Зачатки унии
Уния выросла на почве морального падения русской иерархии, пониженной в своих качествах патронатской системой обратного, т. е. дурного подбора. Мы уже говорили о безобразных нравах, воцарившихся в среде православной иерархии. Материальные интересы в ее быту не только преобладали, но они приняли форму дикой борьбы со включением борьбы вооруженной. Вернемся теперь к поведению уже частично знакомых нам иерархов — боевиков за материальные интересы.
Полоцкий епископ Феофан (Богдан Рыпинский) сдавал все церковные имущества в разорительные аренды и привел этим церкви и монастыри в такое истощение, что миряне жаловались королю и выпрашивали у него отдачу церквей в их бескорыстные патронатские руки. Детей своих епископ Феофан отдал в иезуитские коллегии. Был просто-напросто зажиточным барином.
Уже знакомый нам «завоеватель» Владимирской кафедры, Феодосий Лозовский, продолжал свою «рыцарскую» линию. В протокольных записях об его скандальном поведении повествуется: что в 1569 г. он с своими слугами в вечернюю пору напал «разбойным и рейтарским обычаем» на большой дороге на Лысовского и Ставецких (вероятно его должников) и первого собственноручно ранил в голову, затем велел их бить, ограбить, связать и привести под арест в свой замок.
В 1573 г. делал вооруженное нападение на имение Гулевичей. Приближаясь к заключительным срокам своей магнатской барской жизни, он проделал, как изощренный спекулянт, сложную перепродажу своих прав и доходов другому лицу, как своему преемнику (1580 г.). Таковым был человек с подходящими титулами и положением. Это был архимандрит Киево-Печерского монастыря Мелетий Хрептович-Богуринский. Перепродажа прав на архиерейские кафедры, при всем ее уродстве, была законной по патронатскому праву и почти гарантирующей ее результаты перед королевской властью. Поэтому не надо удивляться, что когда акт Мелетием был подписан, то он, не теряя драгоценного времени, уже через 4 дня, как собственник Владимирской кафедры, делает в ратуше г. Владимира заявление, что он, отныне нареченный владыка Владимирский, сдает свою Владимирскую епархию со всеми ее имениями бывшему ее епископу Феодосию до конца его жизни. Сам будет жить в Киеве, а управление епархией поручает своему брату, Семену Хрептовичу-Богуринскому, и зятю епископа Феодосия, Михаилу Дубницкому, войту Владимирскому. A на следующий день в городские книги Мелетий вносит свою расписку в том, что сдал в аренду с в о ю Владимирскую епархию за 1000 злотых в год и сполна получил от Феодосия всю сумму за все годы его жизни (?). Вопиющая формальная фальшь. Остающиеся годы жизни Феодосия, как и самого Мелетия, есть тайна воли Божией. Это была только формальность, прикрывающая другую реальную сделку и пресекающая возможность ссоры и тяжбы на этой денежной почве. После сделки Феодосий обеспеченно жил еще 10 лет фактическим епископом Владимирским и уже не заботился о ремонтах кафедрального собора и епископского замка, а вся разорительная эксплуатация Владимирской епархии уже зависела от управляющего — войта Михаила Дубницкого.
Луцкий епископ Иона Борзобогатый-Красненский жил исключительно личными интересами: собиранием всех родов пошлин с церквей и духовенства, не без вымогательств. Для сосредоточения в своих руках всех доходов от города Луцка, Иона в 1583 г. закрыл и даже запечатал все семь приходских церквей города, оставив открытым только свой кафедральный собор. Сына своего и внуков Иона назначил личными управляющими всех его архиерейских имений, церквей и монастырей. Вот некоторые иллюстрации такого эксплуататорского управления епархией. Монахи и население округа Жидичинского монастыря жаловались королю Стефану Баторию на разорение монастырей Ионой. Стефан Баторий дал полномочия кн. К. К. Острожскому отобрать Жидичинский монастырь у Ионы, применив, если угодно и силу. К силе прибегнуть пришлось. Острожский прислал отряд вооруженных татар (это было местное население с XIII в., остатки армии Чингисхана). Захватив Жидичинский монастырь силой, Острожский изгнал из него Иону. Королевским указом для церковного управления монастырем был назначен живший в Литве безместный греческий епископ Феофан. Но епископ Иона не дремал. Он опять собрал вооруженный отряд и силой выгнал из Жидичина назначенного туда королем грека. Пришлось войну с Ионой продолжать. По долгу службы, староста Луцкий, кн. Александр Пронский, попытался выбить Иону силой. Попытка удалась. Через два года, в 1584 г. пришлось ее повторить. Князь Пронский, сосредоточив 300 человек пехоты и конницы с ружьями и пушками и взяв монастырь штурмом, изгнал из него Иону и его родственников. Чтобы не повторять наивного разоружения после первого завоевания, кн. Пронский превратил Жидичин в крепость. Окопал рвом, укрепил стены и оставил в них сто человек гарнизона для военной охраны. Иона очутился в положении бунтовщика против законного государственного порядка. Король присудил Иону к высылке. Через год Иона умер.
Король назначил (!) преемником Ионы в Луцк Пинского епископа Кирилла Терлецкого. Кирилл Терлецкий, оправдываясь хозяйственной беспорядочностью, водворившейся в Луцкой епархии, имел благовидный предлог сосредоточить свою святительскую энергию на тяжебных делах об имуществе даже в своей бывшей Пинской епархии. Еще предшественник его на Пинской кафедре, Феодосий, отдал замок Жабче в приданое за дочерью зятю его, старосте Луцкому Александру Жаровницкому. Теперь замок уже был в границах новой для Кирилла, Луцкой епархии. И Кирилл в 1585 г. поручил своему родному брату, Ярошу (Ярославу) Терлецкому, с несколькими десятками вооруженных слуг, бояр, гайдуков, пеших и конных, напасть на Жабче. Но на этот раз нападение было отбито. Неугомонный Кирилл с этим не примирился. В течение года он собрал новую рать наемников из угров, сербов, волхов и всяких гайдуков и теперь уже с артиллерией. Штурм Жабче удался. Было много убитых, раненых. Войску разрешено было грабить и поделить добычу между собой. И вообще Кирилл Терлецкий имел гонор благородного шляхтича и жил в своем замке с многочисленной челядью, имел свое войско и пушки…
И вот другой более громкий исторический человек, Львовский епископ Гедеон Болобан. Это он через год по смерти Ионы Борзобогатого сделал нападение на Жидичинский монастырь, куда настоятелем был поставлен безместный епископ грек Феофан. Гедеон Болобан отправил для захвата Жидичинской позиции своего родного брата, светского пана Григория Болобана, с отрядом жолнеров (польск. из немецкого «солднер» = наемный солдат) и неожиданным налетом выбил из монастыря его греческого настоятеля еп. Феофана и объявил монастырь исконной собственностью Львовской кафедры. Это было в 1585 г. B этот год нежданно прибыл во Львов Антиохийский патриарх Иоаким, с полномочиями и от КПльского патриарха. Для мирян и для Львовских братств приезд патриарха был опорой их контроля над многогрешными епископами. Насильственный захват Жидичинского монастыря, к досаде Гедеона, связался с обидой епископу-греку. Это было очень невыгодно ему пред патриархом-контролером, вставшим на сторону местного мирянского контроля братств. Гедеону пришлось нехотя уступить. У него вырвали даже письменное обязательство: — возвратить Жидичинский монастырь Владимирской епархии. Но Гедеон счел наезд патриарха все-таки преходящей случайностью. Покорившись патриаршей воле ad hос, он закулисно обратился в придворные сферы, которым греческий церковный контроль не был особенно приятен. Гедеону за подписью короля Стефана Батория опять выдали акт на владение Жидичинским монастырем.
После перевода Кирилла Терлецкого из Пинска в Луцк, на Пинскую кафедру был назначен управлявший Холмской епархией уже в сане епископа — Леонтий Зиновьевич Пельчицкий. Характерна буква указов самого короля, которыми Леонтий назначался на Пинскую кафедру. Король мотивирует его назначение государственными заслугами, которые Леонтий оказал своим государям еще смолоду. Это — «добрые, верные и почетные заслуги». И вот, в вознаграждение за них король, по ходатайству некоторых панов — рад, дает Леонтию епископию Пинскую и Туровскую с соборной церковью и со всеми церквами и монастырями, и со всем духовенством, и со всеми имениями и «подданными», издавна принадлежащими той епархии. Другим указом король уведомляет всех духовных и светских членов епархии о назначении им нового владыки и «приказывает им признавать его за истинного своего владыку» и оказывать ему честь и послушание. Под такой мощной защитой Пельчицкий как был от начала женатым белым священником, так и продолжал жить семейно с женой, занимая епископскую кафедру.
Вот характеристика еще одной епископской персоны, назначенной в 1585 г. на кафедру Перемышльскую и Самборскую. Галицко-русское православное дворянство откровенно пишет бессильному митрополиту Онисифору: «Перемышльская епископия отдана некоему тиуну Стефану Брылинскому (это и есть будущий Арсений) подданному (характерный термин) пана старосты Перемышльского. Пан староста, взяв в свою власть это епископство и привилегий на монастырь св. Спаса в горах, распоряжается церковными имениями, как ему угодно. А тот негодный нареченный епископ не смеет против него ничего сказать ни сделать как подданный. A что тот тиун негоден к епископскому служению, как человек неученый в слове Божием и по другим причинам; об этом мы все знаем и даем свидетельство. Посему и просим усердно, чтобы твоя милость не производил его в епископский сан до другого сейма, на котором шляхта и обыватели земли Перемышльской и Самборской покажут пред королем и панами-радами о негодности того тиуна. Если бы даже твоя милость имел о том негодном, нареченном епископе листы от короля и панов-рад, не спеши производить его в епископа». Но Онисифор, сам двоеженец, очевидно, имел и королевские «листы». A потому тиун Стефан Брылинский и стал епископом Арсением. И просидел на кафедре почти 6 лет до своей смерти в 1591 г., приведя в расстройство дела епархии.
В этом же обращении галицко-русских дворян к митрополиту Онисифору набрасывается и общая картина иерархического разложения. На фоне безволия и попустительства архиереев, все время нарастает унижение православия до уровня прямого публичного издевательства. Вот что пишут русские шляхтичи самому митрополиту в глаза — значит это не преувеличение, а точные размеры фактов: «А что сказать о порубании св. крестов, об отобрании колоколов в замке и отдаче их жидам? И ты еще сам даешь открытые листы на помощь жидам против церкви Божией, к потехе их, а к большому поруганию нашего св. закона и к нашему сожалению. Какие при этом совершаются опустошения церквей! Из церквей делаются иезуитские костелы. И имения, которые были подарены церкви Божией — привергнуты к костелам.
В честных монастырях вместо игуменов и братии живут «игумены» с женами и детьми и владеют и правят церквами Божиими. Из больших крестов делают малые и из того, что подарено в честь и хвалу Богу, совершают святокрадство и устрояют себе пояса, ложки, злочестивые сосуды для своих похотей. Из риз делают саяны, из епитрахилей брамы.
Но что еще прискорбнее, ваша милость, сам один поставляешь епископов без свидетелей и без нас — братии своей, чего и правила вам не дозволяют. И при таком незаконном поставлении возводятся в великий епископский сан люди негодные, которые, к поруганию св. закона на епископском седалище живут без всякого стыда с женами и рождают детей.
И множество иных великих бед и нестроений, о чем мы к сожалению теперь писать не можем. Епископов наставилось много по два на каждую кафедру, а оттого и порядок сгиб.
Мы по своему долгу предостерегаем вашу милость и молим и просим: Бога ради, осмотрись, вспомни святых твоих предместников, митрополитов Киевских и возревнуй их благочестию. Не прогневайся на нас, нам жаль души твоей, ты за все должен дать ответ Господу Богу.
Особенно же даем знать твоей милости, что архиепископия Киевская (имеется в виду Киево-Софийский собор), находящаяся ныне под твоей властью, отдана некоему еретику жолнеру, а архимандрития Уневская обещана такому же…»
Такое положение дел требовало разрешения и какой-то реформы. Иначе предстояло окончательное падение или возрождение. Произошло и то и другое. Иерархия пала в акте унии. A народному православию выпала горькая доля героического возрождения, но и страдания гонений.
