ПСИХОЛОГИЯ ВОЖДИЗМА
Десятилетие назад в «Психологическом журнале» (Т. 13, № 4, 1992) была опубликована статья Д.В. Ольшанского «Б. Н. Ельцин на фоне массового сознания (политико-психологический портрет)». Она интересна уже своей нетривиальностью для нашей страны, где о здравствующих лидерах принято было помалкивать.
Прежде всего обращает на себя внимание разрушительные и конфликтные черты в характере Ельцина. «Постоянное попадание в катастрофы, – пишет автор, – особая психическая черта, отличающая специфический тип личности».
Оказывается, на Западе внимательно приглядывались к советским лидерам эпохи развала – Горбачеву и Ельцину. По-видимому, было решено, что болтливый и малоконфликтный Горбачев уже исчерпал свои ресурсы, старается удержаться на вершине власти, а значит и сохранить СССР, став его президентом. Западу этого было мало. И они решили сделать ставку на другого лидера.
Как писал в 1991 году Р. Никсон: «Ельцин может многое внушить людям, у него животный магнетизм, и он достаточно безжалостен, чтобы претворить это в жизнь». «Он может стать, пожелай он того, лидером насильственной революции».
Оставим без внимание архаическую ссылку на «животный магнетизм». Так изъяснялись еще в XVIII веке. У Никсона это выражение сознательно или бессознательно указывает на то, что Ельцин способен влиять на массы не интеллектуально, а на уровне животных инстинктов и устремлений.
К 1991 году объявленная Горбачевым «перестройка», да еще и «ускорение» полностью провалились. Нелеп и разрушителен был уже сам принцип: перестраиваться надо обдуманно, неторопливо, а если это делать еще и с ускорением, беды не миновать. Тем более, когда была проведена потрясающая по своим негативным последствиям «антиалкогольная кампания», которая нанесла страшный удар по крупной отрасли народного хозяйства и финансам, а вдобавок определила разгул организованной преступности и теневой экономики.
Не менее губительной, но уже в психологическом аспекте, была другая кампания Горбачева – Яковлева. Это была так называемая «гласность». Вопреки правилам грамматики, но в полном соответствии с идеологической направленностью, это была «гласность для согласных», прежде всего для разного рода антисоветчиков. Были пущены в ход даже такие гнуснейшие домыслы, будто параноик Сталин в страхе потерять власть сам организовал покушение на своего ближайшего друга и пламенного сторонника С.М. Кирова (намеки на это были еще в речи Хрущева, на XX съезде КПСС). И конечно же, многократно преувеличивалось число репрессированных и казненных в сталинский период.
Для чего все это было организовано? Ведь тот же Хрущев, а за ним и руководство КПСС осудили все то, что происходило тогда, главным образом до Великой Отечественной войны. Никаких массовых репрессий в стране уже не было тридцать лет и не предвиделось. Зачем же было ворошить старое?
Ответ может быть только один: для того, чтобы вызвать смуту, смятение в умах, чтобы опорочить все величайшие достижения советского периода. Это были очевидные подголоски западной пропаганды о СССР как империи зла и США – как светоча свободы и демократии. Тотчас радостно оживились отечественные «западнисты» (термин А. Зиновьева), которые в большом количестве расплодились во времена хрущевизма-брежневизма.
Ссылаясь на «достоверные данные, полученные Комитетом государственной безопасности», председатель КГБ СССР Ю.В. Андропов писал в ЦК КПСС: «ЦРУ разрабатывает планы по активизации враждебной деятельности, направленной на разложение советского общества и дезорганизацию социалистической экономики… ЦРУ исходит из того, что деятельность отдельных, не связанных между собой агентов влияния, проводящих в жизнь политику саботажа и искривления руководящих указаний, будет координироваться и направляться из единого центра, созданного в рамках американской разведки. По замыслу ЦРУ, целенаправленная деятельность агентуры влияния будет способствовать созданию определенных трудностей внутриполитического характера в Советском Союзе, задержит развитие нашей экономики, будет вести научные изыскания в Советском Союзе по тупиковым направлениям… Осуществляемая в настоящее время американскими спецслужбами программа будет способствовать качественным изменениям в различных сферах нашего общества, и прежде всего в экономике, что приведет в конечном счете к принятием Советским Союзом многих западных идеалов».
Понятно, что «агентуру влияния» западные страны стали организовывать в СССР не в тот момент, а значительно раньше, еще со времен Хрущева и главным образом в «застойный период» (кстати сказать, тогда страна развивалась динамично и оставалась сверхдержавой). Крикливые «диссиденты» были только верхушкой айсберга, прикрывающей тех агентов влияния, которые находились в самых разных учреждениях, включая ЦК КПСС, не говоря уж об интеллигенции.
Успех горбачевских акций по развалу международной социалистической системы показал руководителям США, что теперь можно рассчитывать на большее – уничтожение Советского Союза. А для этой цели необходимо было предложить советскому народу, пребывающему в состоянии умственного брожения, нового лидера.
Интеллектуальная смута в стране дошла до того, что множество людей, преимущественно женщин, вдались в самые дремучие суеверия и предрассудки (порой под прикрытием христианской веры, которая в принципе отвергает многие из таких суеверий и предрассудков, в частности, астрологию, гадания). А в мужской части общества вдруг возникли в немалом числе монархисты, без царя не только в природе, но и в голове, потому что они почему-то причислили к сторонникам самодержавия, в частности, Колчака и Деникина – демократов, как и многие белогвардейцы.
Смута была в немалой степени организована, но без соответствующей предрасположенности в общественном сознании она бы не смогла реализоваться так успешно. В тот период было очень нелегко опубликовать материалы, критикующие «перестройку и ускорение», ориентацию на «рыночную экономику» и строительство капитализма. (Один из авторов книги предпринимал такие попытки, однако «центральная печать» оказалась глуха к такого рода материалам, часть которых использована в данной работе.)
Казалось бы, когда деструктивная «перестройка» забуксовала и требовалось укреплять народное хозяйство и государственную систему, Запад сделал ставку на лидера, который, по справедливому заключению Д.В. Ольшанского, имел вполне определенные «качества ниспровергателя и разрушителя». Он был представлен в ореоле не только героя, но и безвинно пострадавшего «за правду» человека.
Можно сказать, что в период такой смуты, когда Отечество находилось в опасности, нужны были новые Минин и Пожарский, а подброшен был вместо них «Лжеборис» (то есть Борис настоящий по имени, но лживый по словам и поступкам). Помимо конфликтности и лицемерия, он вскоре проявил черты жес токос ти, м аниак ально й жаж ды вла сти, безот ветст венно сти, неспособность к конструктивным действиям при изворотливости, бесстыдстве, наглости и безусловном умении интриговать.
Но ведь мало ли что он хотел и каким был. Он же был избран на высокий пост, причем дважды. Бессмысленно клеймить и упрекать его за то, что он такой. Ясно, что в период хрущевизма-брежневизма, да еще и горбизма добраться до высших партийных постов мог только специфический индивидуум, который ради этого готов, как говорится, пуд дерьма съесть. Поедал, если надо, и продирался наверх. Такой выработалась цель жизни. Недаром же после того, как его сняли с высокого партийного поста, он то ли имитировал, то ли попытался осуществить самоубийство. И это сделал тот, кто вскоре потребовал запретить коммунистическую партию, которой он был всем обязан. Впрочем, предал он не только КПСС, но и СССР, а также РСФСР. Редчайший образец предателя, который построил на этом свою успешную карьеру. (На всякий случай авторы сообщают, что они в КПСС не состояли никогда.)
Но снова надо сказать: в данном случае речь идет не столько о конкретной личности, сколько о том, что именно она оказалась востребованной на высокие посты, именно ее «раскручивали» политтехнологи, именно за нее проголосовала значительная (не меньше трети) часть граждан.
Складывается впечатление, что большинство населения свой выбор основывало на подсознательных установках и стремлении к «буржуазному раю» (а попали-то в «буржуазный ад»).
Продуманные решения принимала лишь небольшая группа дельцов и политических деятелей, извлекающая выгоду из развала и обнищания страны. Этому контингенту требовался лидер «достаточно безжалостный» по отношению к народу. А служащие с мировоззрением мелких буржуа (в начале XX века их называли «интеллигентщиной») порядком выдохлись в крикливой «борьбе за демократию», в результате получив диктатуру олигархов-плутократов.
Возможно, Ельцин как разрушительный лидер смутного времени был выбран не случайно и не столько в нашей стране поначалу, сколько в дальнем зарубежье. Но и в этом случае нельзя не признать, что он оказался вполне приемлемым кандидатом для руководства новой Россией – антисоветской и капиталистической, слабой и зависимой. Выбор оказался удачным. Он устроил не только врагов Советского Союза, но и многих российских граждан периода смуты, которых вполне можно называть «новыми русскими» – не каких-то «братков», а всех тех, кто отказался от великой России – СССР.
