крестной ходили домой, чтобы получить благословение. Крестные по традиции несли вместе с родителями нравственную ответственность за целомудрие невесты. На некоторых этапах свадьбы они заменяли родителей. В соответствии с местными традициями они исполняли определенные обрядовые роли. Некоторые обрядовые действия были «закреплены» именно за крестными. Так, в Смоленской губ. крестные везли постель и украшали дом у жениха невестиным рукоделием. В некоторых вариантах свадьбы обрядовый хлеб пекли обязательно крестные матери. Иногда они готовили специальные дары для крестников. Например, в Перемышльском у. Калужской губ. лошадь жениха покрывали большим полотенцем, приготовленным его крестной. В Коротоякском у. Воронежской губ., по сообщению известного этнографа-исследователя Н. П. Гринковой, крестная мать невесты-сироты перед свадьбой обходила всех женщин в селе и каждая давала полотнище ткани, из которого девушка шила поневы. В центральной части Псковской губ. крестные должны были держать в церкви венцы над молодыми и называли их поэтому «венчальные батька и матка».
Вслед за крестными молодых благословляли все родные по степени близости, а затем и все присутствующие на свадьбе. Традиция обязательного участия всего «рода» в свадебном ритуале сказалась и в обрядах прощания с домом.
По общерусской традиции, невеста-сирота, как и жених, перед венчанием посещала кладбище, с тем чтобы проститься с умершими родителями, испросить у них благословения. Но, судя по некоторым сообщениям, прощание с умершей родней («поклониться праху предков») входило в свадьбу как обязательный элемент. Так, в Калужской области невеста начинала обряд прощания с обращения к умершим предкам — «родителям». Обращаясь в святой угол, она кланялась, плакала и просила предков благословить ее.
Приглашая к благословению, дружка (или лицо, выполняющее функции ведущего) часто прибегал к шутливой манере, смягчающей торжественность происходящего, при этом он выделял присутствующих по степени родства, половозрастным группам, а также разделял приглашенных, неприглашенных, а также желающих посмотреть на свадьбу, так называемых «смотрельщиков», «глядельщиков», которых всегда много собиралось на крестьянскую свадьбу, и случайных гостей. По крестьянской традиции, человек, случайно попавший в дом, где происходила свадьба, становился таким же ее участником, как и все приглашенные. Более того, если какой-нибудь странник или прохожий попадал на свадьбу, то его угощали «как хорошего гостя и появление его считали хорошим предзнаменованием для будущей жизни молодых». Эта примета основана на народных представлениях о случайных встречных, как о посланных Богом в особых случаях жизни.
Иногда свадебный ритуал включал обрядовые действия, символизировавшие, с точки зрения исполнителей, благословение ангелом. Так, на свадьбе в Орловской губ. последним при благословении жениху (видимо, и невесте. — Т. Л.) подносили грудного ребенка, которому он должен был поклониться и поцеловать его. Ребенок этот «изображал собой Ангела, посланного с небес».
Форма обращения ко всем присутствующим при благословении свидетельствует о том, что в данной свадебной ситуации наиболее существенным представлялись не семейно-родственные или соседские связи: на первый план выступало чувство религиозной общности всех собравшихся, осознание ими своей принадлежности к единому православному миру. Вот пример такого обращения: «Народ Божий, народ православный (увесь мир крещеный), Благословите молодого князя... светлое платье надеть и буйную голову гребешком расчесать». На это следовал ответ: «Бог благословит». Обращение «мир крещеный», «мир православный» — характерная и распространенная форма обращения на свадьбе. По дороге в церковь на перекрестках жених и невеста низко кланялись всем встречным и просили благословения.
На свадьбе, как и всегда во время особо важных событий, православные крестьяне обращались к Господу, Богородице и святым, прося у них защиты и благословения. «Благослови-ка, Христос истинный! Мать Божья Богородица! Мне садится молодешеньке под кутное окошечко»; «Благослови меня, Господи, Встать пред божницу золочену, Пред пресвятую Богородицу. Ты создай, Христос истинный, Мир, согласие на чужой дальней стороне С чужим добрым молодцам». В Калужской губ. обряд прощального благословения перед венчанием начинался обращением невесты к образу Богоматери: «Прости меня, Мать Пречистая, Пресвятая Богородица, прости, благослови в святой час к венцу в чужие люди», при этом невеста крестилась, кланялась перед иконой и целовала ее.
Обращалась и к любимому святому русских — Николаю Угоднику. Особой популярностью среди покровителей свадьбы пользовались святые бессребреники Косма и Дамиан — так называемые Кузьма-Демьян. Выделение этих святых на свадьбе объясняется тем, что, по народным представлениям, они считались Божьими кузнецами и поэтому в их власти было не просто благословить молодых, но и соединить их «неразрывной цепью». В обращении к «святым кузнецам» звучала идея нерасторжимости семейных уз и святости брака.
Кроме молитвенного обращения к святым с просьбой о защите и помощи, постоянно звучавшего на свадьбе, в определенные, принятые по ритуалу данной местности, моменты отдельными лицами или всеми присутствующими читались известные любимые в народе молитвы (например, часто встречается упоминание о коллективном исполнении молитвы «Достойно есть»). Обычно для чтения выбирались молитвы, содержание которых, по мнению исполнителей, наиболее соответствовало конкретному моменту. Например, считалось, что от порчи надежно защищала молитва «Да воскреснет Бог».
Ее читал от «лихова глаза» дружок, обходя свадебный поезд, ее нашептывал «сторож» над поясом, которым подпоясывали невесту, или же пояс с текстом молитвы надевали ей на голое тело. Местные традиции рекомендовали читать определенные стихи из Псалтыри. Так, при отправлении к венцу, как считали жители Острогожского у. Воронежской губ., нужно было прочитать 123 псалом, а чтение 31 стиха 67 псалма должно было помочь «совершению удачной свадьбы».
Непременным ритуалом русской свадьбы было благословение родителями и крестными жениха и невесты — порознь каждого у себя в доме и вместе при отправлении к венцу — иконой. Девушку благословляли «женской» иконой, обычно образом Богоматери, жениха — «мужской», обычно Спасителем, иногда Николаем Угодником (в некоторых местах Богородицей). Как писал наблюдатель из Владимирской губ., «обрядом благословения иконой дорожат не только в крестьянском быту, но даже и в высших сословиях».
Благословение иконой — не только завершающий, но и наиболее важный обряд довенчального периода свадьбы, духовно воздействующий на всех участников и зрителей. Благословенные иконы везли в свадебном поезде во все время его передвижения — в дом к невесте, в церковь, к жениху. Как правило, это делали крестные или же специальные участники свадьбы. Так, в Одоевском у. Тульской губ. впереди свадебного поезда вместе с женихом и дружкой ехали два мальчика или девочки с иконами жениха и невесты; в Михайловском у. Рязанской губ. образ жениха и две венчальные свечи, перевязанные розовыми лентами, держал мальчик лет 12, называемый «свешник»; в Мценском у. Орловской губ. вместе с невестой ехал «иконник» с образом.
Благословенную икону девушка везла с собой в новый дом как последнее напутствие и родительскую защиту. Вот как обращалась в Кадниковском у. Вологодской губ. невеста к иконе Божией Матери, называемой местными жителями «сгонною Богородицей»: «Уж ты, сгонная Богородица, Ты явись, Богородица, Прежде меня молодешеньки, На чужой дальней стороне Ты меня встреть, Богородица, На пути на дороженьке»; «Ты явись-ка, Богородица, Прежде меня на чужую сторону. Ты вложи-ка, Богородица, чужому отцу-матери жаленье в ретивое сердце обо мне молодешеньке». В некоторых местах икону обязательно вносили в дом прежде, чем туда войдет новобрачная.
После совершения всех обрядов приготовительного характера наступал торжественный момент отправления жениха и невесты в церковь к венчанию. Церковный обряд соединял две важнейшие для создания семьи функции — религиозное освящение и юридическую регистрацию. За своевременным исполнением обряда с момента принятия и по мере утверждения христианства в России следили и церковь, и государство. Во 2–й пол. XIX — н. XX в. церковный обряд, как мы можем судить по многочисленным описаниям, являлся важнейшей частью народного ритуала. При описании обрядовой жизни народа бытоописатели и исследователи прошлого, как и советские ученые, уделяли мало внимания освящению христианских обрядов, преуменьшая их значение и даже вынося за рамки традиционной духовной культуры народа. Рассматривая по источникам традиции русского крестьянства XIX — н. XX в., мы не можем разделять «народные», то есть родившиеся в разное время в народной среде, и «христианские», то есть привнесенные церковью элементы, обряды и представления, поскольку такого разделения не существовало в самой крестьянской культуре.
При всем многообразии русской свадебной традиции нам не встретилось случаев, когда бы венчание следовало за свадьбой и узаконивало бы совместное проживание до венца. Таинство венчания не просто вошло в свадебный ритуал; среди разнообразных обрядов первого дня, назначение которых — постепенный перевод жениха и невесты в новый половозрастной и социальный статус, венчание заняло место кульминации перехода. Все акты довенчального периода как бы подготавливали молодых людей к предстоящему событию, поэтому, например, одевание, причесывание, провожание сопровождалось плачами и причитаниями. После венчания причитания прекращались и начинались обряды, символизировавшие совершившийся переход. Одним из доказательств сказанного может служить постепенность изменения прически новобрачной. До венца происходило обрядовое расплетение косы — прощание с девичеством. К венцу ехала (и венчалась) с распущенными волосами. Необычность этой прически — ведь ни девушки, ни женщины с распущенными волосами не ходили, свидетельствует об отношении к венчанию как к обряду переходному. После венца, часто сразу же в церкви (в притворе, в сторожке), совершался обряд повивания, то есть заплетения волос «по-бабьи» и надевание головного убора замужней женщины. Одевание женского головного убора по русской традиции происходило после венчания, но до брачной ночи, то есть до того, как девушка фактически становилась женщиной. Таким образом, по народным представлениям, венчания было достаточно для признания перехода девушки в половозрастную категорию женщин. С этого момента девушка уже считалась женщиной, а жених и невеста назывались «молодыми».
В отношении к таинству венчания мы видим убежденность в том, что венчание соединяет молодую пару «вечно-навечно». Народный взгляд на нерасторжимость брака соответствовал церковному.
Одно из основных народных представлений, определяющих поведение на свадьбе, — боязнь порчи жениха и невесты и стремление избежать ее. Обычно большое внимание уделялось и уделяется в литературе применению широко известных оберегов нехристианского происхождения. Естественно желание авторов обратить внимание на экзотические, необычные эпизоды народного обряда. Между тем на протяжении всей свадьбы мы постоянно видим предохранительные действия, имеющие христианскую основу. Кропление святой водой совершалось во время различных свадебных актов: ею кропили лошадей, постели молодых. При одевании жениха и невесты произносили молитвы, прятали им под одежду переписанные тексты молитв. Кроме нательных крестов, которые носили постоянно, жениху и невесте надевали кресты на верхнюю одежду. Невесте такой крест надевался иногда поверх большого платка, которым она была покрыта от сглаза. Для защиты новобрачных постоянно прибегали к изображению креста: дружка крестил кнутом три раза дверь помещения, в котором должны были ночевать новобрачные, крестил каждое кушанье: крестообразные движения хлебом-солью над женихом и невестой делали все благословляющие; даже солома, которой были покрыты полы в день свадьбы, посредине избы, в переднем углу и у двери настилалась крестообразно — с целью предохранения от прихода злых людей. Перед повиванием после венца священнику подавали женский головной убор, который предстояло надеть молодой, с тем чтобы он прочел над ним молитву и окропил святой водой. Во избежание порчи перед отправлением поезда дружка три раза обходил его с иконой, с той же целью часто просили священника вывести из церкви и проводить молодых до дома с крестом.
Обязательным элементом русского свадебного ритуала было публичное признание факта невинности невесты. Однако способы, которыми присутствующие оповещались об этом, были различными. На юге, западе и в меньшей степени центре России происходило прилюдное предъявление доказательств невинности девушки (простыни, рубашка). На свадьбе русского Севера девушка была избавлена от принудительной проверки, она сама, посредством определенных обрядовых действий, заявляла освоем «честно-похвальном девичестве». Во время причитаний при расплетении косы невеста с гордостью заявляла о своем праве прикрепить по обычаю «дивью красоту» — ленту к иконе Божьей Матери: «Я возьму да дивью красоту, я снесу ко Миколе Святителю. Я повешу дивью красоту на Пресвятую Богородицу. Придут люди добрые, они Богу молитися, дивьей красоте дивитеся. Она честно изношена, она к месту приложена». Поведение девушки по севернорусской традиции определялось лишь ее внутренними религиозно-нравственными убеждениями, страхом Божьего наказания не только за нецеломудрие, но и за еще больший грех — осквернение священных предметов, скоторыми ей нужно было соприкоснуться. Так, например, в Пермской губ. по обычаю невеста в церкви клала ленту из косы — «дивью красоту» в Евангелие, что служило для всех знаком ее невинности. В случае же нецеломудрия, несмотря на возможное осуждение окружающих, девушка не делала этого, боясь совершить грех. Как писал исследователь Пермской свадьбы В. Серебренников, крестьяне уверены, что если невеста, будучи «недостойной», все-таки положит ленту в Евангелие («от людей неловко»), то наверняка будет несчастлива.
Т. A. Лucmoвa
СВАРОГ, в древнерусской языческой мифологии бог огня. В его лице в дохристианской Руси поклонялись огню. В языческих представлениях Сварог есть божество, дающее жизнь
Солнцу — рождающее Дажьбога, родоначальника русских. В Ипатьевской летописи (1114) говорится: «Сего ради прозваша и богъ Сварогъ... и по семь царствова сын его именемъ Солнце, его же наричють Дажьбогъ... Солнце царь сынъ Свароговъ еже есть Дажьбогь».
О. П.
СВЕНСКАЯ ПЕЧЕРСКАЯ, чудотворная икона Пресвятой Богородицы. Явилась в 1288. Черниговский кн. Роман Михайлович, будучи в Брянске, лишился зрения. Услышав об исцелениях, бывших от чудотворного образа Печерской Богоматери и от великих чудотворцев Киево-Печерских Антония и Феодосия, он послал в Печерский монастырь жертву и просил отпустить чудотворную икону к нему в Брянск. Архимандрит отпустил икону на лодке р. Десною со священником. Во время плавания провожавшие св. икону должны были ночевать на берегу р. Свены. Когда встали поутру, то не нашли иконы в лодке, а увидели, что на горе против р. Свины, или Свены, стоит она на дубу между ветвями. Об этом чудесном явлении, от которого икона получила название Свенской, возвестили кн. Роману. Он поспешил отправиться пешком туда, где стояла икона, и во все время пути с сокрушением сердца и со слезами молился Пресвятой Богородице словами: «О Премилосердая Владычице Богородице, Мати Христа Бога нашего! Дай ми, Госпоже, чтобы прозреть очами и узреть свет и Твой чудотворный образ!» — и обещал построить храм и обитель. В ту же минуту князь узрел пред собою тропинку и велел поставить тут крест. Когда пришли к дереву, где стояла икона, князь опять молился. В это время он стал видеть еще лучше, увидел икону и велел снять ее с дерева. Икону снял епископ, и все с благоговением лобызали ее. Был отслужен молебен, после чего сам князь со всем народом стал рубить деревья, и вскоре общими трудами был сооружен храм во имя Успения Богоматери. Князь скоро устроил тут и монастырь и щедро одарил его деньгами, а чудотворную икону украсил золотом и серебром. Дерево, на котором стояла икона, употреблено было для икон и других предметов храма.
Заступлением Божией Матери по молитвам пред Ее Свенскою иконою не один раз получал защиту Брянск от нашествия врагов. В 1812, когда полчища французов устремились к Брянску, жители сего города и его окрестностей совершили крестный ход вокруг города с чудотворною иконою, и вскоре получено было известие, что неприятельские войска, направленные на Брянск, возвращены назад. Тогда, в благодарность за это избавление, жители Брянска в 1815 устроили на Свенскую икону золотую ризу с венцами, и тогда же был установлен крестный ход ежегодно вокруг города со святою иконою 17 августа. Свенской иконой совершено много исцелений. Жители Брянска очень чтут ее и во всех важных случаях своей жизни усердно молятся пред нею. Она писана прп. Киево-Печерским Алипием, который учился иконописанию у византийских живописцев. Икона изображается так: на золотом возвышенном троне, поставленном на амвоне, величественно сидит Пресвятая Богородица. На коленях Ее восседает Предвечный Младенец и благословляет правой и левой рукой, а Сама Богоматерь держит Его обеими руками. По сторонам трона стоят прпп. Киево-Печерские Феодосий и Антоний, оба со свитками в руках.
Празднуется 3/16 мая.
Прот. И. Бухарев
СВЕНСКИЙ УСПЕНСКИЙ мужской монастырь, Орловская еп., близ Брянска, у р. Свены, или Свины. Основан в 1288 кн. Романом Михайловичем Черниговским в благодарность за чудесное исцеление его на сем месте от слепоты по молитве пред иконой Пресвятой Богородицы, известной в настоящее время под именем Свенской. По преданию, эта св. икона, написанная прп. Алипием и испрошенная кн. Романом у Киево-Печерской обители, во время пути, находясь на ладье, плывшей по Десне в г. Брянск, ночью чудесным образом была перенесена на ветви большого дуба, росшего возле р. Свены, где на следующий день и была обретена сопровождавшими ее; здесь же по молитвам пред нею и получил исцеление кн. Роман. Богоматерь на этой св. иконе изображена восседающей на троне с сидящим на Ее коленях Богомладенцем и с предстоящими по сторонам трона прпп. Антонием и Феодосией Печерскими. Стого времени и поныне св. икона пребывала в Свенском монастыре, прославившись многими чудотворениями. На том месте, где рос дуб, на котором явилась св. икона, находилась часовня. Монастырский соборный Успенский храм был построен в 1749–56 по плану архитектора К. Растрелли. Ежегодно 11 августа, в память избавления Брянска от нашествия неприятеля в 1812, совершался с чудотворной иконой крестный ход из монастыря в город и вокруг города, а 15 августа — из города в монастырь. При соборном храме в особом здании находилась келья, в которой в 1709 жил Петр I; здесь же хранился его портрет, оставленный им на память.
С. В. Булгаков
СВЕТ, в народной традиции воплощение миропорядка (ср. белый свет), красоты, истинности, праведности.
Светоносной, солнечной природой, по народно-христианским воззрениям, обладают Бог Отец и Иисус Христос, ангелы и святые, тьму воплощают дьявольские силы. Если рай располагается на востоке и именуется «пресолнечным», то ад локализуется на западе и погружен во тьму. Освещая земную поверхность, солнце как бы передает ее во власть божественных сил, а скрываясь на ночь, оставляет во власти зла. В былинах и духовных стихах «святорусская», или «светлорусская», земля изображается как залитое светом открытое, бескрайнее пространство (выражения «белый свет» или «вольный свет» — о мире в целом). В духовных стихах эпитет «светлый» вообще сближается со «святой»: светоносность рассматривается как проявление истинности, праведности и святости (нимб в иконописи).
Солнечный свет изливается на человека как Божья благодать, и он же отвращает нечистую силу. В сказке белорусов-полещуков рассказывается о том, что Бог создал луну в помощь солнцу, черт подлетает к ней, грызет и пытается скинуть с неба; когда от луны остается небольшой огрызок, солнце направляет на черта свои лучи, и он спасается от них бегством.
Народом было усвоено и развито библейское учение о божественном происхождении света и его отделении от тьмы как первом божественном деянии (Бытие, I: 1–4). Согласно «Стиху о Голубиной книге», небесные тела имеют светоносную природу: «У нас белый вольный свет зачался от суда Божия, Солнце красное от лица Божьего» и т. д. Сверхъестественным происхождением солнечного света обусловлен и его ослепительный характер, непереносимость для человеческого глаза. По малороссийским поверьям, только праведник может смотреть на солнце и видеть, как оно «играет», переливается разными цветами.
В любовных заговорах привязанность к свету и к небесным светилам выступает как высшее проявление человеческого чувства, сравнимое с любовью к отцу и матери: девушка просит о том, чтобы молодец ее «почитал и величал светлей светлого месяца, красней красного солнца, милей отца, матери, роду и племени», а удал добрый молодец хочет, чтобы он был девице «краше красного солнца».
В загадках свет солнца ассоциируется с золотом, а луны — с серебром и молочной белизной: «Золот хозяин — на поле, серебрян пастух — с поля» (солнце и месяц), «Золотое яблочко по серебряному блюдечку катается» (небо и солнце). В похоронных причитаниях оставшаяся без отца дочь сравнивает любовь своих родителей со светом солнца, а чужих родителей — со светом месяца. Согласно языковому стереотипу, луна «светит, да не греет». Как ночное светило она связана с миром смерти.
Свет месяца, зари и звезд оказывал, по поверьям, магическое воздействие на плодовитость овец, удойность коров и наделял целебной силой соль, мыло и золу, оставленные на подоконнике в ночь под Страстной четверг. В Воронежской губ. овчары обращались к звездам с заговором: «Засветись, звезда ясная, по поднебесью на радость миру крещеному, загорись огнем негасимым на утеху; ты заглянь, звезда ясная, на двор (имярек), ты освети огнем негасимым белоярых овец его. Как по поднебесью звездам нет числа, так бы у раба (имярек) уродилось овец более того». В Киевской губ. корове давали «зоряну воду», чтобы у нее было больше молока; для получения такой воды ее выставляли в ясную ночь под звезды («зори»). В приметах яркий свет звезд предвещает богатый урожай ягод, грибов и хлеба.
В загадках свет описывается как вещь или живое существо: молоко, сукно, белая кошка, золотое веретено или золотой мост и т. п. Согласно легенде, люди сначала строили дом без окон и пытались носить в него свет, набрав его на улице в мешки или решета, и лишь позднее ангел подсказал им прорубить окна. Соответственно в посмертном жилище, как сказано в причитаниях, «сверлом окна просверлены, решетом свету наношено».
В наибольшей степени со светом связаны глаза человека, причем они не только воспринимают свет извне, но и как бы сами испускают его, а когда человек умирает, то свет «теряется» из очей. Темнота соответствует состоянию человека, убитого горем, и картина заходящего вечером или спрятавшегося за тучами солнца вполне отвечает общему эмоциональному настрою похоронных причитаний. Горе выражается здесь в том, что «не глядят да ясны очушки на белой свет» или «Пекё солнышко да не по-прежнему, как светел месяц свети не по-старому».
А. Л. Топорков
«СВЕТ», политическая, экономическая и литературная газета патриотического направления. Издавалась в Петербурге в 1882–1917. Отстаивала национальные интересы русского народа. Издатели-редакторы — В. В. Комаров, П. А. Монтеверде, Н. Э. Гейнце.
СВЕТОВОЕ ДАВЛЕНИЕ, космический фактор наряду с ньютоновским притяжением, выдающееся открытие в физике, сделанное в 1899 русским ученым П. Н. Лебедевым.
СВИРИДОВ Георгий Васильевич (3/16.12.1915–1998), выдающийся русский композитор. Окончил Ленинградскую консерваторию по классу композиции у Д. Д. Шостаковича.
Автор камерно-вокальных и вокально-симфонических произведений, музыки к драматическим спектаклям и кинофильмам («Курские песни», «Снег идет», «Весенняя кантата» и т. д.). Главная творческая тема Свиридова — тема Родины («Поэзия памяти С. Есенина», «У меня отец крестьянин», «Деревянная Русь»).
СВИЯЖСК, село в Татарии, в Верхнеуслонском р-не. Расположено при впадении р. Свияги в Волгу; после создания Куйбышевского водохранилища (1955–57) — на острове.
Основано в 1551 как крепость; база русских войск при осаде Казани в 1552. Со 2–й пол. XVI в. до 1932 город. Сохранились: Свияжский Иоанно-Предтеченский (бывший Троице-Сергиевский) монастырь с деревянной Троицкой церковью (1551, иконостас XVIII в., иконы XVI—XVIII вв.), Сергиевской трапезной церковью (1604), кельями (1820), корпусом игуменьи (1830), собором Богоматери «Всех скорбящих Радость» (1906); Успенский монастырь с Успенским собором (1556–60), Никольской трапезной церковью (1555–56), кельями, настоятельским корпусом, монастырской школой, конным двором, оградой (все — XVII—XVIII вв.); церковь Константина и Елены (1704).
СВИЯЖСКИЙ ИОАННО-ПРЕДТЕЧЕНСКИЙ женский монастырь, Казанская еп., в Свияжске. Основан в XVI в. царем Иоанном Грозным. В к. XVIII в. после пожара монастырь был закрыт, затем был восстановлен на новом месте, при Троицкой церкви, где ранее был мужской монастырь, построенный при основании города в 1551 и упраздненный в 1764. В монастыре находилась чудотворная икона прп. Сергия Радонежского, которая с Фоминой недели в течение двух месяцев носилась по городам и селам Казанской епархии. В монастыре свято оберегалась, как редкий памятник древности, первоначальная деревянная Троицкая церковь, привезенная сюда по повелению царя Иоанна Грозного. В Сергиевском храме находилась замечательная икона св. Николая Чудотворца, высеченная из черного камня, величиною в 1 вершок. Она найдена была в поле и вделана в серебряный крест, по древности относилась в XII—XIII вв.
С. В. Булгаков
СВОБОДА (вольность, воля), в понятиях Святой Руси возможность жить полноценной национальной жизнью во всем богатстве ее проявления. «Свобода праведна только через любовь, но и любовь возможна только в свободе — через любовь к свободе ближнего. Несвободная любовь вырождается неминуемо в страсть, оборачивается насилием» (Г. В. Флоровский). Главным условием свободы русского человека была соборность — свободное единение в любви к общим духовным идеалам, одинаково близким и родным и в царском дворце, и в самой бедной курной избе.
Свобода для русского человека претворялась через любовь и братство. Всякий иной путь ведет к своеволию и выпадению из национальной жизни.
Свобода носила коллективный характер и определялась принадлежностью человека к самоуправляющейся общине, которая создавала условия для свободы и самостоятельного развития каждого отдельного человека (в городах подобную роль играли самоуправляемые объединения, артели, дружины, черные сотни), ограждая его от феодальных поборов и произвола центральной власти. Распространенное заблуждение наших современников понимать свободу как абсолютную независимость человека от установленных веками традиций и обычаев национальной жизни не было бы понято нашими предками, смотревшими на такую независимость как на разнузданность и своеволие, ничего общего со свободой не имеющих.
Неограниченная свобода (воля) человека в понятиях Святой Руси оценивается отрицательно. «Своя воля страшнее неволи», «Воля губит, неволя изводит», «Боле воли — хуже доля».
Свобода в представлениях Святой Руси носит высокий духовный характер. Как справедливо отмечал исследователь В. В. Колесов: «Стремление к гармонии выражается по древнему образцу: свободен тот, кто живет в пределах собственного мира, в своем кругу, руководствуясь своим мерилом ценности и красоты, пусть даже этот мир и будет в каком-то отношении не очень хорош, но этот мир мой, знаком мне, и признаки этого мира выражают именно мое существо».
О. Платонов
СВОЕЗЕМЦЫ (земцы), категория мелких непривилегированных земельных собственников на Руси XII—XVI вв., составлявших в своем большинстве промежуточный слой между классом помещиков и крестьянством. В Пскове землевладение своеземцев было, видимо, связано с несением военной службы, а сами своеземцы составляли низший слой господствующего класса (такими же были своеземцы и в Твери). Происхождение своеземцев Новгорода было пестрым (младшие представители боярских родов, богатые крестьяне), различны были и размеры их земельных владений. С к. XV в. усилился процесс разделения своеземцев: верхушка превращалась в помещиков («служилых людей»), большая часть — в крестьян. Этот процесс завершился в к. XVI — н. XVII в.
СВОЗ, в России XV—XVII вв. сыск и возвращение беглых крестьян органами государства и вотчинной администрацией. Первые известия о свозе сохранились от 2–й пол. XV в. в связи с ограничениями крестьянского выхода. В XVI—XVII вв. своз усиливался по мере роста закрепощения крестьянства и укрепления государственного аппарата. Введение заповедных лет и запрещение крестьянского выхода в 1592–93 осуществлялось на практике путем организации своза.
СВЯТАЯ РУСЬ, особое благодатное свойство русского народа, сделавшее его оплотом христианской веры во всем мире. Жертвенное служение идеалам добра и справедливости, стяжание Духа Святого, устремленность к безгрешности и совершенству сделали русских новым Богом избранным народом. Осознание русским народом своего особого духовного предназначения прослеживается в «Повести временных лет» (XI в.). Причем богоизбранность понимается не как противостояние другим народам, а как особая миссия борьбы с мировым злом, миссия добротолюбия.
«Святая Русь, — писал А. С. Хомяков, — создана самим христианством. Таково сознание Нестора, таково сознание святого Илариона и других. Церковь создала единство Русской земли и дала прочность случайности Олегова дела».
Духовные ценности Святой Руси раскрываются перед нами в возвышенной православной этике и добротолюбии, русской иконе, церковном зодчестве, трудолюбии как добродетели, нестяжательстве, взаимопомощи и самоуправлении русской общины и артели — в общем, в той структуре бытия, где духовные мотивы жизни преобладали над материальными, где целью жизни была не вещь, не потребление, а совершенствование, преображение души!
Русское Православие, воплощавшее ценности Святой Руси, было не только религиозной системой, но и состоянием души — духовно-нравственным движением к Богу, включающим все стороны жизни русского человека — государственную, общественную и личную. Русское Православие развивалось вместе с национальным сознанием и национальным духом русского человека. По мере возвышения национального духа возвышалось Православие, и, наоборот, разложение национального сознания вело к вырождению Православия.
К Богу русский человек испытывал особое национальное чувство. «Русский Бог велик, — говорил он. — Велик Бог русский и милосерд до нас», «Жив Бог, жива душа моя», «Жить — Богу служить», «Человек ходит — Бог водит», «Нужен путь — Бог правит», «Бог пути кажет», «Человек гадает, а Бог совершает», «Без Бога не до порога», «С Бога начинай и Господом кончай», «Утром Бог и вечером Бог, а в полдень да в полночь никто же кроме Него», «С верой нигде не пропадешь», «Вера спасает», «Вера животворит», «Вера и гору с места сдвинет».
Это, конечно, не означало безоглядного упования на Бога. Нужно не только молиться, но и действовать. Только тогда молитва будет действенной: «На Бога надейся, а сам не плошай!», «Богу молись, а в делах не плошись!», «Богу молись, а добра ума держись!», «Богу молись, а к берегу гребись!»
Переменить веру Православную, считал русский человек, — смертный грех: «Менять веру — менять и совесть».
Каждое дело надо начинать с молитвы: «Не торопись, сперва Богу помолись», «Любое дело — благословясь не грех», «Дело спорится — углам помолись», «Что бы ни пришло, все молись», «Кто перекрестясь работает, тому Божия помощь», «С молитвой в устах, с работой в руках».
Однако и молиться надо, очистив себя от всякой скверны и греховных помыслов: «Лихо думаешь — Богу не молись».
В выборе веры сказался национальный характер народа. Красота богослужения, конечно, не главное, что определило выбор. Главное в том, что Православие отвечало характеру народа и позволяло ему сохранять свои народные традиции, обычаи и идеалы. В отличие от католичества, Православие не навязывало русскому народу чуждый язык богослужения (мертвую латынь), не пыталось поставить над Русской землей деспотическую власть римских пап. «Рим никогда не отвечал нашему духу и нашему характеру, — писал И. А. Ильин. — Его самоуверенная, властная и жестокая воля всегда отталкивала русскую совесть и русское сердце».
Святая Русь не противопоставляла власть светскую и духовную, а действовала по принципу: «Богу — богово, а кесарю — кесарево». Однако и «греческое вероисповедание мы, не искажая, восприняли настолько своеобразно, что о его «греческости» можно говорить лишь в условном, историческом смысле» (И. А. Ильин). Главное состояло в том, что новоиспеченные русские христиане внесли в новую веру глубокие нравственные начала, рожденные еще в дохристианский период, и прежде всего мысль о приоритете добра в жизни, о неизбежности победы добра в борьбе со злом. На Руси Православное христианство стало добротолюбием, вобрав в себя все прежние народные взгляды на добро и зло и оптимистическую веру в добро.
Крещение Руси соединило два родственных мироощущения. Так, русские внесли в Православие жизнеутверждающий оптимизм победы добра и усилили его нравственные начала, придав им более конкретный характер практического добротолюбия. Этим русское Православие отличалось от византийского, которое абсолютизировало проблему зла, его неотвратимости, преодолеть которое можно только через строгий аскетизм и мистические искания. Безусловно, Русская Православная Церковь освоила мистический и аскетический опыт Востока, особенно исихазм, но, как показывает история, в довольно узких пределах национальных традиций и обычаев. Широкой массе русского народа был чужд мистицизм в смысле «личной встречи с Богом». Путь к Богу русского народа шел не просто через бездеятельную молитву или молитвенный экстаз, хотя это тоже было, а через живое дело добротолюбия и труд, совершаемый с молитвой. Развивался на Руси и религиозный аскетизм, хотя масштабы его распространения были не столь велики. Исследователи, ищущие в русском Православии характерные особенности Восточной Церкви — аскетизм и мистицизм, — совершают серьезную ошибку, накладывая типовую схему Востока на самобытный организм Святой Руси, в котором преобладали совсем другие черты.
Аскетизм, уход от мира как средство борьбы с мировым злом в русском народном сознании допускается только для немногих монашествующих, которые пользуются огромным авторитетом. Вместе с тем отгородиться от мира высокими стенами — это еще не значит победить зло. Гораздо важнее бороться с ним повседневно в быту. Эта борьба не менее важна, чем аскетическое служение, а для большинства русских людей единственно приемлема. Первые русские христиане искали в Православии подтверждения тех духовных ценностей, которыми они жили прежде.
В отличие от Византии русское Православие смотрит на мир оптимистично. В нем нет мрачных тонов и чувства безнадежности, которыми пронизана Византийская Церковь. Русская иконопись, отражавшая мироощущение русского человека, — это жизнеутверждающий взгляд на мир, выражавшийся «в высветлении палитры, обретшей необычайную яркость и жизнерадостность, в неуклонном росте значения линии, особенно столь ценимого русскими иконописцами силуэтного очерка» (В. Н. Лазарев).
Национальный характер русского Православия служит единению нации и национальному самосознанию, а значит, способствует строительству национального государства. Еще в «Повести временных лет» приводится мысль о славянском (русском) единстве и единении Руси.
Национальный характер русского Православия проявляется в создании целого ряда национальных иконографических типов: Покров, Собор Богоматери, «О тебе радуется» и др., — отсутствующих в других христианских Церквах. В иконе «Покров» выражается идея покровительства Пресвятой Богородицы над русским народом.
Национальные русские Святые — подвижники русского Православия — все без исключения патриоты Русской Земли, для них всегда предпочтительнее скорее погибнуть, чем вступить в сговор с врагами Отечества.
В «Слове о Законе и Благодати» (XI в.) первый русский митрополит Иларион излагает духовно-нравственную суть русского Православия. Писаный закон веры без благодати мало что значит. «Закон дан на «приуготовление» благодати, но он не сама благодать: закон утверждает, но не просвещает. Благодать же живит ум, а ум познает истину». Благодать у Илариона понимается не в чисто литургическом смысле, а как духовно-нравственная категория победы добра в душе человека и вытеснение зла. Закон, по мнению Илариона, разобщает народы, так как выделяет среди них один народ. Благодать дана всем народам, она объединяет их в одно целое, тождественная истине, дает оправдание земному существованию человека. Говоря о христианах, имея в виду, конечно, прежде всего русский народ, Иларион пишет: «Иудеи в законе ищут свое оправдание, христиане на благодати основывают свое спасение; и если иудейство оправдывается тенью и законом, то христиане истиной и благодатью не оправдываются. Иудеи веселятся о земном, христиане же пекутся о небесном. И кроме того, оправдание иудейское скупо и завистливо, оно не простирается на другие народы, но остается в одной Иудее; напротив, христианское спасение щедро и благостно растекается на все земли».
Итак, Святая Русь не формальное следование закону и оправдание им, а постоянное стремление к добру, к высшему благу. Суть развития человеческой истории — во всеобщей победе благодати, добра, в отрицании прежнего формального закона, погруженного в суету земных страстей и плодящего зло.
Русский человек иначе осмысливает и само христианское благочестие: благочестивым считали не того, кто проводит время только в постах и молитвах, но того, кто добродетелен в жизни. «Слово о мытарствах» (XII в.) перечисляет нравственные преступления: ложь, клевету, зависть, гнев, гордость, насилие, воровство, блуд, скупость, немилосердие. Русский человек считал, что для спасения недостаточно одного аскетического следования заповедям Христа — необходимо, чтобы деяния человека были полезны всем, общественно значимы; лишь перед теми откроются «врата небесные», кто сознательно творит добрые дела, приносит благо ближним, ибо само неведение добра «злое есть согрешение».
По Нестору, русская история — это борьба добра со злом, вечных добрых начал человеческой души с бесовским соблазном сил зла. В этой борьбе у русского народа пробудилось национальное самосознание, проявилась его природа, «сверхвременной идеал и сверхвременное существо народа» (Л. П. Карсавин).
В «Повести временных лет» земная жизнь рассматривается как противостояние добра и зла, причем не только как борьба посланников Бога и слуг сатаны, но как противостояние добрых и злых людей. Последние опаснее бесов, ибо «беси бо Бога боятся», а злой человек ни Бога не боится, ни человека. Именно посредством их множится мировое зло. Борьба за добро, любовь к добру, добротолюбие существовали как своего рода культ в дохристианский период, после Крещения Руси они получают дополнительное обоснование и высшее освящение, но вступают порой и в противоречие с христианской догматикой. Так, Иаков Мних (XI в.) восхвалял добро, считая, что святость достигается не чудотворением, а добрыми делами. Критерий истинной христианской жизни и святости — добрые дела.
С самого начала принятия христианства Святая Русь, идеология русского народа-богоносца, столкнулась с иудаизмом, идеологией народа-богоубийцы. Примерно с конца первого тысячелетия от Рождества Христова начинается качественная сдвижка мировой истории — созданная Спасителем христианская цивилизация, подточенная тайными иудейскими обществами и сектами, подвергается эрозии. Христианская идеология в западноевропейских странах постепенно отравляется иудейскими воззрениями на мир. И на месте христианской цивилизации Запада в течение XI — XVIII вв. сначала почти незаметно, как страшная раковая опухоль, развивается иудейско-масонская цивилизация, отрицающая духовные ценности Нового Завета, подменяя их иудейским поклонением золотому тельцу, культом насилия, порока, плотского наслаждения жизнью.
На многие века Западное христианство превратилось в ширму, за которой велось строительство иудейско-масонской цивилизации. На первых порах, пожалуй, самой красивой частью этой ширмы был так называемый Ренессанс, который при покровительстве римских пап и кардиналов под псевдохристианской оболочкой фактически отверг духовные ценности Нового Завета, провозгласив эпоху плотского наслаждения жизнью, а главное, возрождение порочных языческих (дохристианских) традиций Древней Греции и Рима. Иудейская пропаганда объявляет всю эпоху подъема христианской духовной цивилизации периодом упадка и мракобесия, а так называемый Ренессанс — временем возрождения «лучших традиций древности», подразумевая под этим, по-видимому, неслыханный разврат и содомитство позднего античного общества, преуспеяние которого основывалось на жестокой эксплуатации рабов со всего мира.
Кризис Западной церкви и христианских монархий в Европе, начавшийся с момента отпадения Рима от Православия, перерос к середине 2–го тысячелетия во всеобщую катастрофу западно-христианской цивилизации. С этого момента, по справедливому замечанию великого русского философа А. Ф. Лосева, осуществляется развертывание и оформление сатанинского духа, ступенями которого были капитализм и социализм, победоносное шествие еврейских революций по Европе.
В самом деле, с момента складывания капитализма и колониальных захватов мир вошел в полосу деградации и одичания. Стремительное развитие научно-технического прогресса сильно способствовало этому, превращая человека в раба возрастающих материальных потребностей. Мир становился все более одномерным. Духовная доминанта человечества, ранее определяемая христианской цивилизацией и ценностями Нового Завета, перемещалась на периферию общественного сознания, а на авансцену истории выходили бездушие, эгоизм и ограниченность человека, живущего только потребительскими интересами.
Святая Русь не приняла антихристианских идей западноевропейского Возрождения и так называемого «гуманизма», ориентированных на жадное стяжание материальных благ и плотских утех. Она отвергла западноевропейское понятие развития как преимущественно научно-технического, материального прогресса, постоянного наращивания массы товаров и услуг, обладания все большим количеством вещей, перерастающего в настоящую гонку потребления, «жадность к вещам». Этому понятию русское миропонимание противопоставляло идею совершенствования души, преображения жизни через преодоление греховной природы человека.
Для русского человека вера была главным элементом бытия, а для западного человека — «надстройкой» над материальным базисом. Архимандрит Иларион (Троицкий) писал: «Идеал Православия есть не прогресс, но преображение... Новый Завет не знает прогресса в европейском смысле этого слова, в смысле движения вперед в одной и той же плоскости. Новый Завет говорит о преображении естества и о движении вследствие этого не вперед, а вверх, к небу, к Богу». Единственный путь преображения — в искоренении греха в самом себе: «Не вне тебя правда, а в тебе самом, найди себя в себе, овладей собой, и узришь правду. Не в вещах правда эта, не вне тебя и не за морем где-нибудь, а прежде всего в твоем собственном труде над собою».
После падения Рима и захвата иноверцами Константинополя духовный центр христианской цивилизации переместился в Россию. Мистическое значение «Удерживающего» перешло к христианскому царству Святой Руси, воплощаясь в русской православной Монархии. Как писал великому князю Московскому старец Псковского Елеазаровского монастыря Филофей, «Церковь Древнего Рима пала вследствие принятия Аполлинариевой ереси. Двери Церкви Второго Рима — Константинополя — рассекли агаряне. Сия же Соборная и Апостольская Церковь Нового Рима, державного Твоего Царства, своею Христианскою верою во всех концах Вселенной, во всей поднебесной паче солнца светится. И да знает твоя держава, благочестивый царь, что все царства православно-христианской веры сошлись в одном твоем царстве, един ты во всей поднебесной христианский Царь». В XVI—XVIII вв. духовные ценности Святой Руси приобрели значение официальной государственной идеологии. Отторжение ценностей Святой Руси, начавшееся с Петра I, деформировало общественное сознание, вызывало кровавые катаклизмы, создавая все новых и новых мучеников за ее идеи. Эти мученики были всегда — от Филиппа Митрополита до оптинских старцев, от Аввакума до славянофилов. Но после большевистского переворота мученичество стало неотъемлемой духовной принадлежностью коренных русских людей. Планомерно и организованно уничтожались русские священники и национальная интеллигенция, лучшие представители крестьянства. Идеалы Святой Руси закреплялись кровью мучеников — Русь становилась Святой вдвойне.
О. Платонов
СВЯТИТЕЛЬ, архиерей; это именование также применяется к иерарху, просиявшему в лике святых.
СВЯТКИ, время от Рождества (25 декабря/7 января) до Крещения (6/19 января). Оно выделялось в русской жизни духовным подъемом в делах церковных, праздничностью — в мирских. Особенно весело отмечались эти дни молодежью на селе. Каждый вечер устраивались «игрища» и посиделки молодежи в избах.
Примечательными чертами этого цикла были славление и колядование: ходили группами от двора ко двору, исполняли песнопения, посвященные Рождеству Христову, величания хозяину, хозяйке и их детям. Начинали обычно с церковного песнопения: «Христос рождается, славите» (отсюда и название — «славление»). Хозяева давали славильщикам (колядовщикам) угощенье.
Повсеместно распространенный обычай этот выглядел в разных районах России по-своему. Местами славление с его серьезным духовным репертуаром четко отделялось — и по времени хождения, и по составу участников — от исполнения колядок, в которых допускалось и озорство. Особенно четким было разделение, если славить ходил причт во главе со священником — с крестом и иконами. Это было как бы продолжением службы в храме; в домах оно превращалось в общесемейный рождественский праздник — участвовали и те, кто не смог пойти на службу в церковь. В иных же селениях миряне-славильщики выступали и как колядовщики.
Крестьянки д. Братская Орловского у. в 1890–х так рассказывали о новогоднем колядовании: «У нашей деревни, у Степной, и у селе Троицком под Новый год собираются бабы, девки и молодые ребята, берут два мешка, заходят с конца деревни кликать Таусеньку. Останавливаются под окном крайнего дома и спрашивают хозяина: «Кликать ли Таусеньку?» Хозяин дозволяет: «Кличьте!» Тады усе карагодом затягивают песню». Корреспондент Тенишевского бюро, записавший рассказ крестьянок, привел и текст песни — величального характера. После исполнения хозяин выносил хлеб и мясо. Компания молодежи двигалась к следующему дому и так проходила всю деревню. После обхода дворов участники собирались в одном доме, высыпали из мешков еду и закусывали. Затем начиналось гаданье под подблюдные песни.
Здесь мы видим смешанный состав участников, посещение всех дворов подряд и завершение развлечения посиделками с гаданьем. Эти черты не были обязательны для всех колядований. Участники могли разделиться по полу или возрасту.
Посещение дворов или домов могло быть выборочным. В селе Шиморском (Владимирская губ., Меленковский у., имение Шепелевых — на правом берегу Оки) в «таусниках» — так называли здесь новогоднее колядование — участвовали только девушки. Готовиться к таусникам начинали за 2 — 3 дня, а иногда и за неделю. Девушки готовили затейливые костюмы, а некоторые и маски. Готовились и в тех домах, где были женихи: там хозяйки 31 декабря с раннего утра до позднего обеда пекли лепешки (у зажиточных — пшеничные, у бедных — ржаные) — собенники. Вечером ряженые девушки толпами появлялись на улицах и пели под окнами каждого дома, где был жених. В песне называли имя той невесты, которая предназначалась ему по мнению, сложившемуся среди молодежи.
Постоянные, устойчивые пары в хороводе и особенно на посиделках были явлением распространенным. Выражению коллективного мнения на «таусниках», надо полагать, предшествовал период открытого ухаживания парня. В любом случае эта форма новогоднего обхода дворов давала возможность девушкам выразить свое отношение к предполагаемым брачным парам и оказать определенное давление на позицию старших — родителей. Разумеется, сочетание имен женихов и невест, прозвучавшее во время колядования, становилось потом предметом обсуждения в деревне.
Когда песня заканчивалась, хозяйка дома спешила к девушкам на улицу с решетом, доверху наполненным собенниками. Она одаривала их «за то, что назначали сыну ее невесту по сердцу». Девичий хор переходил к другому дому под громкие удары в железное ведро или «замирающие звуки гармони, или пронзительный писк трехструнной балалайки». К полуночи песни затихали. «Девки, тайком угостивши женихов собранными лепешками и горячими поцелуями, тихомолком расходились по домам».
В Пронском у. (Рязанская губ.) под Новый год собирались «артели» из женщин и девушек «кликать Овсень»: под окнами каждого дома исполняли величальную песню хозяину и членам его семьи, получали угощенье. «Артель» имела «известный свой участок села».
Фольклорист В. И. Чичеров, обобщая сведения о колядовании, опубликованные в 1830–40–х, писал: они «рисуют его как обряд, для проведения которого жители селения объединялись в однородные по возрасту и полу группы (иногда характер их нарушался соединением в одну группу девушек и парней). Колядующие определяли, кому быть мехоношей, то есть носить мешок с полученными подношениями. В отдельных случаях среди колядующих выделялся главарь, руководящий обходом домов». Мехоношей и вожаком могло быть и одно и то же лицо. Деление для колядования на возрастные или половозрастные группы отмечалось и во многих описаниях 2–й пол. XIX в.
Особенно многообразные группы славильщиков описаны Г. И. Куликовским по Обонежью. В первый день Рождества, до обедни, там «ходили славить Христа» только нищие. Им подавали «коровашки» — хлебцы, приготовленные из ржаной муки пополам с ячменной. «После обеда славят Христа мальчики и девочки, собирая в свои «зобенки» (ручные корзинки) пряники, сухари и крендели». Следующая группа — «бабы и мужики»: семейные взрослые люди здесь тоже ходили по дворам славить. И только вечером, когда кончался зимний хоровод на улице, шла славить молодежь, парни и девушки раздельно. Они собирались двумя большими толпами, пели праздничные стихири, переходя от дома к дому. Получали за это калачи и крендели. Наконец, девушки ходили еще сверх того петь так называемое «виноградье» (от слов припева песни: «Виноградье — красно-зелено») к домам богатых крестьян или служащих: к учительнице, волостному писарю, старшине, фельдшеру, телеграфисту, начальнику военной команды — к тем, кто мог вынести исполнительницам деньги. Все «наславленное», как и деньги, полученные за исполнение «виноградья», передавалось хозяину избы, в которой в эту зиму проводились беседы молодежи. Это была плата за наем помещения.
Такое многообразие групп славильщиков встречалось, по-видимому, сравнительно редко. В большинстве описаний речь идет о молодежи и детях. Иногда упоминается рождественский или новогодний обход дворов или домов только детскими группами. Пожилая крестьянка Е. А. Виноградова из Иркутской губ. (Нижнеудинский у., Тулуновская вол.), вспоминая в 1913 время своей молодости, рассказывала: «На Рождество с раннего утра, как только в церкви на утрени запоют тропарь праздника, ребята бегут славить Христа, поют по избам, как умеют, тропарь и кондак праздника». А в более ранние времена, по ее словам, «старики-бродяги в основном ходили, дети не умели петь. Подавали все больше хлебом, деньгами редко». На Новый год дети «подпевали» по избам. Им давали по 1 —2 копейке или блин. На Новый год ходили меньше, чем на Рождество.
Духовный и величальный характер репертуара колядовщиков (славильщики, славцы, окликальщики, окликалы) отмечается специалистами на основе обширного материала. Авторы полагают, что «обходный комплекс состоял из хождения с пением христианских гимнов (тропарей, кондаков), колядок, духовных стихов — рацей, виноградий». В ряде мест девушки «после пения религиозных песен по просьбе хозяев или по собственному желанию исполняли виноградья, чаще всего в домах, где были жених, невеста или молодые». Иногда по дворам ходили группы мужчин. Их называли «пожилые» — в Пинеге, «старики» — в Поморье (Холмогорский район), «взрослые мужики» — на Мезени, в Вятской и Енисейской губ., «матерые» — в Олонецкой губ. В их репертуаре были церковные песнопения и духовные стихи. В Вятском у. славильщиков называли «райщиками» — они исполняли песню «о злоключениях Евы и Адама в раю». При обходах дворов наряду с колядками исполнялись религиозные песни — тропари, кондаки — также в Поволжье, на Сумщине и Псковщине. В тех местах, где особенно велика была роль старообрядчества, обходы дворов обычно сопровождались только христианскими песнопениями.
У семейских Забайкалья в первый день Рождества, после службы в молитвенном доме, грамотные старики и те из молодежи, кто стоял на клиросе, ходили по домам партиями по 5 — 6 человек «славить Христа». Грамотность имела значение потому, что исполнялись духовные песнопения, подготовленные по письменным текстам. За один день в одном и том же доме могло побывать от 6 до 10 таких групп. Хозяева подавали христославщикам деньги, а в некоторых домах угощали их завтраком или обедом.
Колядки имели разнообразные местные названия — коляда, овсень, таусень, щедровка, рацейка, волочебная. Величальный их характер часто сочетался с шуточным и лирическим.
В некоторых местах было принято, чтобы славильщики ходили с большой самодельной звездою. Все понимали этот символ — ведь звезда взошла над Вифлеемом, когда родился Христос. Дети пели в рождественском кондаке: «Волсви же со звездою путешествуют», а иногда и изображали волхвов, пришедших приветствовать Христа.
Хождение колядовщиков с «вертепом» (ящиком, в котором представляли сцены, связанные с Рождеством Христа) у великоруссов было менее распространено, чем у малороссов и белорусов. В Шенкурском и Вельском у. Вологодской губ. в 1–й пол. XIX в. «с 25 декабря целую неделю» ходили «ребяты со звездою, сделанною из бумаги, в аршин величиною, с разными прикрасами и освящаемою свечами. Пришедши под окны дома, сперва поют они тропарь и кондак празднику, а затем виноградье; между тем звезда беспрестанно круговращается. Пропев виноградье, поздравляют хозяина и хозяйку спраздником, наконец восклицают: на славу Божию; этим они просят себе подачи. Тогда хозяин приказывает одному из славильщиков войти к себе и дает ему денег».
Колядовщиков нередко сопровождала толпа любопытствующих. Остроты, пение, сценки исполнителей, как и реакция хозяев, их угощение — все подлежало оценке зрителей, а значит, и общественного мнения селения. Оценивалось мастерство исполнителей, их юмор, щедрость или скупость хозяев, разъяснялись намеки или прямые выпады, прозвучавшие в импровизациях. В обстановке колядования раздвигались границы допустимого в поведении: нельзя было обижаться на упреки, насмешки или озорство колядовщиков. Дополнительное оживление в обходы вносили встречи разных групп участников. Традиция вводила в определенные художественные формы и эту ситуацию. Встретившиеся партии останавливались; начинались взаимные загадки, исполнявшиеся в виде коротких песен.
Ряженые появлялись на молодежных посиделках или обходили дома. Готовили костюмы и маски заранее. Вот, например, описание Святок в селе Шельбове Юрьевского у. Владимирской губ. В течение первых трех дней празднеств, то есть на самое Рождество, когда никто не работал, молодежь здесь «рядилась». Парни — солдатами, офицерами, цыганами, стариком, бабой, а «натуральные бабы и девицы» — птицами (журавлем, курицей). Популярны были также костюмы животных — медведя, волка. Ряженые «слонялись по всему селу». Особенным успехом пользовались пары и группы ряженых, исполнявшие сценки: лошадь с верховым седоком, медведь с вожаком «и при нем деревянная коза». Остов лошади изображали два парня. Передний держал на двузубых вилах голову, сделанную из соломы. Голова, как и вся лошадь, обтягивалась попоной, так что зрители видели только ноги парней. На плечи первого взбирался мальчик, и «лошадь» отправлялась бродить по селу с прыжками и гарцеваньем. Под звуки гармошки забавно переваливался «медведь» на цепи — парень в вывороченной шубе, вожатый сыпал прибаутками, а «коза» хлопала деревяшкой, прискакивая около медведя.
Ближе к вечеру забавы с ряжеными сменялись играми в избе — начинались собственно посиделки. Здесь, как и в других местах, для святочных посиделок характерны были подвижные игры, в частности жмурки. Водящего определяли, перехватываясь на ухвате. Завязывали ему глаза и отводили к двери; к водящему подбегали, хлопали полотенцем, кушаком, рукавицей, ладонью — пока не поймает замену себе. Игра «сижу-посижу» были здесь исключительной принадлежностью только святочных посиделок.
«Собственно ряженье для ряда районов явилось основной чертой, выделяющей святочные вечерки из зимних (в особенности это характерно для средней России и Поволжья, хотя и русский Север в известной мере характеризуется этим)», — писал В. И. Чичеров. По нашим материалам, это положение может быть распространено на всю территорию расселения русских. Наряжались животными и птицами, бытовыми типами и персонажами социальной сатиры, цыганами, свадебными чинами, стариками и старухами, скоморохами, калеками, разбойниками и полицейскими, женщины — мужчинами, а мужчины — женщинами. Ряженье сливалось с игрой и представлением. Традиции народной карнавальной культуры проявлялись уже при подготовке к святочным увеселениям, когда молодежь собиралась, чтобы делать костюмы и маски. Общие принципы изготовления непременных атрибутов привычных образов повторялись в разных районах, но местная специфика и индивидуальное творчество накладывали свой отпечаток в деталях. Вывороченная шуба и голова, обернутая овчиной, — постоянные части костюма «медведя». «Вожак» прикреплял льняную бороду, спускал волосы на глаза и надевал коробку на шею. Нелегко было носить костюм «журавля»: вывороченная шуба набрасывалась так, чтобы рукав торчал на макушке, в него продергивалась кочерга, служившая головой и клювом, а спину надо было выгибать, подражая птице. При этом журавль выделывал смешные коленца.
В иных местах в это же время готовились и к представлениям кукольного театра — делали «Микиту» и «Хавронью». Из тряпок сворачивали две большие куклы, разрисовывали им углем глаза, брови, рот и нос, одевали в зипуны. На Хавронью повязывали красный платок, на Никиту надевали шапку. На святочных посиделках «какой-нибудь искусный парень берет эти куклы в руки, ложится на пол, накрывается так, чтобы его не было видно, и начинают Микита и Хавронья выделывать такие штуки, что не только молодые, старые со смеху умрут». Куклы кланялись, дрались, обнимались, целовались.
В Карачевском у. Орловской губ. самодельные маски, бороды из льна и «разные шутовские» костюмы тоже начинали готовить заранее. В ход шли «худые зипуны и полушубки, поддевки». «Кобылу» в Пятницкой и других волостях делали целиком из соломы и носили ее не два, а четыре парня. Разъезжавший на кобыле мальчик-подросток гримировался горбатым старичком с «предлинной» бородой. Медведя в этих местах водил на веревке цыган или солдат.
В Тюменском у. «конь» делался иначе: к чучелу конской головы привязывали множество колокольчиков и разноцветных лент; вместо туловища прикрепляли к голове белую простыню, в которую заворачивался парень, исполнявший роль лошади.
Своеобразием ряжения отличалась вся связанная с «лошадью» группа в Сольвычегодском уезде. На голову одного из двух исполнителей роли коня укладывали прялку таким образом, что лопасть ложилась вдоль, по спине, а копыл — на затылок и темя, выступая надо лбом и придавая некоторое сходство с лошадиной головой. Вывернутый полушубок закрывал лопасть прялки на спине, на лицо надевалась маска, на шею — хомут, набрасывались узда и шлея. Второй исполнитель, тоже закутанный в вывороченный тулуп и в маске, стоял сзади первого и соединялся с ним палкой, лежавшей на плечах. На палку усаживался верхом парень, одетый старухой (сарафан и платок), в соответствующей маске. А впереди «лошади» шел четвертый участник — вожак, одетый в два сшитых вместе полушубка (мехом вверх) и с двумя масками — «одна — на лице, другая — на затылке».
В таком виде группа вступала в избу, где проходили посиделки. Надо сказать, что святочные посиделки-игрища организовывались здесь путем братчины, то есть складчины, в течение трех первых дней Рождества, на Новый год и Крещение; но наряжались только в первые три дня Рождества. В избе «бабе» подавали в руки зажженную свечу, с которой она «ехала» по избе, приветствуя хозяев и пугая девушек. Затем «лошадь» и вожак пускались в пляс, а «старуха» при этом с трудом удерживала равновесие, придавая комедийность и остроту всему зрелищу. Закончив свое представление, группа направлялась к хозяевам с вопросом: «Пригласите ли завтра потанцевать с вами?» Владельцы избы отвечали: «Милости просим, приходите!»
В Сольвычегодском уезде в к. XIX в. широко использовались маски из папье-маше, покупавшиеся в Устюге, но молодежь, готовясь к святочным посиделкам, изготовляла и традиционные самоделки. Это относится прежде всего к «чучеле», которую «носили по игрищам». Огромную куклу выдалбливали из бревна, лицо раскрашивали красками. Одевали ее в сарафан, кофту и «бабью морхатку», на ноги — катаники (валенки). «Чучела» была даже снабжена волосами — на затылке, под головным убором, закреплялся лошадиный хвост. Там же, под лентами головного убора, подвешивали колокольчик, к язычку которого привязывалась веревочка. Эту рождественскую куклу сберегали до следующего года, а иногда и дольше.
Судя по описанию Н. А. Иваницкого, главный эффект от появления «чучелы» на святочных посиделках состоял в том, чтобы произвести переполох. «Девки до того боятся чучелы, что зачастую все убегают из избы». Расписывая лицо куклы, старались придать ему устрашающее выражение. Нередко молодежь извлекала ее для летних шалостей. Когда на заливные луга собирались девушки из окрестных деревень для сбора дикого чеснока, то парни, задумав попугать чесноковок (так называли сборщиц), укладывали «чучелу» на телегу и везли на луга: при виде ее девушки разбегались.
В приангарских русских селениях святочные «рожи» нечисти делались из бересты, к ним прикреплялись бороды из шерсти сохатого. В Нижнеудинском у. (Тулуновская вол.) молодежь мастерила маски из сахарной бумаги, намазанной сажей, с бородами из кудели. Однако нарядиться нечистью с надеванием на лицо «чертовой рожи» считалось здесь, как и во многих районах России, тяжелым грехом, от которого надо было очиститься омовением в «Иордани» — проруби, где на Крещение совершалось водосвятие.
Г. Успенский, писавший «О обычаях Россиян в частной жизни», отмечал: «По прошествии Святок, в день Богоявления Господня, простолюдины, а наипаче те, кои в продолжение Святок надевали на себя хари, несмотря на суровость зимы и лютость морозов, купаются...» (1818). Такое же отношение к ношению масок, как делу греховному, описано в ряде ответов на программы научных обществ в самом конце XIX в. Местами оно распространялось и на ряженье как таковое. Так, информатор из Костромской губернии, сообщавший, что на Святки рядятся во всевозможные костюмы, подчеркивал, что на Крещение купаются в освященной реке, «чтобы очиститься от греха ряженья». Купанье в «Иордани» считалось здесь необходимым для всех, кто рядился.
Маска не была обязательным атрибутом ряженого, как полагали некоторые авторы. Более того, в некоторых местах крестьянская этика запрещала употребление масок при сохранении традиции ряженья. Об этом свидетельствует, например, описание, относящееся к Зарайскому у. Рязанской губ. Это наблюдения крестьянина с. Верхний Белоомут В. К. Влазнева. Материал он собрал в 1880–90–х в бывших дворцовых с. Дединово, Любичи, Ловцы, Белоомут и др. Во время Святок девушки наряжались здесь старухами, стариками, солдатами, но маски не надевали, так как это считалось грехом.
Таким образом, для части крестьянской молодежи с ряженьем была связана определенная религиозно-нравственная проблема: ношение масок нечисти в первую очередь, а также масок вообще и, наконец, любое переодевание — принятие несоответствующего своей сути образа — воспринималось как грех, требующий очищения в освященной воде. Молодежь из семей со строгим религиозным воспитанием совсем не принимала участия в карнавальной части развлечений.
Ряженые обычно ходили не по дворам, как славильщики, а по домам. Праздничные песнопения и колядки ряжеными, как правило, не исполнялись. Зато ими давалось театральное представление, развернутое в большей или меньшей степени.
В Карачевском у. вечером на Новый год ряженая молодежь «врывалась в дома». Обойти стремились дома побогаче; «за потеху» выпрашивали угощенье. Тогда допускались (но тоже в определенных рамках) озорство, напористость, даже развязность. Человек под маской, да и просто в карнавальном костюме, на время праздничных обходов дворов как бы выводился за рамки обычных норм поведения не только в силу исполняемой им роли, но и на основе традиционного отношения к ряженым, как лицам, исполнявшим некогда особую функцию. Ритуальный характер этой функции исчез, но обособленность, право на исключительные этические мерки сохраняется за ряжеными и при выполнении чисто развлекательной задачи.
Вдруг святочные посиделки в какой-нибудь избе прерывались внезапным появлением ряженых. В этих случаях ряженье могло носить особенно озорной и «отчаянный» характер: вбегали персонажи с рогами, хвостом, помелом. Или вот в Тюменском у. (материалы с. Усть-Ницынского) нарядчики (ряженые) часто причиняли «много хлопот и девицам, и хозяйке вечерки. Например, толпа нарядчиков, почему-либо не благоволящая к известной вечерке, вздумает погалиться (поиздеваться) над нею: наберет в мешки снегу и придет на вечерку «мукой торговать» , среди комнаты высыплет мешков пять снегу и уйдет, а вслед за этой толпой прибежит другая «с рыбой», то есть со всякой дрянью в мешках, и, подобно первой, оставит ее на полу».
В Пошехонском у. Ярославской губ. ряженые с конем ходили на Святки из дома в дом подряд, и всюду им подавали «вознаграждение и угощение»: яйца, сметану, пироги. Хождение с «конем» означало в этой местности представление по избам сцен с многочисленными действующими лицами. Спектакль имел постоянный традиционный сюжет, но разнообразился импровизацией.
«Полюбуйтесь, хозяин с хозяюшкою, — говорил парень, вводя «коня» в избу. — Купите коня, добрый конь, — ссылался он на присутствующего тут же «цыгана» и добавлял не без иронии: — Хваленый конь». — «Вот и коновал подтвердит», — вовлекал ведущий в игру новое действующее лицо. «Коновал» сопровождал осмотр «коня» замечаниями. «Не конь, а животина, зуб-то, зуб, точно карты!» — «Не животина, умней меня, — откликался продавец, — не продал бы, деньги нужны, на ярмарку спешу».
В условленный момент в избу входили «полицейские чины», «десятский». Эта новая партия ряженых обвиняла первых в том, что конь уведен цыганами. Теперь наступало время для исполнителя роли цыгана показать свои актерские возможности. «Ни-ни-ни! — кричал он. — Цыган не вор, купить всякую тварь может».
В Шуйском у. (Владимирская губ.) описано святочное хождение по домам ряжеными одних девушек. В таком варианте тоже подбирались постоянные персонажи, что позволяло разыгрывать сцены. Например, «барыня», «горничная» и «цыганка». Участницы обхода пели и плясали. Хождение молодежи на Святки по избам ряжеными отмечено также в Калужской (Тарусский у.), Тверской (одноим. у.), Тобольской, Енисейской, Иркутской (Нижнеудинский у.) губерниях.
Широко бытовало на Святки представление молодежью «Царя Максимильяна». Местами ставились в деревнях и другие народные драмы, развитие которых шло через творческое усвоение сходных элементов из литературы. Репетиции пьес начинались за несколько недель до рождественских праздников. Участники представления, «прячась от постороннего глаза по овинам, ригам и баням, под руководством опытного товарища, обыкновенно фабричного или отставного солдата, разучивают свои роли. В то же время несколько искусников из разноцветной, золотой и серебряной бумаги приготовляют принадлежности костюма, мечи, ордена и пр.».
В Царевококшайском у. (Казанская губ.) на святочных посиделках ссыпчина делалась парнями и девушками совместно: нанимали избу для «игрищ», закупали орехи и сласти. Веселились «с вечера до утра». Бытовал постоянный набор святочных игр. В него входили: «Кострома», «столб», «цепочка», «товар забирать», «выскочка», «в короли», «мост мостить» .
В Карачевском у. на Святках непременно играли «в соседи», «в поддержки» (жмурки), «в женихи», «уж я золото хороню». Игра «в женихи» включала элементы кукольного театра и комедийной импровизации. Делали куклу — жениха. Двое водили «жениха» за руки — подводили сватать к разным девушкам. Девушки отвечали отказом, перечисляя отрицательные качества жениха. Острота игры состояла в том, чтобы сатирически «раскарить» жениха: «не пойду за него: он сопливый, старый, табак нюхает» или «у него матка злая — ведьма» и пр. При этом не боялись называть недостатки и реальных женихов, и их родни. Бойким девушкам игра давала богатые возможности проявить острословие или выразить затаенные обиды и претензии. В игровой импровизации, как и в некоторых других формах фольклора (в причетах, например, или масленичных сценах), крестьянская этика допускала открытое выражение критических суждений, которое было бы сочтено оскорбительным при других обстоятельствах.
Отдельные игры на святочных посиделках давали возможность ведущему или ведущей блеснуть остроумием и выдумкой, а часто и настоящим комедийным талантом. Эту функцию обычно выполняли определенные лица, имевшие уже соответствующую репутацию. Так, в игре «в пряхи» в центр избы выходила молодая женщина, которая «хоть кого рассмешит» и старалась своей импровизацией добиться смеха или улыбки каждого из присутствующих поочередно, собирая за это от участников игры фанты — шапки, опояски и пр.
Многие игры сопровождались песнями, связанными с игрой по содержанию. Во всех играх, включавших поцелуи, парень и девушка, прежде чем поцеловаться, кланялись друг другу в ноги. Примечательной чертой игровой этики было также обращение молодежи друг к другу по имени и отчеству, когда назвать партнера требовалось самими условиями игры. Это правило игры созвучно величальным песням, которые исполнялись на святочных посиделках. Житель Калужского у. писал даже об абсолютном преобладании величальных песен на вечерках на Святки. Однако гораздо чаще встречается указание на подблюдные песни, связанные с гаданьем. Их сменяли другие виды гаданий. Отношение к молодежным святочным гаданиям было более снисходительное, чем к ношению масок и отчасти ряженью. Они воспринимались многими, как невинное развлечение. Однако в более благочестивых семьях гаданья были запрещены как греховное занятие.
Строгий пост Крещенского сочельника и само Крещение с его службою и Великим освящением воды помогали всем очиститься от вольных и невольных, осознанных и неосознанных грехов, случившихся на Святках. В церкви на водоосвящении все пели тропарь: «Глас Господень на водах вопиет глаголя: приидите, приимите вси Духа премудрости, Духа разума, Духа страха Божия, премудрости, явльшегося Христа». И в домах щедро кропили крещенскою водою.
М. М. Громыко
СВЯТО-ДАНИЛОВ мужской монастырь, Московская еп., в Москве, у Серпуховской заставы. Основан в к. XIII в. св. кн. Даниилом. После 1330, когда братия монастыря была переведена в Кремль к Спасу на Бору, он пришел в запустение; возобновлен был царем Иоанном Грозным в 1560. Соборный храм во имя Святых Отцов Семи Вселенских Соборов построен в 1554–60. Здесь находилась древняя Владимирская икона Божией Матери; на ней сохранились подлинные портреты Иоанна Грозного, царевича Иоанна и митр. Макария. В арке придела св. кн. Даниила почивали мощи его в серебряной раке. При монастыре были школа и приют — больница для монашествующих Москвы. На монастырском кладбище среди выдающихся исторических деятелей покоился прах Н. В. Гоголя, Ю. Ф. Самарина, А. С. Хомякова.
С. В. Булгаков
СВЯТО-ДУХОВ женский монастырь, Новгородская еп., в Новгороде. Основан до 1162; возобновлен в 1357; прежде был мужским; обращен в женский в 1786. Здесь находилась часть мощей Евфимии Всехвальной и св. Моисея, посох его и чудотворные иконы — «Сошествие Святого Духа на апостолов», написанная до 1357, и свт. Николая, написанная в 1500.
С. В. Булгаков
СВЯТО-ДУХОВ мужской монастырь, Вологодская еп., в Вологде. Основан в сер. XVII в. на месте подвигов прп. Галактиона. Соборный храм Сошествия Святого Духа построен в 1654. Св. мощи прп. Галактиона почивали в приделе его имени. В монастыре хранились железные вериги его и крест с частицами св. мощей прп. Иоасафа. К нему приписана Арсениево-Одигитриевская пустынь, в окрестностях Вологды, основанная в 1529 прп. Арсением Комельским, с 1764 упраздненная.
С. В. Булгаков
СВЯТО-ДУХОВ мужской монастырь, Новгородская еп., на р. Мсте при Боровичах. Основан в 1327. Здесь хранилась часть мощей св. Иакова Боровичского. В дни Пятидесятницы и Введения во храм Пресвятой Богородицы совершались крестные ходы из монастыря в городской собор, в день Сошествия Святого Духа и 23 октября — из собора в монастырь.
С. В. Булгаков
СВЯТО-ДУХОВ мужской монастырь, Тульская еп., близ г. Новосиля, при с. Задугине. Основан около 1618; в 1764 упразднен; в 1767 восстановлен. В нем находилась древнего письма чудотворная икона св. Николая Чудотворца.
СВЯТО-ИОАННОВСКИЙ женский монастырь в Санкт-Петербурге. Основателем монастыря на берегу р. Карповки был о. Иоанн Кронштадтский. Строительство началось весной 1900, освящение трехпрестольного храма во имя Двенадцати Апостолов состоялось 17 декабря 1902.
В подземном этаже — храм-усыпальница св. Иоанна Кронштадтского.
Ныне монастырь на Карповке одна из главных целей паломничества богомольцев.
СВЯТО-ТРОИЦКАЯ СЕРГИЕВА ЛАВРА, Московская еп., недалеко от бывшего древнего Радонежа, в Сергиевом Посаде. Основана прп. Сергием Радонежским. По мере возрастания славы прп. Сергия как подвижника возрастала и слава его обители. Получив известность, монастырь «иже в Маковце» (первоначальное наименование его от положения на горе, округленной с трех сторон) стал устраиваться и расширяться. После кончины прп. Сергия мирно возраставшая обитель была в 1408 сожжена татарским ханом Едигеем, но менее нежели через 3 года была возобновлена и восстановлена. В XV в., особенно после открытия мощей прп. Сергия, обитель уже владела селами, угодьями и вотчинами, жалованными от великих и удельных князей, и начинала весьма благоустраиваться и процветать. Она становится богомольем русских государей, куда они часто отправлялись пешком, чтобы поклониться свв. мощам преподобного, и щедро благотворили обитель. В 1561 Троицкий монастырь, возведенный на степень архимандрии, был поставлен выше всех прочих монастырей Московской митрополии. В н. XVII в. сокровища монастыря, собранные веками, и усилия иноков вместе с патриархом поддержать в Москве верность народа избранному царю Шуйскому привлекли к себе польские шайки Лжедмитрия II под начальством Сапеги и Лисовского. 23 сентября 1608 войска польские и литовские, вместе с русскими сторонниками самозванца, разбив высланное против них войско Московское между Рахмановой и Воздвиженским, обложили монастырь численностью до 30 000 человек при 63 орудиях. Число же защитников было невелико: в нем было 300 человек братии и отряд войска в 500 человек, присланный царем Василием Шуйским под начальством кн. Григория Борисовича Долгорукого-Рощи и Алексея Ивановича Голохвастова; кроме того, были еще в монастыре слуги и жители окрестных селений, успевшие укрыться в нем. Всех защитников монастыря было 3000 человек. Обыкновенные человеческие средства защиты не обеспечивали обители: она не могла положиться ни на число воинов, ни на крепость стен, которые в некоторых местах были «утлы» (т. е. худы от ветхости), ни на довольство запасов. Только благодаря молитвам и заступничеству прп. Сергия обитель стойко выдержала 16–месячную осаду (по 12 января 1610), мужественно отражая все приступы неприятеля и нанося ему урон частыми вылазками. Сильно пострадав от осады, монастырь был окончательно восстановлен в к. XVII в. В 1688 он был сделан патриаршей ставропигией; в 1702 поставлен вторым после Киево-Печерского; 8 июня 1744 было утверждено за ним наименование лавры. В н. XX в. в лавре находилось 14 церквей. В соборном храме Живоначальной Троицы, построенном прп. Никоном из белого камня на том самом месте, где была могила прп. Сергия, почивают открыто его мощи в серебряной позолоченной раке, устроенной царем Иоанном Васильевичем. Императрицей Анной Иоанновной сделана около этой раки другая, также серебряная, с сенью на 4 столпах. В 1838 деревянная доска, покрывающая раку прп. Сергия, заменена серебряною чеканной работы; на ней изображен св. угодник во весь рост. Против раки хранились за стеклом: фелонь прп. Сергия, его епитрахиль и поручи из крашенины (окрашенного толстого холста), деревянный посох, аналав от схимы, нож и деревянная ложка. Здесь же находились иконы его моления, или бывшие его келейные, — Богородицы Одигитрии и св. Николая Чудотворца. Иконостас в соборе — пятиярусный, до сводов был обложен серебром. В нижнем ярусе иконы особенно отличались выдержанностью древнего письма и ценностью золотых и серебряных окладов. Первое место занимал храмовый чудотворный образ Живоначальной Троицы, стоящий по правую сторону Царских врат. Эта икона написана иноком Андреем Рублевым. Он был обложен золотом и драгоценными камнями в 1600 усердием царя Бориса Феодоровича Годунова. На большом изумруде высечено изображение Св. Троицы. Другой образ Св. Троицы находился по левую сторону Царских врат, также древнего письма, украшенный золотом и драгоценными камнями от царя Иоанна Васильевича. В юго-западном притворе собора на том месте, где, по преданию, была келья преподобного, находился чудотворный небольшой образ Явления Богоматери прп. Сергию, написанный на части гробовой крышки преподобного. Он представлял собой складень, на средней части которого изображено видение прпп. Сергием и Михеем Богоматери с двумя апостолами, а на боковых частях изображены прпп. Сергий и Никон. Царь Алексей Михайлович брал с собою этот образ в Польский поход 1654; и после того он был посылаем в армию: в Шведскую войну 1703 при Петре Великом, в 1812 (был при Московском ополчении), в Крымскую войну 1855 и в Турецкую войну 1877. В соборе были две иконы Архангела Михаила и св. Николая Чудотворца, получившие раны во время осады монастыря поляками. Царские врата устроены и украшены царем Михаилом Феодоровичем. Алтарь собора, как и весь храм, наполнен священными по воспоминанию и богатыми по ценностям украшениями. Особенно ценна была одежда на престоле, дар одного купца, но еще более ценна была сень над Св. престолом, построенная митр. Московским Платоном в 1809. Она из чистого серебра; верхняя кровля ее поддерживалась четырьмя серебряными круглыми столбами, украшенными позлащенными кистями виноградными и другими орнаментами. У престола с восточной стороны поставлена искусная по работе и ценная по материалу дарохранительница; она представляла собой горницу Тайной Вечери; Спаситель и все апостолы исполнены из золота, Иуда же предатель — из меди. Дарохранительница эта, или, как она называлась здесь, Сион, была украшена многими драгоценными камнями. Принесена она в дар обители митр. Платоном. В юго-западном углу собора находилась медная доска над могилою кн. Андрея Владимировича, в иночестве Саввы, к области которого некогда принадлежал Радонеж. К Троицкому собору пристроена церковь прп. Никона, ученика и преемника прп. Сергия. Она построена над гробом прп. Никона. Царские врата здесь — кованные из чистого серебра; над ними — особо чтимая древняя Иерусалимская икона Божией Матери, украшенная золотою ризою. Рака прп. Никона была покрыта серебром; над ней устроена в 1900 серебряная сень в стиле XVII в. Подле этой церкви находится, примыкающая к западной половине южной стены Троицкого собора Серапионовская палатка, получившая свое название от имени св. Серапиона, архиеп. Новгородского, над гробом которого она была поставлена. Новая палатка на месте первоначальной построена митр. Платоном в 1783, Серапионовская палатка преданием почиталась за место кельи прп. Сергия, где он удостоился посещения Божией Матери с двумя апостолами. Здесь, на южной стороне, представлялась взорам большая икона сего видения, украшенная золотым венцом и короною из драгоценных каменьев. Вблизи этого образа в ковчегах хранились: десная рука св. архидиакона Стефана и камень от Гроба Господня, принесенный в 1850 А. Н. Муравьевым из Иерусалима. В иконостасе достопримечательна икона св. Николая Чудотворца, пожертвованная С. Ф. Воейковой в 1895. Этой иконой прп. Сергий благословил родоначальника Воейковых, боярина сербского Воейка, при крещении его митр. Киприаном в 1384 в Чудовом монастыре; риза на этой иконе была вся унизана жемчугом. Здесь же почивали под спудом, кроме св. Серапиона, мощи прп. Дионисия и находилась гробница Иоасафа, митр. Московского; вблизи притвора был погребен известный путешественник на востоке в XVII в., келарь монастыря, иеромонах Арсений Суханов (вывезший с Востока для исправления богослужебных книг до 700 рукописей и привезший из Иерусалима модель храма Воскресения Христова, по которой был построен знаменитый собор в Воскресенском Ново-Иерусалимском монастыре).В церкви Божией Матери Одигитрии Смоленской находилась чудотворная икона Ее имени, иссеченная из камня; она была украшена алмазною короной и жемчужною ризой. Среди лавры находится соборный храм во имя Успения Божией Матери. Он начат постройкою при царе Иоанне Васильевиче; освящен был митр. Дионисием в присутствии царя Феодора Иоанновича. По своим размерам он самый обширный из прочих монастырских храмов. С трех сторон собора — крыльца, из которых западное — с надписью на фронтоне: «Ведомому Богу». Собор поддерживается 4 большими столпами, на которых покоятся пять куполов с главами и все своды. Иконостас — резной, пятиярусный. В нижнем ряду особою ценностью окладов выделялись храмовый образ Успения Божией Матери и образ Софии — Премудрости Божией. Кроме главного престола, находились три в приделах: св. вмч. Феодора и св. мц. Ирины — на правой стороне и св. Николая Чудотворца — на левой. В главном алтаре крест запрестольный утвержден над двуглавым орлом — гербом Российской Империи в память спасения имп. Петра I от стрельцов в сем соборе. Внутри собора погребены некоторые лица царского рода, а также архиеп. Рязанский Моисей, архиеп. Московский Августин, митр. Московский Макарий. Внизу под собором помещалась церковь Всех Святых; здесь погребены Леонтий и Сергий, митрополиты Московские. Вне собора, у западной стены его в отдельной глухой палатке погребено семейство Годуновых. К юго-западу от собора находится в особенной каменной часовне колодезь, ископанный самим прп. Сергием и обретенный в 1644. К западу от этой часовни находится устроенный в 1792 митр. Платоном памятник в виде пирамиды с надписями, изображающими великие события, происходившие в лавре. Вокруг него в 1823 поставлены соединенные цепью пушки, которые некогда служили для защиты лавры от поляков. В церкви прп. Михея находилась покрытая серебряной ризой его гробница; церковь эта была построена над гробом прп. Михея в 1732–34 и возобновлена в 1871. В церкви во имя Св. Филарета Милостивого, пристроенной в 1867 к южной стене церкви Сошествия Святого Духа, погребены Московские митрополиты Филарет и Иннокентий, а в притворе церкви — наместник лавры архим. Антоний († 1877). Выдающимся украшением церкви Святого Духа служил изящный по рисунку иконостас из розового дерева и иконы в приделе Филарета Милостивого, установленные по кончине митр. Филарета. Все эти иконы поднесены были митр. Филарету многочисленными почитателями в день 50–летнего юбилея 5 августа 1867; здесь же хранились и облачения его. Рядом с церковью Святого Духа, в особой часовне, находится гробница знаменитого ученого Максима Грека. На южной стороне лавры находится трапезная церковь во имя прп. Сергия. Она построена в 1685–92 по повелению царей Петра и Иоанна Алексеевичей и отличается как снаружи, так и внутри богатством и красотою архитектурных украшений. Пред амвоном сохранялось большое медное паникадило с литыми изображениями Спасителя и 12 апостолов — вклад царя Иоанна Васильевича.
С. В. Булгаков
СВЯТО-ТРОИЦКИЙ мужской монастырь, в Вильно. Основан в XIV в. Троицкий храм построен был при вел. кн. Литовском Ольгерде, ок. 1350, на месте страдания Виленских мучеников. В 1514 храм был возобновлен из развалин кн. Константином Острожским. В 1609 монастырь отдан был униатам; в 1839 возвращен в Православие. Историческую святыню монастыря составляла чудотворная Виленская икона Божией Матери Одигитрии, написанная, по преданию, св. евангелистом Лукою и первоначально перенесенная из Палестины в Царьград. Эта древняя святыня — наследие вел. кн. Елены Иоанновны, дочери вел. кн. Иоанна III, от матери ее Софии Фоминичны Палеолог. Будучи выдана в замужество за вел. кн. Литовского Александра Казимировича, она привезла с собою из Москвы 15 февраля 1495, как знамение родительского благословения, семейную святыню Византийских императоров, принесенную в Москву ее царственной матерью. После кончины вел. кн. Елены Иоанновны св. икона была поставлена в Виленском Пречистенском соборе, откуда в сер. XVIII в. и перенесена в Свято-Троицкий монастырь.
С. В. Булгаков
СВЯТО-ТРОИЦКИЙ мужской монастырь, Курская еп., в Белгороде, при реках Донце и Везелке. Основан в 1833, в бывшем архиерейском доме, при кафедральном Свято-Троицком соборе. Главную святыню монастыря составляли нетленные мощи св. Иоасафа, епископа Белгородского.
СВЯТО-ТРОИЦКИЙ мужской монастырь, Минская еп., в Слуцке. Основан до 1455. В 1870 переведен в Минск и переименован в Свято-Духов, а на его место переведены иноки Иоанно-Богословского монастыря, находившегося в местечке Грузове. Соборный Свято-Троицкий каменный храм с двумя приделами и склепом воздвигнут в 1505 слуцкой кн. Анастасией Олелько; возобновлен в 1795. В правом приделе, во имя св. вмц. Екатерины, иконостас (семиярусный, резной, с золочеными орнаментами, вырезанными украшениями и рамами у икон) сооружен на личные средства имп. Екатерины II. Левый придел, во имя св. блгв. кн. Александра Невского, устроен в память посещения храма имп. Александром I. В монастыре почивали мощи св. младенца Гавриила Белостокского в металлическом накладного серебра гробике и помещались на особом катафалке под сенью у левого придела соборного храма. Здесь же покоилась последняя слуцкая княжна София Юрьевна Олелько. В ризнице монастыря хранились: настоятельский из литого серебра посох, пожертвованный обители слуцким кн. Юрием Юрьевичем Олелько в 1580; серебряная вызолоченная чаша (потир), пожертвованная тем же князем; рукописное четвероевангелие, написанное уставом им же; риза — фелонь из самотканой цельной и плотной серебряной парчи и деревянный посох из кипариса, присланный в дар и благословение монастыря в 1611 патр. Иерусалимским Феофилом.
С. В. Булгаков
СВЯТО-ТРОИЦКИЙ мужской монастырь, Рязанская еп., близ Рязани. Время основания его неизвестно; упоминается в 1386; в 1695 он был возобновлен. Здесь находилась Феодоровская чудотворная икона Божией Матери.
СВЯТО-ТРОИЦКИЙ мужской монастырь, Тамбовская еп., в окрестностях Козлова. Основан в 1627 бывшим священником иеромонахом Иосифом. В дни Св. Троицы и Успения Божией Матери в монастырь совершались крестные ходы из городских церквей.
С. В. Булгаков
СВЯТО-ТРОИЦКИЙ ВЕЛИКО-БУДИЩСКИЙ женский монастырь, Полтавская еп., при местечке Великое Будище. Построен в 1698 иждивением Василия Леонтьевича Кочубея. В 1891 был освящен новый трехпрестольный каменный храм Успения Богоматери. В монастыре находилась древняя чудотворная Владимирская икона Божией Матери.
СВЯТО-ТРОИЦКИЙ КАЛЯЗИН мужской монастырь, Тверская еп., на левом берегу Волги, в посаде, против Калязина. Основан в 1450 прп. Макарием, мощи которого открыто почивали здесь в Троицком соборе (построенном в 1654) в приделе Нерукотворенного образа Спасителя; они находились в серебряной вызолоченной раке, устроенной в 1700. Ежегодно 26 мая рака со св. мощами обносилась с крестным ходом вокруг собора. В ризнице монастырской хранилось много церковных предметов и книг XVI и XVII вв.
С. В. Булгаков
СВЯТО-ТРОИЦКИЙ ЯБЛОНОВ мужской монастырь, Тамбовская еп., близ Лебедяни. Основан, по преданию, в XIV в. В 1542 разрушен татарами; возобновлен в 1621 патр. Филаретом; в 1675 сгорел; восстановлен по ходатайству свт. Тихона Задонского. В нем находилась древняя икона Святой Троицы, явившаяся на яблоне; в дни Святого Духа и пророка Илии в монастыре бывали из собора крестные ходы.
С. В. Булгаков
СВЯТОГОР, один из старших богатырей русского эпоса, великан, неодолимый никем, находящий смерть в волшебном гробу. В древнерусском сознании олицетворял силу природы. Известны две былины. Обе повествуют о его погибели, но различно. В одной он погибает потому, что желает поднять тягу земную и вместо этого погружается в землю; в другой — он ложится в гроб и закрывается крышкой, но снять ее уже не может ни сам, ни с помощью Ильи Муромца.
О. П.
СВЯТОГОРСКАЯ, чудотворная икона Пресвятой Богородицы. Их две, они находились в Святогорском Успенском мужском монастыре Псковской еп. Иконы явились на горе, которая сначала называлась Синичьей, а после явления икон стала называться Святою. Икона «Умиление» явилась юродивому Тимофею, местному уроженцу, в 1563. От иконы он слышал голос, что через 6 лет на горе воссияет благодать, и ровно через 6 лет, в 1569, здесь явилась вторая икона, «Одигитрия». От икон совершились многие чудеса и исцеления. На горе, на месте явления икон, по повелению царя, сначала была выстроена часовня, а затем, когда часовня сгорела и обе иконы остались невредимыми, тут устроен был храм и монастырь. Иконы ежегодно, в первую пятницу Петрова поста, приносили в Псков и в следующий воскресный день совершали с ними крестный ход по городу.
Празднуются 17/30 июля.
Прот. И. Бухарев
СВЯТОГОРСКАЯ УСПЕНСКАЯ пустынь, Харьковская еп., на правом берегу Северского Донца, в местности Святой Горы, в окрестностях Славянска. Основана в XIV в.; в 1679 и в 1737 была разоряема татарами; в 1787 была упразднена; в 1844 восстановлена. С берега Донца обитель представляла дивные ландшафты: по склону горы, называемой Фавор, спускался монастырь к берегу, и храмы его виднелись среди дерев то на возвышенностях, то в пропастях. На гору была устроена довольно удобная лестница, именуемая Кирилло-Мефодиевскою, с башнями и крытыми площадками, висящими над непомерно глубоким обрывом. К верхушке горы, увенчанной храмом, вели 511 ступеней и имелись скамьи для отдыха. Близ монастырского соборного Успенского храма находились пещеры. Ход в пещеры начинался небольшим притвором с одним окном над дверью. Отсюда, за железною решетчатою дверью, шел узкий, длинный и темный коридор пещер, извиваясь зигзагами до самой скалистой вершины горы, где он и сообщался с наружной лестницей. Кроме этого хода было еще четыре: два — через церкви: Св. Иоанна Предтечи и Св. Алексия, человека Божия, один — под церковью Св. Николая Чудотворца и один — среди горы, обращенный к Северскому Донцу.
С. В. Булгаков
СВЯТОГОРСКИЙ УСПЕНСКИЙ мужской монастырь, Псковская еп., в Опочецком у., в окрестностях Опочки, на горе, называемой Святою (см.: Пушкинские Горы). Основан в 1569 псковским наместником кн. Юрием Токмаковым по приказанию царя Иоанна Васильевича на месте явления юродивому пастуху Тимофею иконы Пресвятой Богородицы Умиления и обретения им там же иконы Одигитрии, названных впоследствии Святогорскими. Они находились с левой стороны в нижнем ярусе иконостаса монастырского соборного храма Успения. В том же ярусе, на правой стороне, находилась и св. икона Одигитрии, прославившаяся в 1569 после обретения ее Тимофеем многими чудотворениями; празднование ей совершалось 17 июля и 1 октября. В том же храме находилась чудотворная Феодоровская икона Богоматери. С этими святынями ежегодно совершался крестный ход на судах по рекам Сороти и Великой в Псков и г. Остров в течение целого месяца, начиная с пятницы 2–й недели Петрова поста, причем в следующее за этой пятницей воскресенье Святогорские монастырские святыни торжественно обносились в Пскове вокруг городской стены. С 28 августа по 28 сентября с ними бывало хождение в Новоржев и Опочку. В монастыре находится могила А. С. Пушкина, на которой стоит небольшой мраморный памятник, с погребальной урной.
С. В. Булгаков
СВЯТОЕЗЕРСКАЯ ИВЕРСКАЯ, чудотворная икона Пресвятой Богородицы. Хранилась в Иверском Богородичном Святоезерском Валдайском монастыре Новгородской губ. Празднуется 31 марта/13 апреля.
СВЯТОЕЗЕРСКИЙ СПАСО-ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ СЕНЕГСКИЙ женский монастырь, Владимирская еп., в окрестностях с. Нижнего Ландеха, при Святом озере. Основан в к. XIV в. и был мужским; в 1768 после пожара был упразднен; в 1860 здесь учрежден женский монастырь. Ему принадлежала часовня во имя св. Николая Чудотворца в Нижнем Ландехе, с находящимися в ней местночтимой иконою св. Николая Чудотворца и древним крестом.
С. В. Булгаков
СВЯТОПОЛК (в крещении Михаил) ИЗЯСЛАВИЧ (08.11.1050–16.04.1113), великий русский князь. Сын вел. кн. Изяслава Ярославича и вел. русской кн. Олисавы (до замужества — польской королевны Гертруды). В 1069–71 он был полоцким князем, в 1073–77 находился вместе с отцом в изгнании за границей. В 1078–88 Святополк княжил в Новгороде Великом, в 1088–93 — в Турове, с 1093 и до смерти был вел. русским князем.
В 1093 Святополк потерпел два тяжелых поражения от половцев в сражениях на р. Стугне и на р. Желани. В 1094 он заключил мир с половцами и женился на дочери половецкого хана Тугоркана. В следующем году он вместе с Владимиром Мономахом совершил победоносный поход против половцев и построил на Днепре город-крепость Новгород-Святополч. В к. XI в. Святополк активно участвовал в междоусобной борьбе, пытаясь захватить земли князей-сепаратистов. Он принимал участие в работе княжеских съездов: в Любече (1097), Витичеве (1100), на р. Золотиче (1101) и около Долобского озера (1103 и 1111), на которых решались вопросы, связанные с распределением земель между князьями, и обсуждались планы борьбы со Степью. Святополк совместно с другими князьями совершил несколько удачных походов в глубь половецких степей в 1103, 1107, 1111, а также воевал с Волынским и минским князьями. Им была заложена церковь Св. Михаила в киевском Михайловском Златоверхом монастыре. В его правление имели место всевозможные злоупотребления: спекуляция солью, большой размах получило ростовщичество.
В «Истории Российской» В. Н. Татищева имеется следующая характеристика этого князя: «Сей князь великий был ростом высок, сух, волосы чермноваты (рыжеваты. — О. Р.) и прями, борода долгая, зрение острое. Читатель был книг и вельми памятен, за много бо лета бывшее мог сказать, яко написанное. Болезней же ради мало ел и весьма редко и то по нужде для других упивался. К войне не был охотник, и хотя на кого скоро осердился, но скоро и запамятовал. При том был вельми сребролюбив и скуп, для которого жидам многие перед христианы вольности дал, через что многие христиане торгу и ремесел лишились. Наложницу свою поял в жену и так ее любил, что без слез на малое время разлучиться не мог, и, много ее слушая, от князей терпел поношение, а часто и вред с сожалением. И ежели бы Владимир (Мономах. — О. Р.) его не охранял, то б давно Киева Святославичами лишен был».
Святополк умер в Вышгороде и был похоронен в киевской церкви Св. Михаила. После его смерти в Киеве произошло народное восстание, в ходе которого были ограблены дома должностных лиц и ростовщиков.
О. М. Рапов
СВЯТОСЛАВ, великий князь Киевский (ок. 945–972), сын кн. Игоря и кн. Ольги, подавивший попытки установить иудейское иго на Руси.
«О, дорогое мое дитя! — говорила Святославу блж. Ольга. — Нет иного Бога ни на небесах наверху, ни на земле внизу, кроме Того, Которого познала я, Создателя всея твари Христа Сына Божия... Послушай меня, сынок, прими веру истинную и крестись, и спасен будешь» (Степенная книга). Однако речи эти, как свидетельствует летописец, подобны были попыткам сеять на воде — князь оставался холоден и непреклонен. «Если бы я и хотел креститься, — отвечал он матери, — никто бы мне не последовал и никто бы из моих вельмож не согласился этого сделать. Если один я закон христианской веры приму, тогда мои бояре и прочие сановники вместо повиновения мне будут смеяться надо мной... И что мне будет самодержство, если из-за чужого закона все меня оставят и я буду никому не нужен».
Благодатный церковный опыт Ольги оказался недоступен ее строптивому сыну. Плакала мать, скорбя, в молитве изливая Богу свою печаль, прося вразумления, милости и защиты. «Премилостивый Господи, Боже мой Иисус Христос, — взывала княгиня, — прильпе душа моя по Тебе, мене же прият десница Твоя: приклони ухо Твое ко мне и услыши молитву мою... Помощник ми буди и не остави мене, Боже Спасителю мой, яко отец мой и мати моя оставили мя, и супруга я лишилась. От него единственного сына прижила, и тот непокорив и неверен... Я, Господи, на милость Твою уповаю, и на множество щедрот Твоих надежду души моей возлагаю, и к Тебе, прибегая, молюсь: научи меня творить волю Твою и спаси меня от рода лукаваго, от множества язычников. И хоть они ушли от Твоей благодати, но Ты, Владыко, человеколюбия ради не пренебреги ими, но посети и вразуми, приведи их к познанию Себя... Пусть они, просвещенные Тобою, когда-нибудь прославят имя Твое пресвятое, Отца и Сына и Святаго Духа из рода в род и во веки. Аминь».
Бог внял материнской мольбе. Дело обернулось так, что ревностный язычник и непримиримый враг христианства Святослав как никто другой способствовал разрушению самого главного внешнего препятствия на пути Православия в Россию. Суровый и жестокий воин, он своими дерзкими походами уничтожил Хазарию и укрепил Русское государство, расчистив, таким образом, путь к служению, благодатное призвание на которое последовало тремя десятилетиями позже — в Таинстве Святого Крещения. Мать Святослава — св. равноап. кн. Ольга — не дала угаснуть в народе слабой искре христианства, всеянной тремя «неудачными» крещениями, которая вспыхнула ярким светом на Святой Руси в результате чудесного обращения ее внука — кн. Владимира.
Святослав сохранил единство Руси, защитив ее от внешних врагов, угрожавших молодому государству с юго-востока. Ольга удержала нарождающееся русское христианство от растлевающего еретического влияния католицизма, грозившего ему с северо-западного направления. Святослав спас государственное тело России. Ольга не дала смутить ее неискушенную юную душу. Такое сочетание, вопреки всякому человеческому предвидению, готовило Русь к христианскому прозрению, хотя временами казалось, что новое государство умрет, едва успев родиться.
К сер. X в. киевский князь стал вассалом иудейского царя Хазарии. Произошло это после карательного похода «досточтимого Песаха» — еврейского полководца, который во главе наемной армии отбросил русов от берегов Азовского моря, опустошил страну и осадил Киев. Около 940 от киевского князя отпало Днепровское левобережье, земли уличей и тиверцев в низовьях Днестра и Дуная попали в руки печенегов, кривичи создали свое независимое Полоцкое княжество. Под мощным воздействием хазарских евреев Русь разваливалась на глазах, превращаясь в вассала иудейского каганата, вынужденная не только платить ему дань, но и воевать за его интересы, совершенно чуждые славянам. «Тогда стали русы подчинены власти хазар», — гордо сообщает современный еврейский автор.
Еще в самом н. IX в. власть в Хазарском каганате захватил некий влиятельный иудей Обадия. Он превратил хана из династии Ашина в марионетку и сделал талмудический иудаизм государственной религией Хазарии. С тех пор ее политика преследовала цели, проистекавшие из мессианских чаяний раввинов и их неутолимой ненависти к христианству. Первой заботой хазарских иудеев традиционно стала забота о богатстве. Через тысячу лет после того, как еврейство отвергло Спасителя, иудеи-рахдониты продолжали свято верить, что путь к господству над миром (якобы обещанному им Самим Богом) один — золото.
Богатство давало возможность подкупать союзников и нанимать воинов. Все это: торговое имущество, купленные союзники и воины-наемники — было брошено к достижению заветной цели: уничтожению или ослаблению ненавистного оплота Вселенского Православия — Византийской империи.
В 939 по Рождеству Христову войну против Византии развязал хазарский царь Иосиф, который начал с того, что «низверг множество необрезанных», то есть попросту перебил христиан, живущих внутри Хазарии. Затем хазарское войско вторглось в Крым, взяло там три города, «избив мужчин и женщин», и осадило Херсонес, где нашли себе убежище уцелевшие христиане. Составной частью кампании стал поход на русские земли, закончившийся подчинением киевского кн. Игоря. Он обещал «платить дань кровью», то есть в войне Хазарии с Византией выставить свою дружину против империи на стороне каганата. Этим, возможно, и объясняются два его похода на Царьград, последовавшие один за другим в 941 и 944.
Подчинение Хазарии сыграло роковую роль и в жизни самого Игоря. Общепризнанно, что он был убит древлянами при сборе дани. Но остается открытым вопрос — для кого собирал он эту дань? Что заставило князя увеличить ее до размеров, вызвавших восстание древлян? Ответ прост: надо было платить Хазарии.
Итак, когда Святослав сел на Киевском столе, перспективы Русской державы казались весьма мрачными. Она потеряла внутреннее единство и внешнюю независимость, происками Хазарии оказалась втянутой в войну с Византией, совершенно не нужную и чуждую русским интересам. На Западе процесс объединения Германии под скипетром саксонской династии делал ее источником мощной военной и духовной агрессии, что тут же испытали на себе славяне Эльбы, Поморья и Вислы. Священная Римская империя германской нации, основанная Карлом Великим еще в 800 году, становилась в Восточной Европе реальной силой, заявлявшей свои права не только на земли, но и на души славян.
В 961 в Киев прибыл римский еп. Адальберт со свитой. Его пригласила сама «королева ругов» — св. равноап. кн. Ольга. Поскольку в то время, несмотря на постепенное отпадение Римской церкви от Православия, канонически это еще не было закреплено, княгиня, возможно, сочла, что на первое время стоит пригласить священников с Запада, ибо это гораздо ближе и удобнее, чем дожидаться оказии из далекой Византии. В 959 она обратилась с этой просьбой к королю Германии Оттону I, результатом чего и явилось посольство Адальберта.
Однако вероотступничество католиков и их политические амбиции были так очевидны даже для малочисленных неискушенных новообращенных русских христиан, что миссия римского прелата провалилась с треском. Уже в следующем, 962 году он был вынужден уехать назад, «не успев ни в чем». Более того, его отъезд напоминал скорее бегство, ибо «на обратном пути некоторые из его спутников были убиты, сам же он с трудом спасся». Такой неласковый прием был вызван тем, что Ольга быстро поняла своим здоровым церковным чутьем — Адальберт предлагает ей вовсе не ту веру, благодатные плоды которой она узнала после крещения в Царьграде.
Святослав почти всю свою жизнь провел в походах. Война с Хазарией за освобождение от вассальной зависимости началась почти сразу после смерти кн. Игоря в 945. В 50–х X в. она шла, то вспыхивая, то затухая, с переменным успехом. «Я живу у входа в реку и не пускаю русов», — писал хазарский царь Иосиф министру Абдаррахмана III, Омейядского халифа Испании, Хасадаи ибн Шафруту, пытаясь представить дело так, что, удерживая Поволжье от нападений славян, он защищает интересы мусульман. Иосиф искал союзников, ибо у хазарских иудеев уже не хватало сил (или денег), чтобы повторить поход «досточтимого Песаха», и они пытались заручиться поддержкой в стараниях не упустить молодую Русь из-под своего военного и политического влияния. Всем этим надеждам суждено было рассыпаться в прах — Святослав имел иной взгляд на будущее Хазарии и Руси.
В 964 он совершил свой первый поход — на север, на Оку — в земли вятичей, освободив их от власти хазар и подчинив Киеву. Воспользовавшись победой, князь с помощью вятичей там же, на Оке, срубил для дружины ладьи и весной следующего года спустился речным путем по Волге к Итилю — главному городу иудейской Хазарии. «И бывши брани, одоле Святослав козаром, и град их... взя», — свидетельствует летописец. Эта победа решила судьбу войны и определила распад Хазарии.
Еврейская община разбежалась, исчез центр сложной торговой, политической и военной системы, вдохновлявшейся религиозными интересами иудеев. Гибель талмудистов Итиля освободила как самих хазар, так и все окрестные народы, входившие в сферу влияния каганата. На обратном пути Святослав завладел крепостью Саркел (Белая Вежа) — столицей Хазарии на Дону — и благополучно вернулся домой, в Киев, не встречая особого сопротивления, ибо местное население вовсе не собиралось воевать за чуждые ему интересы разбежавшихся иудеев. Хазарский каганат прекратил существование. Крушение опорного пункта еврейских интересов на Востоке немедленно повлекло за собой цепь следствий — религиозных, экономических, политических и этнических. Утратили поддержку те, кто опирался на помощь агрессивного талмудического иудаизма. «Во Франции потеряла позиции династия Каролингов, принужденная уступить гегемонию национальным князьям и феодалам, в Китае отдельные солдатские антикочевничевские мятежи переросли в агрессивность и национальную исключительность новорожденной династии Сун, халифат в Багдаде ослабел и потерял контроль даже над Египтом, не говоря уже о «прочей Африке» и Аравии; дезорганизация разъедала Саманидский эмират». Удар, нанесенный Святославом в низовьях Волги, откликнулся гулким эхом по всему миру.
Годом позже Святослав подчинил волжско-камских болгар и мордовские племена, повторно разгромив остатки хазарского войска. Выйдя к Северному Кавказу, князь осадил и взял крепость Семендер, победил племена аланов, ясов и касогов, союзников каганата, тревоживших набегами юго-восточные рубежи Руси. Выйдя к Азовскому морю, он основал в районе Кубани крепость Тмутаракань, ставшую впоследствии столицей русского Тмутараканского княжества.
В результате этих восточных походов страна воспряла. Совершилось объединение восточнославянских племен в единое государство, Русь установила контроль за торговыми путями по Волге и Дону, обезопасила свои южные границы и заявила о себе как об одном из сильнейших государств Европы. Но неутомимый князь не думал о мире. Война была его жизнью, его ремеслом. Святослав двинул свою дружину в земли Византии.
Плацдармом для этого похода должны были стать болгарские земли, завоеванные Святославом в 968. Весной этого года воины князя приплыли в устье Дуная и разбили не ожидавших нападения болгар. Осенью русы опять разбили болгарское войско у Доростола. Святослав думал даже вообще перенести столицу своей державы из Киева в Переяславец, говоря: «Там середина земли моей, туда стекаются все блага: из греческой земли — золото, паволоки, вина, различные плоды, из Чехии и из Венгрии — серебро и кони, из Руси же — меха и воск, мед и рабы». Но князя ожидало жестокое разочарование. Его победоносный меч, не знавший поражений в войне с иудейским каганатом, не принес ему славу в боях с православными воинами Византии.
Имп. Иоанн Цимисхий, опытный дипломат и искусный воин, разбил гордого руса. Весной 971 войска Цимисхия взяли Переяславец и осадили дружину Святослава в Доростоле. Голод и болезни заставили князя заключить мир в обмен на обещание императора беспрепятственно выпустить на родину остатки дружины. Осенью 971 русы покинули Болгарию. В ярости князь поклялся уничтожить в своей стране единоверцев ненавистного Цимисхия. Он послал гонца в Киев с приказом сжечь все христианские церкви и обещал по возвращении «изгубить» всех христиан.
Искать защиты было не у кого — св. кн. Ольга почила в 969. Казалось, христианству на Руси пришел конец, и лишь неожиданная (читай: промыслительная) смерть Святослава в стычке с печенегами на пути в Киев избавила киевлян от ужасов расправы. Летописец так повествует о кончине князя: «В год 972–й, когда наступила весна, отправился Святослав к порогам. И напал на него Куря, князь печенежский, и убили Святослава, и взяли голову его, и сделали чашу из черепа, оковав его, и пили из него».
Митрополит Иоанн (Снычев)
СВЯТОСЛАВ (в крещении Михаил) ВСЕВОЛОДОВИЧ (Кириллович) († 27.07.1194), великий Киевский князь. Сын вел. кн. Всеволода (Кирилла) Ольговича (Михайловича) и вел. кн. Агафьи Мстиславны (Феодоровны), дочери Мстислава Великого.
В 1140–60–е Святослав княжил в Турове, Владимире-Волынском, Бужске, Новгороде Северском. В 1164–76 был вел. Черниговским князем. В 1176–94 княжил в Киеве. Он был участником многих усобиц, ходил в походы на половцев. Особенно удачным был его поход на половцев 1184. Автор «Слова о полку Игореве» писал: «Святослав грозный великий киевский... наступил на землю Половецкую; притоптал холмы и овраги, замутил реки и озера, иссушил потоки и болота; а поганого Кобяка из лукоморья от железных великих полков половецких, как вихрь вырвал. И пал Кобяк в городе Киеве, в гриднице Святославовой. Тут немцы и венецианцы, тут греки и морава поют славу Святославу...»
Святослав заложил в Чернигове церковь Св. Михаила. Летописец отмечал, что он хорошо знал Божьи заповеди, соблюдал телесную чистоту, любил священников и монахов, был щедрым к нищим.
О. М. Рапов
СВЯТОСЛАВ (в крещении Николай) ЯРОСЛАВИЧ (Георгиевич) (1027–27.12.1076), великий русский князь. Сын вел. кн. Ярослава (Георгия) Владимировича (Васильевича) Мудрого и вел. кн. Ирины (до замужества — шведской принцессы Ингигерд). При жизни отца он владел Владимиро-Волынской землей. В 1054 получил в держание Черниговскую, Муромскую и Тмутараканскую области.
В 1060–е Святослав успешно воевал с торками и половцами, с племянником Ростиславом Владимировичем и полоцким кн. Всеславом Брячиславичем. Вместе с братьями Изяславом и Всеволодом участвовал в создании «Правды Ярославичей». В 1073 он с помощью брата Всеволода Ярославича захватил киевский великокняжеский стол. Святослав заложил Успенскую церковь в Киево-Печерском монастыре и подарил монахам этого монастыря 100 гривен золота. В 1075 Святослав принимал немецких послов в Киеве и показывал им великокняжескую казну — «бесчисленное множество золота, серебра и шелковые ткани». Послы сказали ему: «Это ничего не стоит, ибо лежит мертво. Лучше этого воины. Ведь мужи добудут и больше того». По приказу Святослава в 1076 его сын Олег и племянник Владимир Мономах ходили воевать с чехами, помогая полякам.
О. М. Рапов
СВЯТОСТЬ, свойство, присущее Богу, которым Он наделяет лица и предметы. Святость не означает безгрешность, но принадлежность к Богу, устремленность к безгрешности и совершенству. Святой — угодник Божий, наслаждающийся вечным блаженством.
Святость есть чистота сердечная, стяжание благодати, этой силы Божией, несотворенной энергии, божественной и обожающей, которая, подобно множеству цветных лучей солнечного спектра, проявляется в различных дарах Святого Духа.
Святость — это исполнение надежды, свершение веры, преполнение любви к Богу в Духе Его. Последний дар, дар любви, — наивысший и совершеннейший, ибо если кто имеет даже дар пророчества, и знает все тайны, и имеет всякое познание и всю веру, так что может горы переставлять, а не имеет любви, то он ничто (1 Кор. 13: 2). Высшее познание Бога («гносис») соединено с даром любви:
Полнота благодати Божией, преображая святого подвижника, преодолевает законы тварного бытия, раздвигая пределы времени и пространства, и даже сам закон всемирного тяготения теряет свою силу в виде высшего символа неподзаконности святого стихиям этого мира.
Само проклятие Божие, тяготеющее над возгордившимся человечеством со времени Вавилонского столпотворения, — смешение языков — теряет свою силу, когда в порядке Духа Святого преподается дар языков.
Преизбыточествующая сила Божия воссоздает первозданную неповрежденность человеческой природы, когда, отпуская грехи, исцеляет чрез подвижника и телесные недуги страждущего.
Святые подвижники Божии образуют видимое звено между нашим миром и небесным Царством Божиим. Это истинно ангельские люди и человеческие ангелы. Восходя от меры в меру, все более и более проникаясь божественным духовным светом благодати, они, подобно раскаленному железу под действием огня, просветляются, как солнце, достигая высших состояний обожения в познании духовных тайн, в Богосозерцании и Богообщении.
Святость неотделима от Церкви, так как Церковь, будучи мистическим Телом Христовым, есть Путь, Истина и Жизнь. Церковь — это путь, по которому шли все святые, и истина, в которой они живут.
По природе своей истина может быть только одна, так как она укоренена в едином истинном Боге, и восприятие этой истины, выстраданной веками в порядке соборного делания, является основной предпосылкой для стяжания благодати Церкви Соборной и Апостольской.
И Церковь, обладая полнотой истины и даров Святого Духа, предлагает их всем, только мир не может принять их по причине своей закоснелости во грехах и зле.
Мистика неотделима от догматов Церкви: церковные догматы и мистика настолько связаны между собой, что последняя вытекает из первых и, в свою очередь, догматы находят опору в мистическом опыте. Тема эта в богословии не новая. «Восточная традиция, — говорит В. Н. Лосский, — никогда не делала различия между мистикой и богословием, между личным постижением божественных тайн и догматами, утвержденными Церковью.
Слова, сказанные сто лет тому назад великим православным богословом Филаретом Московским, выражают в совершенстве это положение: «Никакая из тайн Божьего домостроительства, наиболее сокровенная, не должна нам казаться чуждой, или совершенно трансцендентной, но мы должны в полном смирении расположить наш ум к созерцанию божественных вещей». Иначе говоря, догмат выражает откровенную истину, которая является для нас как бы бездонной тайной, но долженствующей быть нами изжитой в известном процессе, в течение которого, вместо того чтобы ассимилировать тайну, согласно нашему пониманию, надо, наоборот, чтобы мы блюли в себе глубокую перемену внутреннего нашего духа, которая бы создала почву, годную для восприятия духовного... Вне истины, хранимой соборностью Церкви, личный опыт был бы лишен всякой достоверности, всякой объективности. Это была бы смесь верного и ложного, реальности и иллюзий — «мистика» в дурном смысле этого слова. Проф. арх. Киприан также отрицает возможность личного духовного опыта вне Церкви: «Наряду со смирением, мистик ограждается от опасности отпадения в какую бы то ни было лжемистику таинственной связью с Церковью. Никакая отсебятина, духовное самоутверждение и противоположение своего опыта опыту Церкви невозможны. У подвижника все проверяется чутьем церковности, мерилом же церковности служит евхаристическая жизнь. Сама природа Церкви евхаристична... Истинная богословская интуиция черпается со дна Евхаристической Чаши, сияет из таинственной теургической жизни. Кабинетное абстрактное умствование о Боге вне Евхаристической жизни, и без личного живого религиозного опыта, и именно опыта церковного, бесплодно и потому бесполезно. Всякие потуги дерзать в области мистики без Евхаристического общения не приводят ни к чему, кроме самообмана, мистифицирования других и сектантского отпадения от Тела Церкви».
Многоразличны виды святости: полнота Церкви Христовой включает в себя всю жизнь, своды церкви покрывают весь космос. Бесчисленны сонмы мучеников, за ними следуют сонмы преподобных. К группе апостолов непосредственно примыкают великие учители и Отцы Церкви — их дело продолжают творить святители.
Труднейший подвиг самоотречения свершили «блаженные» — Христа ради юродивые, отрекшись от своего разума и «мудрости мира», приняв крест безумия ради «безумия креста» и получив взамен высшую духовную мудрость. Всякое служение на любом жизненном поприще, творимое в подвиге самоотречения ради Бога, в молитве и трезвении, приводит к бесстрастию, так как все добродетели связаны между собой, и стяжание одной влечет за собой и все другие.
Перед нами богатырский образ Александра Невского, воина-героя, администратора, великого печальника земли родной. Не будем перечислять имена всех святых, в миру просиявших. Их много. Кроме князей, воинов, просветителей-миссионеров, есть отроки, девы и жены, стяжавшие праведность.
Типы святых бесконечны и разнообразны. Каждый святой, даже одного типа, непременно имеет свои неповторимые индивидуальные черты, так как всякая личность неповторима:
Это единственный путь: вне его нет иного. Кто же стремится непосредственно к высоким духовным достижениям, оставляя в стороне подвиг самоотречения ради Христа, покаяния и трезвения, тот
«Цель земной жизни — стяжание Духа Святого», — говорит прп. Серафим, — ибо благодать Духа Святаго совершает очищение, освящение и преображение человеческого естества. Для этого одной воли человеческой недостаточно, но и без усилий с его стороны благодать не совершает спасения человека: необходимо сотрудничество (синергизм) как человеческой воли, так и благодати Божией. Последняя начинает действовать с момента вступления подвижника на путь покаяния и правильного подвига и, подобно закваске в тесте, начинает проникать все человеческое естество, очищает, преображает его. Христос сказал:
Не всем доступна духовная высота — «острое житие святых». Бог не требует от всех святости, но желает всем спасения.
В христианстве слово «святость» наполняется совершенно новым, ему только свойственным содержанием.
Языческое понятие святости означает внешнее отношение человека или предмета к Божеству, посвящение или принадлежность к нему. Момент же нравственный, главный в христианском понятии, совершенно отсутствует, так как Божество до христианства не было известно как «любовь», только одна могущая обусловить действительные внутренние отношения Божества и человека и вызвать внутреннее преображение его естества и истинно нравственный характер его жизни.
В языческом понятии святость Божества мыслилась как особенность, отделенность Бога от мира, Его возвышенность над всем, несоизмеримость и несравнимость ни с чем тварным. Он, будучи «святым», не терпит нарушения нравственного закона, карает сознательные и бессознательные преступления и пороки людей, но Он не выносит и выдающегося нравственного совершенства людей, на которое Он смотрит, как на желание сравняться с Ним, как на посягательство на божественные прерогативы. Таким образом, в божественную жизнь входит момент мстительности, себялюбия, что, в сущности, уже разрушает понятие святости.
По смыслу же библейского учения, «святость» человека есть уподобление Богу, отражение и осуществление в человеке божественных совершенств. Как единый носитель истинной и всесовершенной абсолютной жизни, Бог есть вместе с тем единый и единственный источник «святости». Отсюда люди могут быть только «участниками», «причастниками» Его «святости», и не иначе как становясь общниками Его Божеского естества.
И. М. Концевич
СВЯТЫЕ, люди, наделенные Богом за свою веру и добрые дела особым качеством святости и способностью творить чудо. В русском Православии имеются следующие чины святости:
I. ВЕТХОЗАВЕТНЫЕ СВЯТЫЕ:
Праведные — общее наименование святых ветхозаветных.
Патриархи (или святые отцы) — предки Спасителя по плоти.
Пророки — предвозвестники пришествия Спасителя и искупления рода человеческого.
Праотцы — патриархи (от Адама до Иосифа Обручника) и пророки (от Самуила до Иоанна Предтечи и Крестителя).
II. НОВОЗАВЕТНЫЕ СВЯТЫЕ:
Апостолы — ученики Господа Иисуса Христа. Празднование 30 июня (12 апостолов) и 4 января (70 апостолов).
Евангелисты — Матфей, Марк, Лука и Иоанн.
Равноапостольные — особенно способствовавшие распространению христианства.
Святители — патриархи (новозаветные), митрополиты, архиепископы и епископы.
Мученики и мученицы — святые, пострадавшие за Христа.
Великомученики и великомученицы — претерпевшие невыносимые муки при римских императорах, с особой жестокостью преследовавших христиан.
Священномученики — мученики из диаконов, иереев и архиереев.
Преподобномученики и преподобномученицы — мученики из иноков и инокинь.
Исповедники — страдавшие за Христа, с сохранением жизни.
Блаженные — святые, живущие в миру.
Преподобные — святые, подвизавшиеся в иночестве.
Подвижники — пребывавшие в неизменно строгом соблюдении заповедей Христа.
Постники — просиявшие подвигом пощения.
Столпники (преимущественно на Востоке) — жившие на столпах (род низких башен с плоской кровлей).
Странноприимцы — принимавшие странников, убогих и сирот.
Богоносные — святые, отличавшиеся особенными дарами благодати и всяким благочестием.
Отцы, или учители, Церкви — святые, оставившие нам письменные наставления, руководящие ко спасению.
Бессребреники — безвозмездно помогавшие ближним.
Юродивые — под видимым безумием скрывавшие духовную красоту.
Благоверные (князья) — ревнующие об истинной вере.
«СВЯЩЕННАЯ ДРУЖИНА», тайная организация для борьбы с революционным движением. Создана после злодейского убийства царя Александра II летом 1881 из числа придворных русского императорского двора. Руководил ее деятельностью П. П. Шувалов. Имела двойную конспирацию — не только от революционных бандгрупп, но и от полиции. Основная деятельность «Священной дружины» проходила за границей, где скрывалась большая часть революционных бандитов. В Женеве издавались газеты «Вольное слово» и «Правда». Прекратила свою деятельность в конце 1882.
СВЯЩЕННИК. — См.: СВЯЩЕНСТВО.
СВЯЩЕННОМУЧЕНИК, священнослужитель, принявший мученичество за Христа.
СВЯЩЕННЫЕ ОДЕЖДЫ, особая одежда, в которую облачаются священнослужители для совершения богослужений. Священные одежды изготовляются из парчи или другой какой-либо пригодной для этого материи и украшаются крестами.
Одежды диакона составляют: стихарь, орарь и поручи.
Стихарь есть длинная одежда без разреза спереди и сзади, с отверстием для головы и с широкими рукавами. Стихарь полагается и для иподиаконов. Право ношения стихаря может быть дано и псаломщикам, и прислуживающим в храме мирянам. Стихарь знаменует чистоту души, которую должны иметь лица священного сана.
Орарь есть длинная широкая лента из той же материи, как и стихарь. Она носится на левом плече сверх стихаря. Орарь знаменует благодать Божию, которую диакон получил в таинстве Священства.
Поручами именуются узкие нарукавники, стягивающиеся шнурками. Поручи напоминают священнослужителям, что они, совершая таинства или участвуя в совершении таинств веры Христовой, выполняют это не собственными силами, а силой и благодатью Божией. Поручи напоминают также узлы (веревки) на руках Спасителя во время Его страданий.
Облачение священника составляют: подризник, епитрахиль, пояс, поручи и фелонь (или риза).
Подризник есть стихарь в несколько измененном виде. Отличается он от стихаря тем, что делается из тонкой белой материи, и рукава у него узкие со шнурками на концах, которыми они затягиваются на руках. Белый цвет подризника напоминает священнику, что он должен всегда иметь чистую душу и проводить беспорочную жизнь. Кроме того, подризник напоминает собой еще и тот хитон (нижнюю одежду), в которой ходил на земле Сам Господь наш Иисус Христос и в котором Он совершил дело нашего спасения.
Епитрахиль есть тот же орарь, но только сложенный вдвое так, что, огибая шею, он спускается спереди вниз двумя концами, которые для удобства сшиты или чем-нибудь соединены между собой. Епитрахиль знаменует особенную, двойную сравнительно с диаконом, благодать, подаваемую священнику для совершения таинств. Без епитрахили священник не может совершать ни одной службы, как и диакон — без ораря.
Пояс надевается поверх епитрахили и подризника и знаменует готовность служить Господу. Пояс знаменует также Божественную силу, которая укрепляет священнослужителей в прохождении их служения. Пояс напоминает и то полотенце, которым препоясался Спаситель при омовении ног ученикам Своим на Тайной Вечере.
Риза, или фелонь, надевается священником сверх других одежд. Одежда эта длинная, широкая, без рукавов, с отверстием для головы сверху и с большой вырезкой спереди для свободного действия рук. Своим видом риза напоминает ту багряницу, в которую был облачен страждущий Спаситель. Ленты, нашитые на ризе, напоминают потоки крови, которые текли по Его одеждам. Вместе с тем риза напоминает священникам и об одежде правды, в которую они должны быть облачены, как служители Христовы.
Поверх ризы на груди у священника находится наперсный крест.
За усердную, продолжительную службу священникам даются в награду набедренник, то есть четырехугольный плат, пришиваемый на ленте через плечо за два угла на правом бедре, означающий меч духовный, а равно и головные украшения — скуфья и камилавка.
Епископ (архиерей) облачается во все одежды священника: подризник, епитрахиль, пояс, поручи, только риза у него заменяется саккосом, а набедренник — палицей. Кроме того, епископ надевает омофор и митру.
Саккос — верхняя одежда епископа, похожая на укороченный снизу и в рукавах диаконский стихарь, так что из-под саккоса у епископа видны и подризник, и епитрахиль. Саккос, как и риза у священника, знаменует собой багряницу Спасителя.
Палица — это четырехугольный плат, пришиваемый за один угол сверх саккоса на правом бедре. В награду за отлично-усердную службу право носить палицу иногда получают от правящего архиерея и заслуженные протоиереи, носящие ее также с правой стороны, а набедренник в таком случае помещается с левой. У архимандритов же, как и у архиереев, палица служит необходимой принадлежностью их облачения. Палица, как и набедренник, означает духовный меч, т. е. слово Божие, которым должны быть вооружены духовные лица для борьбы с неверием и нечестием.
На плечах сверх саккоса епископы носят омофор. Омофор есть длинный широкий лентообразный плат, украшенный крестами. Он возлагается на плечи епископа так, что, охватывая кругом шею, одним концом спускается спереди, а другим — сзади. Омофор — слово греческое и означает «наплечник». Омофор исключительно принадлежит епископам. Без омофора епископ, как священник без епитрахили, не может совершать никакой службы. Омофор напоминает епископу, что он должен заботиться о спасении заблуждающихся, подобно евангельскому доброму пастырю, который, отыскав пропавшую овцу, несет ее домой на своих плечах.
На груди поверх саккоса, кроме креста, у епископа имеется еще и панагия, что значит «всесвятая». Это небольшой круглый образ Спасителя или Божией Матери, украшенный цветными камнями.
На голову епископу возлагается митра, украшенная небольшими образками и цветными камнями. Митра знаменует собой терновый венец, который был возложен на голову страждущего Спасителя. Митру имеют также и архимандриты. В исключительных случаях правящий архиерей дает право наиболее заслуженным протоиереям при богослужениях надевать митру вместо камилавки.
При богослужении епископы употребляют жезл, или посох, как знак высшей пастырской власти. Посох дается также архимандритам и игуменам, как начальникам монастырей.
Домашнюю одежду епископа, священника и диакона составляют подрясник (полукафтанье) и ряса. Поверх рясы на груди епископ носит крест и панагию, а священник — крест.
СВЯЩЕНСТВО, одно из таинств христианской церкви. В нем через священнодейственный акт Посвящения избранному на известную степень церковной иерархии лицу преподается благодать Св. Духа для священного служения Церкви Христовой: совершать богослужения, учить людей христианской вере и доброй жизни (благочестию) и управлять церковными делами.
Епископы составляют высший чин в Церкви. Они получают высшую степень благодати. Епископы называются еще архиереями, т. е. начальниками иереев (священников). Епископы могут совершать все Таинства и все церковные службы. Это значит, что епископам принадлежит право не только совершать обычное богослужение, но и посвящать (рукополагать) в священнослужители, а равно освящать миро и антиминсы, что не дано священникам.
По степени священства все епископы между собою равны, но старейшие и наиболее заслуженные из епископов называются архиепископами, столичные же епископы называются митрополитами, так как столица называется по-гречески митрополией. Епископы древних столиц, как то: Иерусалима, Константинополя (Царьграда), Рима, Александрии, Антиохии, а с XVI в. и русской столицы — Москвы — называются патриархами.
В период с 1721 по 1917, Русская Православная Церковь управлялась Святейшим Синодом. В 1917 собравшимся в Москве Священным Собором было восстановлено патриаршество и избран Святейший патриарх Московский и всея России.
В помощь епископу иногда дается другой епископ, который в таком случае называется викарием, т. е. наместником.
Священники, а по-гречески иереи или пресвитеры, составляют второй священный чин после епископа. Священники могут совершать с благословения епископа все таинства и церковные службы, кроме тех, которые положено совершать только епископу, т. е. таинства священства и освящения мира и антиминсов.
Христианская община, подчиненная ведению священника, называется его приходом.
Более достойным и заслуженным священникам дается звание протоиерея, т. е. главного иерея, или первенствующего священника, а главному между ними — звание протопресвитера.
Если священник является в то же время монахом, то он называется иеромонахом, т. е. священномонахом. Иеромонахам, по назначении их настоятелями монастырей, а иногда и независимо от этого, как почетное отличие, дается звание игумена или более высокое звание архимандрита. Особенно достойные из архимандритов избираются в епископы.
Диаконы составляют третий, низший, священный чин. Диакон — слово греческое и означает «служитель». Диаконы служат епископу или священнику при богослужении и совершении таинств, но сами совершать их не могут. Участие диакона в богослужении не обязательно, а потому во многих церквах служба происходит без диакона. Некоторые диаконы удостаиваются звания протодиакона, т. е. перводиакона. Монах, получивший сан диакона, называется иеродиаконом, а старший иеродиакон — архидиаконом. Кроме трех священных чинов, в церкви существуют еще низшие служебные должности: иподиаконы, псаломщики (дьячки) и пономари. Они, принадлежа к числу церковнослужителей, поставляются на свою должность не через таинство Священства, а только по архиерейскому на то благословению.
Псаломщики имеют своей обязанностью читать и петь как при богослужении в храме на клиросе, так и при совершении священником духовных треб в домах прихожан.
Пономари имеют своей обязанностью созывать верующих к богослужению колокольным звоном, возжигать свечи в храме, подавать кадило, помогать псаломщикам в чтении и пении и так далее.
Иподиаконы участвуют только в архиерейском служении. Они облачают архиерея в священные одежды, держат светильники (трикирий и дикирий) и подают их архиерею для благословения ими молящихся.