Глава 60

Оккупация Кремля. – «Грабь награбленное». – Захват особняков. Рождение большевистского барства. – Падение половой морали. – Попытки «социализации» женщин.

Перенеся столицу в Москву, большевистские вожди поселились в Кремле, превратив его в неприступную военную крепость. А большевистские чиновники и разнообразная челядь разместились в домах, примыкавших к Кремлю. Для всех этих категорий большевиков устроили специальное питание и обслуживание.

В большевистской среде того времени существовал культ Ленина, который определял все основные решения Совнаркома и ЦК партии, служил главным распределителем материальных благ. Большевики, занимавшие высокие посты, делились на две категории – личные ставленники Ленина и прочие. Перевес во всех спорах практически всегда был на стороне первых. Вторым большевистским кумиром считался Л.Д. Троцкий. В среде еврейства, особенно еврейской молодежи, его авторитет был непререкаем.

Хотя некоторая часть советских вождей получила хорошее образование, большинство из них были недоучками и просто малограмотными. М.И. Калинин, например, по рассказам В. М. Молотова, был совершенно малограмотный человек. За свою жизнь он не научился правильно говорить. В своих речах слово «компромисс» он произносил как «компримис», вместо «период» говорил «периюд» или «периед». Но самое главное – все они были абсолютно чужды русской культуре и истории.

А.А. Борман по секретному заданию контрразведки Добровольческой армии весной 1918 года поступил на советскую службу в Москве, близко сошелся с большевистским руководством и впоследствии вспоминал, что большинство высокопоставленных коммунистов, с которыми он встречался, к России никакого отношения не имели. Они приехали в чужую страну, или, во всяком случае, в страну, которую они не любили, для того чтобы произвести свой опыт. Они имели дело не с людьми, а с материалом, с кроликами, которым нужно произвести вивисекцию.

Чувствовалась какая-то полная оторванность от жизни. В те времена главные деятели коммунизма не были уверены в долговечности того, что они производят. Неоднократно я слышал, как у них прорывалось: «Это надо попробовать, пока мы сидим. Буржуи не забудут, как мы распоряжались и что сделала Советская власть».903

Очень важны наблюдения А. Бормана о том, как складывался новый служилый класс, который стал опорой большевизма в его господстве над Русским народом. Центром создания и существования этого служилого класса стала огромная московская гостиница «Метрополь». Именно в ней «ютились людишки, прилипшие к этой (большевистской) власти только из материальных благ. Их привлекали дешевые комнаты, дешевая столовая, в которой кормили лучше, чем в городе. Эти люди получали продовольственные пайки, конфискованные одежду, обувь и пр. Разговоры у них велись самые обывательские – о том, как получить прибавку к зарплате или добыть дешевую провизию». Как пишет Борман, «первыми испытателями коммунистических программ были люди, против которых эти программы были направлены. По своему составу эти лица были довольно разнообразны. Но во всяком случае они были менее определенны, чем комиссары в соседних номерах. Мелкие чиновники, торговые служащие, евреи, приехавшие из черты оседлости. Надо сказать, что эти пиявки в большинстве случаев были противнее демонов – коммунистов. Им до России тоже не было дела, но у комиссаров по крайней мере была какая-то дьявольская идея, а у этой шушеры только собственная утроба».904

С 1919-1920 годов большевистские вожди почувствовали себя полными победителями и уже не стеснялись вести жизнь подобно вельможам XVIII века. Они захватывают лучшие особняки и роскошные квартиры в Москве. За государственный счет нанимается многочисленная дворня. Многие подмосковные усадьбы русских государственных деятелей, купцов и предпринимателей заселяются новыми «властителями жизни». Для сохранения «драгоценного здоровья» партийных деятелей и наркомов привлекаются лучшие врачи. Широко практикуются поездки для лечения за границу, оттуда поступают самые редкие и дорогие лекарства. Отпуска если берут, то сразу же на несколько месяцев (23 месяца). Рекордсменами по долговременному отдыху стали Троцкий, Зиновьев, Иоффе, Бухарин.

Самые высокопоставленные большевистские вожди выказывают привязанность к царской роскоши, пищу им стали готовить царские повара. Член политического руководства РКП (б), председатель Моссовета Л.Б. Каменев и его жена (сестра Л.Д. Троцкого) совершали хищения дворцового имущества из музеев Московского Кремля.905

В самый голод 1919-1920 годов большевистские вожди выписывали себе из-за границы всяческие деликатесы и предметы роскоши. Например, главе Коминтерна Зиновьеву в специальных вагонах привозили трюфеля, ананасы, мандарины, бананы, фрукты в сахаре, сардины. Его жене Лилиной, женам и любовницам комиссаров из-за границы выписывали роскошное белье, духи, мыло, инструменты для маникюра, кружева.906

Александровским дворцом, резиденцией Николая II, завладела жена А.В. Луначарского якобы для устройства там детской колонии. Луначарская и ее единомышленник Телепнев заняли целый антресольный этаж. Как полагал бывший председатель царскосельской художественной комиссии Г.К. Лукомский, «размещение детской колонии было просто нужно как повод для разгрома имущества бывшего Наследника и великих княжен, чтобы стереть с лица земли доказательства исторической, фактической неопровержимости скромной жизни семьи Николая II, а может быть дело было проще: все было затеяно Телепневым, чтобы при переносках вещей воспользоваться предметами обихода, носильным платьем и т.д.»907 Бесследно исчез царский гардероб, а также значительная часть царской библиотеки.908

Народные комиссары, их жены и родственники получали бесплатно из государственных хранилищ России несметные сокровища в золоте и драгоценных камнях. Например, прокурор РСФСР Н.В. Крыленко безо всяких формальностей 10 марта 1921 года получил десять золотых колец с бриллиантами, а жена Л.Б. Красина – Красина-Лушникова множество дорогих бриллиантов.909

Впрочем, не все украденные у Русского народа драгоценности присваивались отдельными большевиками самочинно. Некоторые драгоценные предметы большевистские вожди дарили своим верным порученцам и соратникам. Так, командир Красной армии В. М. Примаков получил в награду за «Польский» поход золотой дамский портсигар ювелирной работы Фаберже с дарственной надписью Наследника Престола, будущего Николая II балерине Кшесинской.

Характерным образцом новой большевистской «знати» были комиссар Раскольников и его жена Лариса Рейснер, тесно связанные с чекистской верхушкой. Очевидцы рассказывают, эта супружеская пара жила в голодной Москве 1918-1919 годов по-настоящему роскошно особняк, слуги, великолепно сервированный стол. «Своему образу жизни Лариса с мужем нашли соответствующее оправдание: мы строим новое государство, мы нужны, наша деятельность созидательная, а потому было бы лицемерием отказывать себе в том, что всегда достается людям, стоящим у власти».910 Жизнь большевистской «знати» пронизывали коварство, безмерная жестокость, предательство, подлость. Люди, принадлежащие к ней, отвергали моральные православные устои, «яростно доказывая, что все законы, вроде „Не убий“, – сплошные лицемерие и ложь». Уже упомянутые нами Рейснер с супругом участвовали в вероломных чекистских операциях. Так, например, однажды они вызвались помочь чекистам в аресте военспецов. Для этого большевистские супруги пригласили их к себе в гости. «Прекрасная хозяйка угощала и занимала гостей, и чекисты их накрыли за завтраком без единого выстрела. Операция эта действительно была опасной, но она прошла гладко благодаря ловкости Ларисы, заманившей людей в западню».911

Свадьбу большевистского комиссара П.Е. Дыбенко и наркома госпризрения А. М. Коллонтай партийные и советские деятели сыграли во дворце Кшесинской, используя посуду с золотыми царскими и великокняжескими вензелями.912

Полнейшее падение нравов, которое несла антирусская революция, конечно, не ограничивалось массовыми убийствами и грабежами беззащитного населения России. Повсеместно происходили падение половой морали, растление малолетних. Эмансипация полов, к которой призывали многие большевики на захваченных ими территориях, на практике выражалась в вакханалии массовых изнасилований и даже «социализации» женщин, особенно принадлежащих к буржуазному классу. Конечно, в официальных документах РКП(б), ВЦИК и Совнаркома призывов к «социализации» полов мы не найдем, однако негласно сложилось определенное отношение, которое допускало полнейшую эмансипацию полов. Причем под самый гнусный разврат подводилась идейная большевистская основа.

Сексуальная мораль, вырастающая из запросов рабочего класса, – писала А.М. Коллонтай, – служит новым орудием социальной борьбы рабочего класса… Не в интересах класса «закреплять» за отдельным членом революционного класса самостоятельного его представителя, долженствующего прежде всего служить интересам класса, а не выделенной и обособленной семейной ячейке.913

Идеологи социализма сулили своим сторонникам массу «радостей свободной любви» и «полнокровное удовлетворение половых потребностей революционного класса».

Примером половой эмансипации служили такие большевистские вожди, как Троцкий, Бухарин, Э. Склянский, Антонов-Овсеенко, Коллонтай и многие другие, чья интимная жизнь напоминала сплошную «собачью свадьбу». Естественно, не отставали от них многие представители среднего и низшего звена большевистского актива, особенно чекисты всех уровней. По данным, приводимым С.П. Мельгуновым, многие рядовые исполнители красного террора имели по 4-5 любовниц, а изнасилования и надругательства над беззащитными женщинами стали в террористических учреждениях большевиков обычным явлением. Особая комиссия по расследованию злодеяний большевиков, созданная Деникиным, опубликовала материалы о «социализации» женщин в городе Екатеринодаре уже в марте 1918 года.

В этом городе большевики издали декрет, напечатанный в «Известиях Совета» и расклеенный на столбах, согласно которому женщины в возрасте от 16 до 25 лет подлежали «социализации». Желающим воспользоваться этим декретом предлагалось обращаться в соответствующее революционное учреждение. Инициатором этой акции был комиссар по внутренним делам Бронштейн, который и выдавал мандаты на эту «социализацию». Такие же мандаты предоставляли подчиненный ему начальник большевистского конного отряда Кобзырев, главнокомандующий Иващев, а также и другие советские власти, причем на мандатах ставилась печать штаба «революционных войск Северо-Кавказской Советской республики». Мандаты выдавались как на имя красноармейцев, так и на имя советских начальствующих лиц, – например, на имя Карасеева, коменданта дворца, в котором проживал Бронштейн: по этому мандату предоставлялось право «социализации» 10 девиц. Образец мандата: