Стабилизация фронта
Подавленность и безумные надежды быстро сменяли друг друга. Даже после поражения Самсонова и Ренненкампфа в Восточной Пруссии командующий британскими войсками уверенно полагал, что русские будут в Бреслау (на полпути к Берлину) к 15 октября 1914 г. Мы видим, что с самого начала войны Россия и Запад не имели адекватного представления о проблемах друг друга, о реальном положении дел на союзном фронте. Если бы западные союзники в полной мере оценили значение Танненберга, где погиб цвет кадровой российской армии, они не упрекали бы русских осенью 1914 г. в безынициативности (как это делал, скажем, Китченер, обращаясь к русскому послу в Лондоне Бенкендорфу). Впрочем, неясность на Восточном фронте была во многом результатом сознательного умолчания русских властей. Как часто бывало в русской истории, здесь строилась новая «потемкинская деревня».
Среди союзников более всего беспокоились скептичные англичане. 4 октября 1914 г. фельдмаршал Китченер телеграфировал послу Бьюкенену в Петроград: «Наиболее важным является получение достоверной информации относительно состояния боевых действий на восточной границе Германии — от этого будут зависеть критические решения, которые мы должны принять в отношении посылки войск». Тупик на Востоке приведет «к попытке стремления германских войск осуществить высадку в Англии, что создаст для нас ситуацию не только критическую, но фатальную». Выживание Франции и Англии ставилось в зависимость от развития событий на Восточном фронте.
Испытывая сомнения в своих источниках, Китченер и Грей в октябре 1914 г. обращаются за более точной оценкой происходящего на Восточном фронте к французам. Но и те, доверяя русскому оптимизму и не имея собственной службы информации в России, ничем не могли помочь. Один из членов британского кабинета министров записал 14 октября 1914 года: «Или наш атташе в России чрезвычайно некомпетентен, или русские не позволяют ему сообщать нам то, что он знает. В любом случае, и мы и французы пребываем в неведении».
В последние месяцы 1914 г. государственные деятели практически потеряли контроль над ведением войны, предоставив право решений профессиональным военным. На Западе на огромном расстоянии — от границы Швейцарии на юге до Остенде на севере — осенью 1914 г. были вырыты окопы, и колючая проволока вкупе с пулеметами остановила продвижение войск.
Концентрация войск была необычайной: на каждые двенадцать сантиметров фронта приходился один солдат. Мобильность в движении войск исчезла, и надолго наступил тупик. Отныне более чем четыре года огромные армии стояли друг против друга, применяя отравляющие газы, используя в массовом количестве пулеметы, увеличивая армады аэропланов и закопавшись в траншеях.
Последующие огромные битвы назывались сражениями, но, по существу, это были осады без особого перемещения линии фронта. Согласно статистике, в среднем в течение одного дня боев на Западном фронте с обеих сторон погибали 2 тыс. 533 человека, 9 тыс. 121 получали ранения и 1 тыс. 164 человека исчезали безвестно. Черчилль описывал сложившуюся ситуацию следующим образом: «Случилось так, словно армии внезапно и одновременно объявили забастовку и заявили, что должен быть найден какой-то иной способ разрешения спора». Политики как бы начали «уставать» от этой ситуации. Британский премьер-министр Асквит записал 30 декабря 1914 г.: «Я глубоко разочарован и ничего не ожидаю от ближайшего будущего. Война является гигантской тратой жизней и средств».
