БОРЬБА У ТРОНА

Смерть крупного государственного деятеля нередко оборачивалась смутой в борьбе за власть. Вот и кончина Петра Великого не стала исключением. Тем более что он фактически сделал все, чтобы после него началась борьба за трон.

Покончив с нелюбимым сыном Алексеем, который в случае прихода к власти мог отменить все его реформы, Петр не испытывал доверия и любви к сыну Алексея, своему полному тезке цесаревичу Петру Алексеевичу. В результате царь постановил, что право престолонаследия передается не обязательно его потомкам и даже роду, а зависит от воли самого государя.

Сам Петр I своим примером доказал неразумность такого постановления, чреватого дворцовыми интригами и переворотами: он умер, так и не назвав имени своего преемника.

С общих умозрительных позиций он рассуждал верно: среди законных – по линии родства – претендентов на престол могут оказаться люди недостойные, а то и умственно слабые. Почему бы не предоставить право власти тому, кто это заслужил своими делами, кто наделен государственным умом и всеми другими качествами подлинного государя?

Однако в реальных условиях ситуации возможны разные, и закон должен это предусматривать. Как в случае с Петром, государь может не успеть назначить своего преемника. Да и так ли уж важно, чтобы у власти всегда находился выдающийся деятель? Значительно важнее – фактор преемственности, когда после крупных и разумных преобразований требуется их упрочить, укоренить в обществе. В частности, за той «революцией сверху», которую осуществил Петр Великий, требовались усилия иного рода: стабилизация обстановки, консервативная политика.

В этом отношении показателен (если не сказать трагичен) пример совсем недавний, когда Ельцин передал, в сущности, свою власть В.В. Путину. Последний тотчас уведомил, что будет продолжать «путь реформ», а для этого, чтобы привести общество к процветанию, требуется полный отказ от революционных настроений (то, о чем вещал снятый с должности революционер-разрушитель Е.Т. Гайдар). Теперь необходимы эволюционные про цессы…

Такой принцип управления государством был бы вполне оправдан лишь в том случае, если б ельцинские реформы дали хоть какой-то положительный результат и оставалось только удерживать и далее развивать достигнутое. Однако факты свидетельствуют о том, что именно эти «реформы» стали губительными для страны, народа, культуры, научно-технического и промышленного потенциала России, ее внешнеполитического положения. Весь мир был поражен невиданным преобразованием сверхдержавы в жалкую побирушку, находящуюся в финансовой кабале у Запада, с вымирающим населением и чудовищной коррупцией при фактически олигархическом правлении.

Так вот, присягая на верность экономическому, социальному и политическому курсу Ельцина, его преемник подписывает приговор на полное уничтожение России как независимой державы и русского народа как носителя великой культуры. «Страну разграбили и развалили новые собственники», – справедливо пишет П. Хлебников. Так почему же этим врагам России и русского народа предоставляются и впредь те же права?

Бунт стрельцов. Рис. XVIII в.

Вопрос риторический. Придя во в ласть, даже хорошие люди начинают меняться, и чем власть неправедней, тем пе чальнее эти изменения.

Когда под видом реформ осуществляется развал страны, то любой разумный, честный и самостоятельный политик должен как можно скорей и решительней воспрепятствовать этому. В России этого не происходит. Удалось создать коррумпированное полицейское государство, ставшее сырьевым придатком развитых капиталистических держав. Такова реальность. В дальнейшем предполагается лишь закреплять достигнутое.

При Петре Великом все было наоборот. Осуществлялись реформы, обновляющие и укрепляющие государство. Продолжение этого курса было жизненно необходимо, потому что в наступавшую научно-техническую индустриальную эру отставшим державам грозило подчинение более сильным соседям или даже полный развал. Конечно, главное тяжкое бремя преобразований нес на себе русский народ. Но и в господствующих классах не поощрялась праздность; к государю приближены были люди деятельные и толковые (хотя масштабы коррупции, надо признать, были огромными).

Петр и сам позаботился о том, чтобы его прогрессивные преобразования стали необратимыми: укрепил новый господствующий класс – дворянство, приобщил его к западной цивилизации основав новую «прозападную» столицу, создал гвардейские полки как опору трона, изменил структуру государственной системы. Кроме того, в последние годы своего правления он стал приближать «птенцов гнезда Петрова». Это особенно сильно беспокоило его прежних соратников, прежде всего «полудержавного властелина» А.Д. Меншикова. Ему приходилось опасаться опалы и потому, что он попал под следствия за казнокрадство, а в 1724 году был отстранен от руководства военным ведомством.

Петр Великий еще дышал, находясь без сознания, в низкой комнате деревянного Зимнего дворца (почему-то потом уничтоженного). А в соседнем помещении уже собрались сановники, чтобы решить вопрос о преемнике. Завещания государя отыскать не удалось. Как поступить?..

Приходит на память историческая аналогия: 4 марта 1953 года на даче умирающего Сталина собрались члены советского руководства старшего поколения. К этому времени по предложению Сталина был избран расширенный президиум ЦК КПСС, куда впервые вошли многие молодые сталинские выдвиженцы. А на окружение руководящей четверки – Маленкова, Берии, Хрущева, Булганина – обрушились репрессии. Благодаря «своевременной» смерти вождя, эта четверка не только удержалась на вершинах власти (Берия – ненадолго, возможно, потому что он слишком много знал), но и вывела из Президиума ЦК молодежь.

«Для них дело было не в праве и законности, а в том, чья возьмет: проиграли они – им ссылка или из-под кнута каторга, а Екатерине с дочерьми – монастырь». Как нетрудно догадаться, это сказано В.О. Ключевским о дворцовых интригах после кончины Петра I. В отличие от сталинских и последующих времен, когда в борьбе за власть главными интриганами были партийные боссы, в ту далекую пору собрались знатные сановники, но как вскоре выяснилось, под призором офицеров гвардии, которых официально никто не приглашал. «Подобно хору античной драмы, – писал Ключевский, – не принимая прямого участия в развертывавшейся на сцене игре, а только как бы размышляя вслух, они до неприличия откровенно выражали свои суждения о ходе совещания, заявляя, что разобьют головы старым боярам, если они пойдут против их матери Екатерины. Вдруг раздался с площади барабанный бой: оказалось, что перед дворцом выстроены были под ружьем оба гвардейских полка, тоже неизвестно кем и зачем сюда вызванные из казарм».

Фактически царицу Екатерину I возвели на трон гвардейцы. Но этот выбор в значительной степени определился обстоятельствами не столько моральными или политическими, сколько финансовыми. В конце петровского правления даже гвардейцам стали задерживать плату. А Екатерина выдала им деньги из собственных запасов. Меншиков привел гвардейских офицеров проститься с покойным императором, а затем они подошли к императрице и рыдая вместе с ней поклялись, что не допустят никого другого на трон, кроме нее. Гвардии были обещаны дополнительные льготы и послабления по службе.

Можно сказать, что за неимением завещания Петра I состоялись фактически выборы. Но сделали это не олигархи, не выборные от разных сословий, а дворяне-гвардейцы. Пришло время дворцовых переворотов.

Несмотря на все ухищрения, Меншикову не удалось занять первое место у трона. Этому препятствовала, между прочим, и новая система государственного управления. Внешне все пошло прямо противоположным образом по сравнению с петровскими временами. Петр I был действительно самодержец не только по названию. Он твердо держал в своих руках бразды правления государством. Екатерине I же было не до того. Она была занята увеселениями, главным образом пьянством и распутством. Невоздержанность в том и другом быстро свела ее в могилу.

Самое замечательно при этом, что для страны такое ее правление было во благо. По словам польского историка К. Валишевского. «самодержавие сделалось самой полной фикцией». Управлял страной созданный уже в конце 1725 года Верховный тайный совет (указ о его создании появился в начале февраля следующего года), состоявший из девяти человек. В его работе Екатерина I не принимала участия, а в указах, издаваемых Советом, государыня никогда не именовалась самодержицей, что вполне отвечало действительности.

В сущности, правление стало аристократическим. Члены Верховного тайного совета были в основном сподвижниками Петра Великого, и насколько было возможно старались продолжать его дело. «Царствование Екатерины I означало, – писал Валишевский, – застой в начавшемся развитии. Но, может быть, это еще не было несчастьем». С историком можно согласиться. Если бы императрица принялась за какие-то активные мероприятия, это грозило бы ошибками, впустую растраченными усилиями народа и без того уставшего от реформ и войн Петра I. Застой не превратился в смуту, потому что был передышкой перед новым подъемом страны в царствование Екатерины II.

В этом отношении прямой противоположностью явилось правление Хрущева после смерти Сталина. Вместо того, чтобы всячески стабилизировать внутреннюю и внешнюю государственную политику, Хрущев стал судорожно осуществлять целый ряд нелепых и не вызванных необходимостью реформ и мероприятий. Деятельный глупец всегда наносит значительно больше вреда, чем бездеятельный. Народу нужна была длительная передышка и улучшение материального состояния после страшных бедствий и тягот войны и последующего восстановления народного хозяйства. Однако именно со времен Хрущева началось обогащение деятелей госхозпартаппарата, тогда как в то же время постепенно увеличивалась смертность населения СССР, которому приходилось «отвечать» за хрущевские эксперименты.

Ну, а что касается правления Екатерины I, то ни в этот период, ни после серьезных изменений в стране не было, что в данной ситуации следует, пожалуй, считать благом. Вопрос о престолонаследии был заранее решен в пользу Петра II. По малолетству государя реальную власть захватил Меншиков, поспешивший обручить одиннадцатилетнего мальчика-царя со своей дочерью Марией, которая была значительно старше жениха. Поднаторевший в придворных интригах Меншиков удостоился чина генералиссимуса, сделался опекуном Петра II (который называл его «батюшкой») и четыре месяца оставался фактическим самодержцем России.

Как известно, на всякого мудреца довольно простоты. И «полудержавный властелин», ставший теперь «полнодержавным», не учел, что бывают интриганы похитрее его. Под их влиянием Петр II рассорился с Меншиковым, приказал его арестовать, а гвардейским полкам – повиноваться только его царским приказаниям. Обручение с Марией Меншиковой было расторгнуто, а ее отец, возвысившийся в полном смысле «из грязи в князи», был окончательно низложен, унижен и сослан с семьей.

На состоянии государства все это не оказало практически никакого воздействия. Продолжалось теневое правление сановников-олигархов. Петра II обручили с дочерью нового приближенного к трону деятеля князя Долгорукого – Екатериной. Мальчику-монарху дали полную свободу в развлечениях, увеселениях и занятиях охотой. Он поздно узнал, что у невесты, которая была значительно старше его, имеется любовник – племянник австрийского посла.

Петр II

Эта новость так подействовала на него, что он на зимнем параде 1730 года, возможно, нарочно, стоял в тонком плаще и легкой треуголке. Что случилось далее, восстановить трудно. Известно, что юный царь сильно занемог и вскоре умер. Говорят, что в этот момент князь Иван Долгорукий, выхватив шпагу, побежал по дворцу с криком: «Да здравствует государыня-императрица Екатерина Алексеевна!» Никто его не поддержал, даже близкие родственники. Они понимали, что невеста царя так и осталась невестой, не возведенной на трон. На этот раз не было никаких оснований надеяться на поддержку гвардии.

Надо сказать, что «застойное» олигархическое управление государством времен Екатерины I и Петра II оставило в народе добрые воспоминания. Крестьяне получили некоторое налоговое послабление, все шло ни шатко, ни валко. К. Валишевский даже высказал мысль, будто тогда страна пребывала в анархии (но в прямом смысле этого слова, в относительном безвластии, а не в хаосе). Возможно, отсутствие сильного давления центральной власти, предоставленная возможность мирно трудиться действительно были проявлением анархического порядка, которые народу всегда по душе.

Однако в классовом обществе, да еще феодального типа, говорить о воцарении анархии можно лишь условно и относительно. Государственная система, скрепляющая общество незримым каркасом, в таких условиях не может быть отменена или даже сильно ослаблена. Более того, отсутствие единовластия в огромной стране грозит опасной нестабильностью.