Положение в бывшей Галицкой митрополии
После того, как КПльский патриарх со второй половины XIV в. отказался от поставления особых митрополитов в Галицкую область, в ту пору возглавлявшуюся еще митрополитами Киевскими по титулу, но реально уже Московскими, произошла важная перемена. После падения КПля (1453 г.) и возвращения Григория Болгарина в православие (1479 г.), вместе с западной русской церковью в Литве отошла от всякого даже номинального контроля Москвы и бывшая Галицкая митрополия под возглавление и контроль западнорусского митрополита, получившего титул «Киевского и всея Руси». В эту «всю Русь» естественно входила и Галичина, бывшая издавна под короной польской, а теперь соединенной и с короной литовской. Но в отличие от стремления польских королей XIV столетия иметь в Галиче особую митрополию, теперь правительство Польши предпочитало в целях полонизации и латинизации эту окраину русско-православного мира держать безглавой, под контролем польско-латинской администрации. A для прав Киевской митрополии, теперь резидирующей в столице Литвы — Вильне, было естественно простереть свой более близкий контроль над церковными делами и Галичины. Иосиф Солтан использовал для этого свои заслуги и свой авторитет пред правительством, чтобы в том же 1509 г., когда он получил утверждение и поставление от КПля, испросить у короля Сигизмунда I дозволение именоваться Киевским, всея Руси «и Галицким». С тех пор этот титул сохранился за Киевским митрополитом и после того, как через 200 лет, в конце XVII в., Киевская митрополия была возвращена КПлем Московскому патриарху. Этот титул сохранился при всех дальнейших переделах политических вплоть до наших дней. Но уже тогда, в начале XVI в. систематическими мерами отрыва этой части Руси и от Киева и от Вильны, не говоря уже о Москве, польское правительство стремилось приучить русское православное галицкое население к примирению с религиозным и национальным бесправием. В польской Галичине русские православные паны являлись уже меньшинством, и не имели равных прав на занятие государственных и муниципальных должностей. Православными церквами управляли митрополичьи наместники. A этих наместников только утверждал митрополит, выдвигали же их и ставили, с дозволения короля, городские старосты, почти всегда католики. И в этом 1509 г. Сигизмунд, украшая митрополита званием «и Галицкого», одновременно пресекал ему дорогу к проявлению полноты церковной власти в Галичине. Сигизмундов указ того же 1509 г. для польской стороны гласил так: «Желая по долгу христианского государя, чтобы схизматики в Галичине удобнее привлекаемы были к истинной вере, право назначения наместников православного митрополита передаем Львовскому арцибискупу». Кроме этого канонически уродливого контроля латинства над православием, создалось уже перешедшее в ежедневный быт бесправие православия. Так, Львовское церковное братство, состоявшее из почетных граждан, приносит королю в 1521 г. жалобу на ряд притеснений в церковной жизни и получает от короля, по ходатайству самого маршала князя К. И. Острожского, нижеследующее узаконение, которое является памятником православного бесправия, аналогичным законам о еврейских гетто. Так, например: «1) Русские в делах судебных имеют право приносить присягу не в латинских костелах, а в своих церквах. 2) Во всяких делах могут быть свидетелями на суде (а раньше не допускались). 3) Священники русские могут ходить по городу к больным со святыми дарами в церковных облачениях, но без горящих свечей, и лишь по улице называющейся «русской» могут зажигать свечи. 4) Магистрат, состоящий целиком из католиков, имеет право назначать православных священников. При этом ему вменяется в обязанность принимать во внимание и рекомендации со стороны самих православных. От назначенного священника магистрат не должен брать пошлины более двух коп грошей. 5) Тела покойников русский священник может провожать через город в церковных облачениях (до сих пор это запрещалось), но без свечей и без колокольного звона. Лишь в «русской» улице можно петь, зажигать свечи и звонить».
