Ход боевых действий
Согласно подписанной царем всеобщей мобилизации, на тринадцатый день в действующей армии было 96 пехотных и 37 кавалерийских дивизий — 2, 7 млн. человек в дополнение к миллиону резервистов и войск крепостей. В русской армии было 6720 орудий, и их общая численность достигла пяти миллионов. На шестнадцатый день войны главнокомандующий — великий князь Николай Николаевич — разместил свою ставку близ небольшого города Барановичи, избранного по той причине, что здесь железнодорожная линия Москва-Брест пересекалась с линией, соединяющей Вильну с Ровно. Сам великий князь, начальник штаба генерал Янушкевич и приданные им двадцать пять офицеров размещались и работали в вагонах первого класса. Около сорока военных атташе, криптографов и обслуживающий персонал располагались в довольно жалких домах горожан.
Английский генерал Нокс (которого военный министр Сухомлинов однажды назвал самым талантливым из иностранных наблюдателей) отмечает пасторальный характер мозгового центра русской армии: «Мы жили посреди очаровательного елового леса, и все вокруг казалось спокойным и мирным». Необычайное спокойствие в ставке удивительно, учитывая невероятную драму многомиллионных армий. Все было преисполнено «монастырской простоты». На все дверные проемы были прибиты бумажки, чтобы огромного роста великий князь не забыл нагнуть голову. Главнокомандующий был очень живым человеком, он любил отвлекаться от темы войны, но дважды в день трудолюбивый генерал-квартирмейстер Иванов возвращал всех к военным реалиям, делая доклад о состоянии дел на фронтах. Эти доклады отражали грандиозную драму, развернувшуюся на просторах Европы.
Август 1914 г. был полон надежд у всех вступивших в битву сил. В начале месяца русское командование официально запросило западных союзников, не намереваются ли они наступать непосредственно в глубины Германии. Грей, несколько смутившись, заметил, что вопрос нужно адресовать французам — именно их армии составляют основу наземной мощи Запада. Французы, чьи армии отступали из Северной Франции на юг, ответили, что ситуация на фронте делает задачу ведения боевых действий на германской территории весьма сложной. Со своей стороны посол Палеолог информировал Париж 21 августа 1914 г. относительно планов верховного главнокомандующего Николая Николаевича: «Великий князь полон решимости наступать на полной скорости на Берлин и Вену, особенно на Берлин, пролагая свой путь между крепостями Тори, Познань и Бреслау».
На первый взгляд, такие предположения имеют свой резон. Огромный польский выступ приближал русские армии к Берлину — менее трехсот километров равнины, которую не разделяли ни горы, ни широкие реки. Как пишет Уинстон Черчилль, «окрашенные будки постовых, надписи на разных языках, различие в широте железнодорожного полотна, военные и политические решения ушедших поколений, история враждующих рас — вот что разделяло три великие державы». Почти миллионная Варшава, второй после Москвы железнодорожный узел страны, была главным складом и опорным пунктом русской армии в ее потенциальном наступлении на собственно германские города. Для похода русских на Берлин требовалось одно условие — поход французов на Кельн. Но на Западном фронте у французов быстрее, чем у других, возникли большие сложности.
Удар французов в районе Арденн не принес желанных результатов. Здесь немцы быстро построили оборонительные сооружения и применили пулеметы — страшное оружие первой мировой войны. В течение 4-дневной битвы у границы погибло 140 тыс. французов. Так лопнула идея XVII французского плана; французы не встретили основные силы немцев там, где ожидали.
6 августа началось огромное по масштабам перемещение германских войск. 550 поездов в день пересекали мосты через Рейн, более миллиона человек были перевезены в 11 тысячах поездов. По мосту Гогенцоллерна в Кельне на протяжении первых двух недель войны поезд шел каждые десять минут — шедевр военной организации.
На пути германской армии в Бельгии встала крепость Льеж. Ее форты оказались неприступными для фронтальных атак германской пехоты, и срок выхода вперед 1-й армии фон Клюка уже был перенесен с 10-го на 13-е августа. Немцы обратились к тяжелой артиллерии. Одним из наиболее охраняемых секретов Германии была 420-миллиметровая пушка фирмы «Крупп», произведенная в 1909 г. Трудность в обращении с ней представляла транспортировка: разобранное на две части гигантское чудовище с трудом перевозилось по железной дороге. Заменить ее могла лишь 305-миллиметровая австрийская пушка фирмы «Шкода». Оба орудия стреляли бронебойным снарядом со взрывателем замедленного действия.
Из крупповской столицы Эссена две черные осадные мортиры были 9-го августа погружены на железнодорожные платформы и на следующий день отправлены в Бельгию. До Льежа оставалось 18 километров, когда разрушенный тоннель заставил везти орудия по шоссе. Два дня продолжилось это непредвиденное перемещение монстров. 12 августа одно из орудий было направлено на форт Нонтисс, и окружающий мир содрогнулся от ужасающего грохота (артиллеристы находились в 300 метрах от орудия). Через 60 секунд снаряд с высоты 1200 метров обрушился на бетон. Над фортом поднялся столб дыма. Корректировщики направляли артиллеристов с аэростатов и колоколен. Рушились потолки и галереи; огонь, дым и оглушительный грохот наполнили казематы; солдаты доходили до «истерики. обезумев от ужасного чувства ожидания следующего выстрела». После 45 выстрелов форт Нонтисс был 13 августа захвачен. На следующий день пали и другие форты. К 16 августа Льеж пал. Армия Клюка выступила вперед — на север. Весь мир думал, что немцы нарушили свой знаменитый график на две недели. На самом деле «план Шлиффена» был нарушен лишь на два дня.
Мольтке писал Конраду фон Хотцендорфу: «Конечно же, наше наступление носит зверский характер, но мы боремся за нашу жизнь, и тот, кто посмеет встать на нашем пути, должен подумать о последствиях».
Отступая на своем левом фланге, немцы, связав французов в гористой местности на подходах к Рейну, сосредоточили основные силы на правом фланге, бросив все свои основные силы на север Франции через Бельгию. 17 августа, преодолев сопротивление крепостей Льеж и Номюр, 1-я армия ветерана войны 1870 г. фон Клюка, 2-я армия фон Бюлова и 3-я армия фон Хойзена начали стратегически важнейший марш на северо-запад. Ярко выраженный брюнет Клюк казался моложе своих 68 лет, а его коллега, его сверстник Бюлов, выглядел старше. Армия Бюлова была ударной силой мощного кулака немцев. Три дня и три ночи 320 тысяч солдат Клюка шли через Брюссель. Как пишет Б. Такмен, «марш германских войск через Бельгию был подобен нашествию южноамериканских муравьев, которые периодически неожиданно выходят из джунглей, пожирая все на своем пути, не останавливаясь ни перед какими препятствиями. Армия фон Клюка шла с севера от Льежа, а армия фон Бюлова к югу от города, вдоль долины Мааса».
Оккупация Брюсселя отозвалась в Берлине звоном колоколов. Немецкие войска шли вперед с пением солдатские песен. Этот рев уставших солдат звучал в ушах бельгийцев устрашающе. Французов на этом этапе подвела разведка. Они оценивали силы немцев к западу от Мааса в 17 дивизий, в то время как на самом деле их было 30. И в первых столкновениях французов с немцами первые не знали, какой мощи кулак опускается на них. Еще хуже было то, что, зацикленные на наступлении, французы, медленно учились обороняться. Они пока еще не умели того, чему военная практика, искусство выживания их скоро научит: окапываться, ставить проволочные заграждения, выдвигать пулеметные гнезда.
16 августа германский генеральный штаб переехал из Берлина на Рейн, в Кобленц, в 130 километрах от центра германского фронта. Шлиффен мечтал, что его план будет реализовывать его наследник, германский командующий «из просторного дома, где под рукой были бы телефон, телеграф и радио, а около него — целый флот ожидающих приказа автомобилей и мотоциклов. Здесь, в удобном кресле, у большого стола, современный главнокомандующий наблюдал бы за ходом боя по карте. Отсюда он бы передавал по телефону вдохновляющие слова, и здесь бы он получал донесения от командующих армиями и корпусами, а также сведения с воздушных шаров и дирижаблей, наблюдающих за маневрами противника».
Здесь Мольтке пришел к выводу, что французы концентрируют свои главные силы для наступления через Лотарингию между Мецем и Вогезами. Мольтке насторожился, но уже 17 августа он не счел концентрацию французских сил в Лотарингии угрожающей, и «план Шлеффена» снова стал главной стратегической схемой.
22 августа Клюк рванулся к Монсу, пересекая канал, ускоряя движение на север. 23 августа противостоявший немцам на Маасе генерал Ланрезак, стоявший во главе 5-й армии, отступил. Перед фон Клюком (160 тысяч) стоял британский экспедиционный корпус (70 тысяч), о существовании которого Клюк узнал 20 августа из газет. Немцы порядочно устали — 240 километров за 11 дней, — и их силы были растянуты по бельгийским дорогам. В результате первый день участия английской армии в боевых действиях показал решимость англичан, но он же продемонстрировал физическое превосходство немцев. Девятичасовое сражение задержало продвижение фон Клюка на день. Жофр, при всем своем крестьянском упорстве, должен был признать 24 августа, что армия «обречена на оборонительные действия». К чести Жофра нужно сказать, что он достаточно быстро начал учиться искусству обороны. К этому времени французская армия в бессмысленных наступлениях в Лотарингии — да и повсюду на Западном фронте — потеряла уже 140 тысяч солдат из общего числа 1250 тысяч. Президент Пуанкаре записал в дневнике: «Мы должны согласиться на отступление и оккупацию. Так исчезли иллюзии последних двух недель. Теперь будущее Франции зависит от ее способности сопротивляться». Именно в этот день немцы почувствовали огромный прилив самоуверенности. На севере они вступили на территорию Франции. Вера в «план Шлиффена» никогда не была более абсолютной.
Немцы вышли во фланг основным силам французов на 120-километровом фронте на севере Франции. Миллионные силы вторжения ворвались в Северную Францию и начали движение с севера к Парижу, где и разыгрались решающие события. Париж был под ударом. Запад призвал Петроград изменить согласованные сроки и максимально ускорить выступление русских войск.
