Начало морской войны

Тотчас после вторжения французов в испанские Нидерланды Англия и Голландия начали вооружения: в апреле в Портсмуте собрался союзный флот под флагом адмирала Рука. Голландцы, кроме того, сосредоточили часть флота у Шеневальда, а англичане послали в Голландию 10 000 войск под начальством Мальборо.

План войны предусматривал захват Кадиса для обеспечения базы, дабы можно было тревожить французское и испанское побережье и не дать соединиться неприятельским морским силам. Опытные морские офицеры были против этого плана, опасаясь в это время года операций на юге.

Однако Рук все же в конце августа вышел в устье Канала для защиты судоходства, но только лишь вследствие известия о выходе французских эскадр из Бреста. До того он выслал большую эскадру в 35 линейных кораблей, из них 10 голландских под флагом вице-адмирала Бенбоу на юг, чтобы подкараулить испанский «серебряный флот». Но французский адмирал Кетлогон (Coetlogon) и Бенбоу напрасно его ждали; он вовсе и не выходил из Вест-Индии. Тогда Бенбоу направился в Вест-Индию с 10 линейными кораблями, а остальные отправил на родину. Тем временем вице-адмирал Шато-Рено с 10 линейными кораблями вышел из Бреста в Лиссабон и Кадис, где соединился с вице-адмиралом д'Эстре; оттуда он пошел в Вест-Индию, чтобы в марте 1702 г. проконвоировать «серебряный флот» из Веракруса в Виго. Д'Эстре долгое время охранял с 24 линейными кораблями юго-западное побережье Испании и Кадис, и доставлял испанские войска в Неаполь и Сицилию; на зиму он отправился в Тулон.

В течение 1702 г. политическая обстановка определялась яснее: в сентябре был заключен тайный договор между морскими державами и императором. Теперь Вильгельм III стал снова душой всех военных приготовлений, под его влиянием был принят после долгих рассуждений нижеследующий широко задуманный план войны. Во-первых, предполагалось разрушить французское влияние в Средиземном море, для чего союзному флоту было необходимо себе обеспечить базу на юге, в Кадисе или Гибралтаре. Флот должен был оперировать против Испании и Сицилии и способствовать завоеванию этих стран для императора. Таким путем предполагалось воспрепятствовать соединению французских морских сил и одновременно облегчить операции сухопутным войскам в северной Испании и Нидерландах отвлечением оттуда французских войск.

Мальборо, император Леопольд I и принц Евгений сочувствовали этому плану. Для Англии этот план был выгоден еще и тем, что создавал ей прочное положение в Средиземном море; важность этого англичане глубоко сознали еще в прошлую войну. Главные силы союзного флота должны были остаться в Канале, меньшая часть флота предназначалась для колоний, для защиты торговли и судоходства, а также для приобретения новых земель. Во время приготовления к этому грандиозному стратегическому плану скончался Вильгельм III (в начале марта); с его смертью все дело лишилось своего главного вдохновителя, так как Мальборо находился при войсках в Нидерландах. Лишь 4 мая была объявлена война.

Англия обязывалась поставить 80, а Голландия 48 линейных кораблей; 10 000 английских и 5000 голландских солдат должны были участвовать в экспедиции в Испанию. Негодность судов и солдат, а также длительные переговоры между союзниками задержали готовность кораблей, и только лишь в конце июня у Уайта собралось 30 английских и 20 голландских кораблей, всего вместе с транспортами около 200 судов. Но нежелание адмиралов, особенно Рука, в такое позднее время года идти на юг задержали экспедицию, и даже энергичные требования из Лондона не имели успеха.

Французы вооружались повсеместно, но собрать большие силы им не удалось; крейсерская и каперская война с самого начала войны были в полном расцвете. Особенно отличался в северной части Адриатического моря товарищ Жана Бара, граф Форбен, оперировавший против сообщений принца Евгения. Лишь в начале июня Рук послал половину своих судов на юг, чтобы захватить ушедшую в Корунну французский эскадру дю-Касса (du Casse). Эта маленькая эскадра уже в мае вышла с испанскими войсками из Ла-Рошели в Вест-Индию и была настигнута у Ферроля посланной немедленно за ней английской эскадрой под флагом Мундена; последний, однако, считал себя слишком слабым, чтобы вступить в бой и вернулся.

Лишь теперь адмиралтейству удалось сдвинуть с места Рука; 1 августа он вышел из Тербея. В Лондоне было получено известие от Бенбоу, что «серебряный флот» будет конвоировать Шато-Рено. Поэтому Рук получил приказание наблюдать за испанским побережьем, начиная от Кадиса и севернее, тогда как Шовель должен был стеречь добычу, начиная от Бреста и южнее. Кроме того, Руку было приказано занять Корунну, Виго, Кадис и т.д. (не Гибралтар), а осенью вернуть свои большие корабли, как только один из перечисленных портов будет взят. 10 августа Рук уже подходил к мысу Финистере, где ему донесли, что французы вышли в море – другого и нельзя было ожидать; 18 августа он соединился у Лиссабона с посланной вперед половиной флота.

23 августа флот стал на якорь западнее Кадиса; определенного плана наступления все еще не было. Операцию, длившуюся 5 недель (до 25 сентября) следует признать одной из самых жалких, когда-либо предпринятых большим флотом совместно с сильным десантом. Один военный совет следовал за другим, но определенные решения принимались весьма редко; сухопутные и морские офицеры держались противоположных взглядов – не доставало сильной единой власти. Продолжение операции было также вяло, как и ее начало; Рук на военном совете настоял на возвращении. Заместителю императора, принцу Георгию Гессен-Дармштадтскому, не удалось убедить Рука завладеть одним из менее укрепленных пунктов; флот ушел 1 октября, предварительно отделив 6 линейных кораблей с 3000 солдатами в Вест-Индию для поддержки Бенбоу.

Шато-Рено, конвоировавший из Вест-Индии «серебряный флот», получил на Азорских островах донесение, что Рук его поджидает у испанских берегов. Вопреки его настоянию зайти в один из французских портов было решено пойти в Виго, куда весь флот прибыл 27 сентября.

Лишь через 10 дней об этом узнал английский посланник в Лиссабоне, лорд Метуен, немедленно переславший известие Руку.

Рук, уже ушедший из Лагоса, получил донесение 17 октября и тотчас же отрядил свои крейсеры в Виго для разведки, а сам со всем флотом последовал за ними. По дороге присоединился Шовель со своими кораблями. Рук все еще был болен и в течение многих недель не покидал своего помещения – обстоятельство, очень вредно влиявшее на его деятельность; и теперь он нехотя согласился с решением военного совета, на котором вице-адмирал Альмонд горячо настаивал на немедленном нападении.

Шато-Рено в Виго располагал 18 линейными кораблями (из них 3 испанских), несколькими мелкими судами и брандерами. Галеоны, доставившие серебро, были вооружены 20-30 орудиями; большую часть ценного груза, конечно, уже успели свезти на берег.

Бухта Виго простирается в направлении SW-NO; в северо-восточном ее конце имеется внутренняя бухточка в 5 миль длиной и 3-4 мили шириной, соединенная с главной бухтой проливом шириной всего лишь в 7 кабельтовых; оба берега этого узкого пролива были защищены батареями с 60 орудиями, фарватер преграждало сильное боновое заграждение, которое с флангов защищалось продольным огнем двух линейных кораблей. За боном стояли полукругом 5 линейных кораблей, однако несколько далеко от него; еще ближе к берегу, у привезших серебро галеонов, расположились остальные суда эскадры. 22 октября союзники вошли в наружную бухту и стали на якорь вне дальности артиллерийского огня.

Было решено, что на следующий день 25 больших линейных кораблей (из них 10 голландских) будут форсировать бон семью отдельными группами по 3-5 корабля в каждой при поддержке мортирных судов и брандеров. Одновременно предполагалось на южном берегу высадить 4000 тысячи человек, чтобы овладеть укреплениями с суши. Высадка удалась вполне, испанские войска быстро обратились в бегство; батареи, несмотря на сильный огонь 500 французских морских солдат, были взяты. Десант союзников направился далее к городу Редондела, расположенному в юго-восточной части внутренней бухты, где ему удалось овладеть большим количеством свезенного на берег серебра.

Обе первые направившиеся через бон группы линейных кораблей, 5 английских и 3 голландских, вскоре вынуждены были стать на якорь из-за безветрия. Когда ветер задул вновь, головному кораблю вице-адмирала Гопсона сразу же удалось под всеми парусами прорвать бон; но заштилело вновь, и остальные корабли не могли за ним последовать; два голландских корабля зацепились за бон; лишь с большим трудом им удалось освободиться. Огонь северной батареи был подавлен одним из английских кораблей. Гопсону была оказан поддержка в его тяжелой борьбе против 5 французских кораблей, лишь когда поднявшийся ветер позволил следовавшим за ним кораблям форсировать заграждение. Теперь бой сделался общим; союзникам удалось уничтожить охваченные паникой неприятельские корабли, часть последних выбросилась на берег.

До наступления темноты шесть французских линейных кораблей и пять нагруженных серебром галеонов были взяты, все другие суда сгорели или затонули. Союзники потеряли лишь 40 человек на судах и 100 на флагманском корабле. Потери противников были значительно серьезнее: многие были взятв в плен, среди них Шато-Рено и испанский адмирал.

Столь легкая победа досталась союзникам лишь потому, что со стороны Шато-Рено не было принято достаточных мер для отражения этого нападения; последний, безусловно, должен был пять своих линейных кораблей, которые не могли быть использованы в полной мере во внутренней бухте, поставить снаружи батарей, не маскируя огня последних. Во внутренней бухте следовало оставить одни лишь галеоны и суда, предназначавшиеся для продольного обстрела бона. Шато-Рено считал свою позицию неприступной. Недостаточно энергичная защита, малые потери союзников и паника, распространившаяся на французских кораблях, говорят не в пользу французского адмирала. Надо удивляться, что испанцы за 3 бывшие в их распоряжении недели не могли успеть свезти весь ценный груз галеонов на берег.

Нападение было проведено с большим искусством и энергией; лишь с трудом англичанам удалось спасти их флагманский корабль, подожженный брандером. Большая неприятельская эскадра оказалась уничтоженной: союзная Франции Испания лишилась больших средств для уплаты военных издержек. Успех Рука загладил неудачу у Кадиса и произвел впечатление крупной победы на всю Европу. Репутация Рука была восстановлена. Вскоре он с главными силами вернулся в Англию, оставив Шовеля у Виго; он не завладел Виго, несмотря на то, что этот порт стоял в списке городов, которые ему предписывалось взять. Но это упущение ему на родине не было поставлено в вину, исключительно благодаря его последнему блестящему успеху.

Следует еще упомянуть об одном важном сражении. Для защиты «серебряного флота», не рискнувшего в 1701 г. сделать переход в Европу, были отправлены адмиралы Кетлогон и Шато-Рено; захватить этот флот было поручено адмиралам Бенбоу и Ветстону (Whetstone). Французы беспрепятственно вышли с «серебряным флотом» из Вест-Индии; Бенбоу не мог на них напасть, будучи связан необходимостью быть постоянно готовым для защиты английских островов. Шато-Рено действительно имел намерение напасть на Малые Антильские острова. Когда Бенбоу получил известие о походе капитана дю-Касса (du-Casse), шедшего с несколькими военными кораблями и транспортами с десантом для испанских колоний, он разделил свои силы, чтобы овладеть этими судами. Когда в начале августа Бенбоу, находясь у Ямайки, получил известие, что дю-Касс отправился в Картагену, он немедленно последовал за ним и встретил французов восточнее устья св. Магдалины. Бенбоу располагал 7 линейными кораблями (48-70-пушечными), 1 фрегатом и 4 мелкими судами. Для защиты своих 8 транспортов последний, находясь на ветре, немедленно построился в боевой строй.

Шестидневные бои, с 29 августа по 3 сентября, следует признать для вдвое сильнейших англичан одними из наиболее позорных в их военно-морской истории; лучше всего они характеризуются письмом, отправленным дю-Кассом адмиралу Бенбоу 3 сентября вечером, перед тем, как противники разошлись. Дю-Касс писал: «Вчера утром я был уверен, что ужинать мне придется в вашей каюте. Повесьте ваших командиров, этих трусов; они это, безусловно, заслужили». Впоследствии два командира были расстреляны по приговору военного суда, двое умерло во время следствия, два были помилованы, и один не был предан суду, так как он храбро поддерживал своего адмирала.

Трусость английских командиров и их недисциплинированность доходили до того, что они не подходили ближе орудийного выстрела к неприятелю и исполняли приказы лишь в том случае, если содержание таковых им передавалось через посредство шлюпок. Во время боя они выходили из строя, приводили к ветру и несмотря на долго висевший сигнал, требовавший немедленно вновь выстроить линию, в строй не возвращались (один из кораблей умудрился при этом отстать на 10 миль); наконец, на военном совете они настаивали на прекращении боя, несмотря на то, что два неприятельских корабля были выведены из строя, а одно из мелких судов было взято. Бенбоу руководил боем, лежа в подвесной койке, так как ему разбило снарядом ногу; он вернулся на Ямайку, где вскоре скончался. Дю-Касс довел свои транспорты в Картагену, откуда вернулся с несколькими гружеными серебром галеонами в Испанию. Экспедиция французских флибустьеров в Ямайку была предотвращена. Англичанам позднее удалось опустошить Гваделупу.

  • .