Слова, начинающиеся на ХЛ
ХЛЕБ, наиболее сакральный вид пищи, символ достатка, изобилия и материального благополучия. Осмысляется как дар Божий и одновременно как самостоятельное живое существо или даже образ самого божества. Требует к себе особо почтительного и почти религиозного отношения. В быту и в обрядах часто объединяется с солью.
Как один из наиболее позитивно окрашенных символов хлеб упоминается в сочетании с Богом, землей, солнцем и практически лишен негативных значений. В Белорусском Полесье, говоря что-нибудь нехорошее или неприличное, прибавляли: «Шануючы яснаго сонейка, матки-земли и дару Божаго (хлеба)». Хлеб символизирует отношения взаимного обмена между людьми и Богом, между живыми и предками. Он теснейшим образом связан с миром умерших, которые почти осязаемо участвуют в выпечке хлеба и получают от него свою долю в виде горячего пара или какой-либо специально выделенной для них части.
У восточных и западных славян было принято, чтобы буханка хлеба постоянно лежала на столе в красном углу. Хлеб на столе символизировал богатство дома, постоянную готовность к приему гостя, а также был знаком божественного покровительства и оберегом от враждебных сил. Люди кладут хлеб перед иконами, как бы свидетельствуя этим о своей верности Господу; но и Бог, в свою очередь, кладет хлеб на стол перед людьми: по общеславянскому выражению, хлеб — «дар Божий», а по русскому, «стол — ладонь Божья».
Архаический характер имеет представление о том, что Бог наделяет хлебом человека, причем вместе с «долей» — куском хлеба — человек получает и свою «долю», вместе с «частью» хлеба — и свое «счастье». В свадебных песнях Бог сам наделяет долей присутствующих, а изготовление каравая изображается как торжественное событие, в котором наряду с каравайницами принимают также участие Богородица и Иисус Христос. На белорусской свадьбе родители молодого, как бы принимая на себя функции Бога, давали жениху хлеб с солью, говоря: «Дарую тебе счасцем и долею, хлебом и солею, волами и каровами, усим добрым, што маю, и табе тое даю».
Буханка хлеба и каждый его кусок (особенно первый) или крошка воплощали собой долю человека; считалось, что от обращения с ними зависят его сила, здоровье и удача. Не разрешалось, чтобы один человек доедал хлеб за другим — заберешь его счастье, силу. Нельзя есть за спиной другого человека — тоже съешь его силу. Давшего во время еды хлеб со стола собакам ожидает бедность. Нельзя оставлять кусок хлеба на столе, иначе похудеешь — «он тебя есть будет» или станет гоняться за тобой на «том» свете. Если во время еды крошки валятся изо рта, это предвещает скорую смерть едока. Когда упадет хлебная крошка, нужно поднять ее, поцеловать и съесть или бросить в огонь. В Белоруссии обращались при этом к хлебу со словами: «Выбачай (извини), Божинька!»
Разрезание хлеба и распределение его между едоками были обязанностью мужчины, а заквашивание теста и выпечка хлеба — специфически женскими занятиями. Сами бытовые действия регламентировались множеством правил и запретов. Используемые при этом предметы (дежа, печь, хлебная лопата) относятся к наиболее значимым в крестьянском быту. Не разрешалось, чтобы хлеб пекла «нечистая» женщина — во время месячных, после полового акта, после родов; нельзя печь хлеб в Великие праздники, в воскресенье, иногда и в другие дни недели. Хлеб сажают в печь в молчании; пока он в печи, не разговаривают громко, не бранятся и вообще не шумят, не метут пол, в противном случае хлеб «раздражается», «пугается», начинает капризничать» и поэтому не удается. Пока печь открыта, никто не должен выходить из дома. На протяжении всего процесса приготовления хлеба неоднократно крестятся сами и крестят муку, тесто в деже, буханку перед выпечкой и после нее.
Хлеб широко использовали в качестве оберега: клали его в колыбель к новорожденному, брали с собой, отправляясь в дорогу, чтобы он охранял в пути, клали на место, где лежал покойник, чтобы хлеб победил смерть и умерший не унес с собой плодородия, выносили на улицу при приближении грозы или градовой тучи вместе с другими предметами, используемыми для приготовления хлеба (дежой и хлебной лопатой), чтобы защитить посевы, обходили с хлебом загоревшееся строение или бросали его в огонь, чтобы остановить распространение пожара, и т. д.
Хлеб оставляли на ночь на месте будущего дома, чтобы определить, подходит ли оно для строительства; несли его при переходе в новый дом и катили по полу от порога, гадая о будущей жизни. В Житомирской обл. на месте, где предполагали поставить хату, ставили крест, а около него — стол с хлебом; разрезали хлеб на четыре части, первую клали на крест, чтобы святые ели и просили счастья для тех, кто будет здесь жить, вторую клали под стол для домовиков, чтобы съели и не вредили хозяйству, третью ели сами и просили Бога, чтобы всегда и во всем был достаток — и в поле родило, и в хлеве «щастило», четвертую давали скотине, чтобы она была сыта и здорова. Таким образом, ритуальное кормление было призвано ниспослать людям и домашним животным покровительство высших сил.
Хлеб широко использовался в качестве обрядового дара: брали его с собой, отправляясь свататься, с хлебом и солью встречали гостя, молодых по возвращении из церкви после венчания, везли хлеб вместе с приданым невесты, угощали им друг друга в различных обрядовых ситуациях, оставляли как жертву в поле, в лесу, в других местах. Хлеб, наряду с медом и сыром, входил в состав древнерусских жертвоприношений рожаницам.
Хлебом кормили не только живых, но и мертвых: клали его в гроб, сыпали крошки на могилу для птиц, воплощающих души покойных, оставляли на перекладине креста, предназначали мертвым пар от горячего хлеба или первый из выпеченных хлебов, помеченный крестиком. В Полтавской губ. такой хлеб разламывали надвое и клали на покути или на покутном окне для предков: «Первый хлиб — помынкы, вин душам спасения, пара з его доходыть до мертвых на той свит»; «пара як пиде з хлиба, то помершим». Преломление хлеба встречалось главным образом в обрядах, связанных с культом мертвых. Вторичные объяснения жеста связали его с воспоминаниями о Тайной вечере; согласно пословице, «Христос ломал и нам давал». Хлеб, забытый в печи, наделялся особыми свойствами; его давали человеку, который тосковал по умершему или по любимой особе, чтобы он забыл их, использовали как лечебное средство.
В русской свадьбе молодых благословляли иконой и хлебом, на рукобитье клали их руки на хлеб при заключении договоренности о свадьбе. Обряд «венчанья бурлаков» на Екатеринославщине сводился в основном к тому, что молодые целовали хлеб и обещали «Богом и хлебом» жить дружно.
А. Л. Топорков
«ХЛЕБ НЕБЕСНЫЙ», православно-монархический и духовно-нравственный журнал русской эмиграции. Выходил со 2-й пол. 1920–х до 1944 в Харбине (Китай) при Казанском Богородицком мужском монастыре по благословению архиеп. Харбинского и Маньчжурского Мефодия.
ХЛЕБ-СОЛЬ, сочетание хлеба и соли, характерное для их хранения и использования в быту и в обрядах; обобщенное наименование пищи; приветствие, обращенное к участникам трапезы.
Сочетание хлеба и соли играло роль исключительно емкого символа: хлеб выражает пожелание богатства и благополучия, а соль защищает от враждебных сил и влияний. У русских в начале и в конце обеда советовали съесть для счастья кусочек хлеба с солью. Угощение гостя хлебом-солью устанавливало между ним и хозяином отношения приязни и доверия; отказ же от них расценивался как оскорбительный жест. В Новгородской губ. в случае, если пришедший в избу отказывался от угощения, ему с обидой говорили: «Как же ты так из пустой избы пойдешь!» В «Домострое» рекомендовалось напоить недруга и накормить его хлебом да солью, «ино вместо вражды дружба». Самый большой упрек, который можно сделать неблагодарному, это сказать: «Ты забыл мой хлеб да соль». «Хлебосольством» доныне называют радушие и щедрость, проявляемые при угощении гостя.
Этикетной формуле «хлеб да соль» приписывалось в прошлом магическое значение. Как писал Я. Рейтенфельс, если русские «кого застанут за едою, то они кричат ему священные слова: «хлеб да соль», каковым благочестивым изречением отгоняются, по их убеждению, злые духи». По сообщению А. Поссевино, слова «хлеб да соль» произносят в конце трапезы в знак ее окончания: «Московиты также считают, что этими словами отвращается всякое зло».
А. Л. Топорков
ХЛУДОВЫ, московский купеческий род, крупные фабриканты в хлопчатобумажной промышленности во 2-й пол. XIX в. Основатель рода — Иван Иванович Хлудов († 1835), крестьянин с. Акатово Егорьевского у. Рязанской губ., в н. XIX в. занимался со своей семьей кустарным производством поясов и кушаков. В 1820–х Хлудовы записались в московские купцы, а в 1845 открыли в Егорьевске одну из первых в России бумагопрядильных фабрик с паровыми машинами, на которой первоначально работало несколько сот крепостных, законтрактованных у соседних помещиков. В 1874 Хлудовы учредили Товарищество на паях с капиталом в 3 млн. руб., причем пайщиками были только Хлудовы и их родственники. В 1895 Егорьевская фабрика насчитывала до 150 тыс. веретен и 1360 ткацких станков, свыше 3 тыс. рабочих. Хлудовым принадлежали и др. предприятия, напр. в с. Ярцеве Смоленской губ.
Из Хлудовых наиболее известны: Алексей Иванович (1818–82) и Иван Алексеевич (1839–68). Алексей Иванович Хлудов известен как собиратель древних русских, греческих и югославянских рукописей. В 1872 его коллекция состояла из 361 документа (в т. ч. 60 памятников XIV в.), среди которых были списки Стоглава, сочинения и переводы Максима Грека, полемические сочинения никониан и раскольников. Иван Алексеевич Хлудов был энергичным предпринимателем, в 1857–60 ездил в Англию и США для изучения рынка хлопка. Установил связи с английскими и американскими фирмами. После начала завоевания Средней Азии активно участвовал в организации среднеазиатского рынка для русской текстильной промышленности.