КОСТРЫ В КОЛОНИАЛЬНОЙ АМЕРИКЕ
КОНКИСТА И ИНКВИЗИЦИЯ
В «классических» книгах по истории инквизиции клерикальных и буржуазных авторов лишь мельком, да и то не всегда, упоминается ее деятельность в колониях. И это вполне понятно.
Пожалуй, нигде не проявлялся с такой выпуклостью «священный» характер инквизиционных трибуналов, их «цивилизаторская» миссия, их «жертвенная» борьба за пресловутые «христианские ценности», как в колониях, где эти трибуналы служили надежным подспорьем колониального гнета и интересам эксплуататоров.
Новый Свет был открыт Колумбом в 1492 г. в самый разгар инквизиционного террора в Испании. Это открытие сулило, да и принесло, испанской короне баснословные богатства. Казалось, и так утверждали льстецы-богословы, что всевышний подарил католическим королям Новый Свет в награду за их неустанные труды по преследованию еретиков. Ведь в жизни ничего случайного не бывает, ни один волос не падает с головы человека без ведома господа, как учат теологи. Бог, утверждали они, все видит, все знает, он мудр и всемогущ. Подарив Западные Индии, как окрестили испанцы свои океанские владения, католическим королям Испании, он тем самым доказал, что инквизиция мила его сердцу, иначе этот небесный дар, конечно, достался бы не им, а их соперникам.
Завоевав Западные Индии, испанская корона ни на секунду не сомневалась в необходимости и там бороться против «еретической скверны» с помощью столь близкого ей богоугодного репрессивного органа — инквизиции.
П. Мойя — первый инквизитор Мексики
На первых порах функции инквизиторов выполняли монахи, сопровождавшие в разбойничьих походах захватчиков-конкистадоров, и первые епископы конкисты.
7 января 1519 г. генеральный инквизитор Испании Алонсо Манрике официально уполномочил первого испанского епископа в Америке Алонсо Монсо и вице-провинциала доминиканского ордена Педро де Кордобу выполнять по совместительству обязанности «апостолических инквизиторов во всех городах, селениях и местах островов Моря-океана» (Так вначале испанцы называли открытые ими земли)., поручив им назначать нотариусов, приставов, следователей и других чиновников, необходимых для организации «святого дела».[302]
По мере того как расширялись испанские завоевания в Новом Свете и организовывались новые административные единицы, а соответственно неновые епархии, их руководители-епископы и другие церковные иерархи в свою очередь наделялись правами инквизиторов.
Эта так называемая примитивная эра в деятельности колониальной инквизиции, соответствующая периоду конкисты, завершается в 1569 г., когда создаются в заморских владениях Испании отдельные «священные» трибуналы во главе с особо назначенными короной и церковными властями инквизиторами, уполномоченными творить суд и расправу над еретиками.
Во время конкисты завоеватели и сопровождавшие их церковники — они же по совместительству инквизиторы — столкнулись с совершенно новой, неожиданной для них проблемой. Довольно быстро они убедились, что открытые Колумбом земли вовсе не были Индией или сказочным Катаем (Китаем), а индейцы вовсе не обитатели этих азиатских стран. Если же местные обитатели не были азиатами, то кем тогда они были? Такими же людьми, как и испанцы-христиане? Но ведь эти существа ходили нагишом и поклонялись идолам. Значит, хотя бы исходя из этого, приравнять их к испанцам никак нельзя было! Имели ли они вообще «душу»? Следовало ли считать их грешниками или безответственными младенцами? А может быть, они вообще не были людьми, хотя внешне и походили на них? Наконец, откуда они взялись, как появились на свет?
Испанские богословы лихорадочно листали Библию и труды отцов церкви, пытаясь найти в них какой-либо намек на Новый Свет и его странных обитателей, который позволил бы дать ответ на бесчисленные вопросы. Но вразумительного ответа не получалось. Одни церковники утверждали, что индейцы происходят от Каина, убившего Авеля, другие, что они потомки Хама, сына пророка Ноя, проклятого отцом за дерзость… Были и такие богословы, которые утверждали, что индейцы вовсе не люди, а животные.
О разнобое, который существовал в этом вопросе, можно судить по следующим двум диаметрально противоположным высказываниям, одно из которых принадлежит хронисту Овиедо-и-Вальдесу, другое — хронисту Бертоломе де Лас-Касасу. Первый писал в своей «Всеобщей и естественной истории Индии», изданной в Севилье в 1535 г.: «Индейцы по своей природе ленивы и порочны, меланхоличны, трусы и вообще бессовестные лжецы. Их брак лишен таинства, это святотатство. Они идолопоклонники, развратники и занимаются мужеложеством. Их главная забота — жрать, пить, поклоняться своим истуканам и совершать животные бесстыдства. Что можно ожидать от людей, черепа которых столь тверды, что испанцы должны оберегаться в сражениях с ними, не бить их мечами по голове, так как мечи тупеют от этого?»
Приблизительно в то же самое время Лас-Касас писал: «Бог сотворил этих простых людей без пороков и хитрости. Они очень послушны и преданны собственным господам и христианам, которым служат. Они исключительно послушны, терпеливы, миролюбивы, добродетельны. Они не драчуны, не мстительны, не злопамятны, не мелочны. Кроме того, они более деликатны, чем сама принцесса, быстро умирают от работы или болезней. Несомненно, они были бы самыми благословенными людьми в мире, если бы почитали истинного бога».[303]
Конец этому спору положил сам папа римский, признавший, по крайней мере формально, в 1537 г. индейцев людьми (одухотворенными существами). К тому времени индейцы были в большинстве порабощены и обращены в христианство. Одно было теснейшим образом связано с другим. Завоевание и порабощение индейцев оправдывалось испанской короной и церковью необходимостью обращения аборигенов в «истинную» католическую веру, а их обращение в католичество неизбежно приводило к порабощению, так как в большинстве случаев осуществлялось насильственным образом.
Следует отметить, что церковники (за немногими исключениями) с самого начала конкисты принимали активнейшее участие в казнях непокорных индейцев на том основании, что-де они отказывались перейти в христианскую веру. Церковники одобрили убийство Монтесумы, Каутемока и других правителей ацтекского государства, Атауальпы — правителя инков, Хатуэя — вождя кубинских индейцев, не говоря уж об их участии в массовых расправах над рядовыми индейцами.
Испанцы очень быстро убедились, что насильственное обращение индейцев в католическую религию вовсе не означало отречение туземцев от их «языческих» верований. Францисканский монах Херонимо де Мендиета (1525–1594) отмечает в своей «Церковной истории индейцев», что индейцы хранили изображения Христа среди своих «демонических идолов» и так как монахи заставляли их возводить кресты на всех перекрестках дорог, у входа в селения и на некоторых возвышенностях, то они прятали своих идолов под этими крестами и, поклоняясь кресту, в действительности поклонялись спрятанным изображениям демона.[304]
Знакомая картина! Оказывается, обращенные насильственно в католичество индейцы вели себя так же «двулично», как еретики, что открывало для деятельности инквизиции в заморских владениях Испании новые просторы.
Церковники поспешили применить к краснокожим «Отступникам от веры» те же средства воздействия, которые применялись Торквемадой в Испании к еретикам. Первая из известных нам жертв инквизиции в Америке — это индеец Мигель из местности Акольуакан (Мексика), арестованный по обвинению в отступничестве в 1522 г. О постигшей его каре подробностей не сохранилось, как нет данных и о многих других жертвах инквизиции, дела которых были утеряны, сожжены патриотами в период войны за независимость или же впоследствии уничтожены самими церковниками.
Нам больше известно о деятельности первого епископа и по совместительству инквизитора Новой Испании (Мексики) доминиканца Хуана де Сумарраги, действовавшего с 1535 по 1548 г. Сумаррага был наделен генеральным инквизитором Испании архиепископом Севильским Алонсо Манрике особыми полномочиями преследовать «всех и каждого, будь то мужчина или женщина, живых или мертвых, присутствующих или отсутствующих, любого положения и состояния независимо от занимаемого им поста или значения… постоянных или временных жителей или проживающих на территории мексиканской епархии, виновных, подозреваемых или уличенных в ереси или отступничестве и всех тех, кто им способствовал и помогал».[305]
По указанию Сумарраги вице-король этой колонии Антонио де Мендоса обнародовал указ от имени испанского короля, угрожавший расправой индейцам, повинным в отступничестве от католической веры. Мендоса приказывал объявить индейцам, живущим на землях Новой Испании, что они обязаны «почитать только одного истинного бога и должны забыть и забросить идолов, принимавшихся ранее за богов, должны перестать поклоняться камням, солнцу и луне или какому-либо другому существу. Запрещается совершать в их честь жертвоприношения и давать им обещания. Если кто-либо, вопреки данному указу, совершит, будучи христианином, нечто похожее, то в первый раз получит в качестве наказания публично сто ударов плетью и будет пострижен наголо, а во второй раз будет предан суду», что на деле означало аутодафе с последующим финалом на кемадеро.
В том же указе Мендоса приказывал индейцев, принявших христианскую веру, а потом отказавшихся от нее и тем самым «подающих плохой пример другим индейцам-христианам или тем из них, кто желает стать таковыми», сечь плетью и остригать, а тех, кто «против нашей христианской веры станет говорить или проповедовать», арестовывать и доставлять суду, заводить на них дело и подвергать жестокому наказанию.[306]
Этот указ-предупреждение дал «юридическую» основу Сумарраге чинить суд и расправу над индейцами, которым приписывались различного рода отступления от католичества или отречение от него.
Из более ста опубликованных приговоров Сумарраги по делам таких «отступников» приведем для иллюстрации два. Первый касается индейца Такастекле и его дочери Марии, обвиненных в идолопоклонстве. Как сказано в приговоре, суд учел, что обвиняемые проявили на следствии податливость и раскаяние, а также то, что они впервые совершили свое преступление, и поэтому отнесся к ним с милосердием. Милосердие это состояло в том, что обвиняемых приговорили к сравнительно легкому для инквизиции наказанию: обнаженных до поясницы и привязанных к мулам, их возили по городу и нещадно секли плетьми. На одной из площадей г. Мехико «преступники» прошли через аутодафе, палач обстриг их головы под виселицей и сжег их идолов. Там они публично покаялись и были предупреждены, что в случае повторного подобного же преступления им нечего рассчитывать на такое же милосердие, в следующий раз власти отнесутся к ним «со всей строгостью», т. е. им не миновать костра.[307]
О том, что ожидало жертву инквизиции, не проявившую на следствии «податливости» и «раскаяния», рассказывает второй документ — приговор того же Сумарраги по делу индейца Карлоса Ометочтцина, сына одного из ацтекских вождей. Дон Карлос, так он именуется в цитируемом документе, был арестован по приказу инквизитора Сумарраги и обвинен в распространении ереси. Подвергнутый жесточайшим пыткам, индеец отказался сознаться в своем «преступлении» и просить снисхождения, хотя, как сказано в приговоре, «мы (т. е. Сумаррага. — И. Г.) предупредили дона Карлоса, что его признание в идолопоклонстве, совершенных ошибках и эксцессах позволит нам отнестись к нему с милосердием». Мнение инквизиции гласило: признать индейца виновным в распространении ереси, имущество его конфисковать, а самого отлучить от церкви и передать светским властям для соответствующего физического наказания с просьбой «отнестись к вышеназванному дону Карлосу со снисхождением». Приговор верховного суда (аудиенсии) Новой Испании не замедлил последовать: предать обвиняемого за совершенные им «злодеяния» сожжению на костре, что и было исполнено в г. Мехико в присутствии всего населения — испанцев и индейцев (Ibid., p. 54–55).
Последних силой заставили присутствовать при этом изуверском спектакле, поставленном им в назидание и устрашение. Это не мешает церковным апологетам рисовать Сумаррагу как великого гуманиста и друга индейцев. Такие же расправы с непокорными индейцами учиняли и другие церковники, наделенные инквизиторскими полномочиями. Особенно отличился своими зверствами в Юкатане и Гватемале провинциал ордена францисканцев Диэго де Ланда, истребивший в 60-х годах XVI в. под предлогом обвинений в ереси тысячи аборигенов этих областей.
Ланда проявил недюжинные способности палача, по его приказу обвиненных в отступничестве индейцев монахи подвергали изощренным пыткам: чтобы вырвать у своих жертв признания, палачи секли их плетью, подвешивали на вывернутых руках, обливали спину кипящим воском, жгли пятки каленым железом. Когда это «не помогало», пытали водой: лили через рог, вставленный в горло пытаемого, горячую воду, затем один из палачей бил по животу пытаемого, пока вода, смешанная с кровью, не выливалась у него изо рта, носа и ушей.
За неполных десять месяцев Ланда, по свидетельству современников, подверг истязаниям 6330 индейцев, мужчин и женщин, из которых 157 умерло от пыток, а большинство других остались калеками на всю жизнь. 12 июля 1562 г. Ланда отпраздновал в г. Мани торжественное аутодафе в присутствии испанских властей и индейских касиков (вождей). На кострах этого аутодафе погибли еще уцелевшие последние реликвии древней культуры майя — рукописи, написанные иероглифическим письмом, статуи, художественные сосуды с изображениями. Многие из схваченных индейцев повесились в тюрьме до аутодафе. Монахи вырыли из могил 70 трупов и бросили их в костер. Пока они горели, оставшиеся в живых жертвы инквизиции, одетые в санбенито, подвергались истязаниям и издевательствам.[308]
Цель этих зверств — внушить индейцам страх и повиновение перед новыми господами-испанцами и их белым «всемогущим» богом. Сам Ланда в своем сочинении «Сообщение о делах в Юкатане» пишет, что испанцы не смогли бы подчинить себе индейцев, если бы «не внушали им страх ужасными карами».[309] И как бы в оправдание своих действий, он приводит описание усмирения восставших индейцев испанцами в провинциях Кочвах и Чектемаль. Там, пишет он, испанцы «совершали неслыханные жестокости, отрубая носы, кисти руки и ноги, груди у женщин, бросая их в глубокие лагуны с тыквами, привязанными к ногам, нанося удары шпагой детям, которые не шли так же (быстро), как их матери. Если те, которых вели на шейной цепи, ослабевали и не шли, как другие, им отрубали голову посреди других, чтобы не задерживаться, развязывая их». Описания таких жестокостей и расправ, напоминающих гитлеровские кровавые деяния, мы находим в трудах доминиканца Бартоломе де Лас-Касаса, записках конкистадора Берналь Диаса дель Кастильо и многих других участников и свидетелей завоевания Америки. Эти свидетельства опровергают легенду, созданную задним числом церковниками и колонизаторами, о якобы мирном покорении индейцев и их добровольной христианизации. Не оливковой ветвью, а огнем и мечом покоряли завоеватели Западные Индии, зверскими расправами над беззащитным коренным населением укрепляли свою власть. Оправданием же им служили ссылки на божественное провидение и на якобы отступничество от христианской веры «коварных» индейцев, губивших свои души упорным сопротивлением палачам и инквизиторам…
Впоследствии, когда эти суровые расправы, учиненные над беззащитными индейцами конкистадорами и их рясоносными прислужниками, стали известны в Европе, главным образом благодаря «Кратчайшему сообщению о разрушении Индий» — обличительному памфлету Бартоломе де Лас-Касаса, испанская инквизиция запретила его чтение и распространение. В решении по этому вопросу инквизиционного трибунала от 3 июня 1660 г. говорится, что знаменитая книга Лас-Касаса «содержит описание ужасных и диких преступлений, которых нельзя встретить в истории других народов, совершенных, по словам автора, испанскими солдатами, поселенцами и священниками католического короля в Индиях. Советуем запретить это повествование, как оскорбительное для испанского народа, ибо, даже соответствуй оно истине, было бы достаточно сообщить об этом его католическому величеству, а не обнародовать всему миру к удовлетворению еретиков и врагов Испании».[310]
Между тем массовые расправы над непокорными и ненадежными индейцами убедили испанские власти в том, что такое сильное «лекарство» может в конечном итоге привести к полному истреблению новых подданных короля, как это действительно произошло на Антильских островах, где в середине XVI в. их осталось всего лишь считанные десятки. Ведь в отступничестве от христианской веры, в несоблюдении церковных обрядов, в поклонении идолам ретивые инквизиторы вроде Диэго де Ланды могли обвинить подавляющее большинство туземцев и под этим предлогом уничтожить их. Кто же тогда работал бы на короля, конкистадора и на самого инквизитора? На Антильские острова, где испанцы перебили почти всех индейцев, стали ввозить негров-рабов из Африки. Но это было дорогим удовольствием, ведь за рабов следовало платить, а индейцев конкистадор получал в «опеку» бесплатно; терять эту бесплатную рабочую силу в угоду инквизиторам было вовсе не в его интересах. Исходя из этих соображений, Филипп II декретом от 23 февраля 1575 г. лишил инквизицию права привлекать индейцев к суду и ответственности за преступления против веры.
Это решение Филиппа II не вызвало какого-либо решительного протеста ни со стороны инквизиции, ни со стороны церковной иерархии. Сопротивление индейцев к тому времени было сломлено, власть колонизаторов повсеместно утвердилась. Миссионеры же, убедившись, что невозможно добиться от индейцев террором отречения от их прежних верований, стали довольствоваться формальным, чисто внешним, показным исполнением местным населением основных католических обрядов, закрывая глаза на то, что их подопечные одновременно продолжали почитать своих богов.
Однако были и исключения. Не в меру ретивые епископы продолжали и после 1575 г. карать индейцев «язычников». В 1690 г. епископ провинции Оахака (вице-королевство Новая Испания) устроил показательный процесс над большой группой индейцев, обвиненных в идолопоклонстве. 21 из обвиняемых был приговорен к пожизненному заключению. Для их содержания была выстроена по приказу епископа специальная тюрьма. Иезуиты в своей парагвайской вотчине, где им удалось поработить несколько десятков тысяч индейцев-гуарани, жестоко наказывали своих подопечных за малейшее отступление от католической обрядности и т. д.
Негры-рабы не вызывали особого интереса у инквизиции. Хотя законы обязывали обращать рабов в христианство и заботиться об их духовном благополучии, рабовладельцев интересовало, как бы выбить семь потов из раба и тем самым получить прибыль на вложенный в его покупку капитал, а вовсе не то, является ли он отступником от католической веры. В тех же случаях, когда раб отказывался повиноваться воле своего хозяина, в роли инквизитора выступали сам рабовладелец и его надсмотрщики, подвергавшие раба истязаниям и изощреннейшим пыткам. Если инквизиторам было запрещено по крайней мере формально проливать кровь своих жертв, то рабовладельцев не стесняли в этом плане какие-либо ограничения, и они непослушных рабов не только секли плетьми, но и калечили, обрезали половые органы мужчинам, груди женщинам, уши, носы тем и другим или предавали мучительнейшим способам смерти, из которых быть заживо съеденным термитами не являлся наиболее жестоким. Так обращались со своими «подопечными» эти верные сыны церкви.
Мало интересовали колониальную инквизицию и свободные негры, мулаты и самбо (потомки негров и индейцев), ибо их, как и индейцев, можно было всех без исключения при желании отправить на кемадеро по обвинению в колдовской практике, вере в чары и предзнаменования и прочих отклонениях от «истинной» христианской веры. Но что толку? Ведь большинство из них было ремесленниками или слугами тех же испанцев, в том числе и инквизиторов, которые без их труда вряд ли могли бы вести праздную жизнь. К тому же у них не было состояния, которым могла бы воспользоваться инквизиция. Правда, инквизиторы, когда под рукой не оказывалось жертв «пожирнее», не брезговали и ими, но, как правило, в таких случаях ограничивались сравнительно «мягкими» наказаниями — поркой плетьми и ссылкой на галеры.
Оглавление