Америка

В 1914-1915 гг. слово «Запад» для русских означало, прежде всего, Францию и Британию. В 1916 г. на мировую арену, благодаря энергичной политике президента Вильсона, выходит Америка. Ей в этом в немалой степени способствовала сама Германия. В январе начальник военно-морского штаба Германии адмирал Хольцендорф выразил уверенность в том, что его субмарины могут вывести из войну Британию еще до окончания текущего года. Новый главнокомандующий германским флотом адмирал Шпеер утверждал» что германский флот готов встретиться с британским и уверен в победоносном исходе большого военно-морского сражения. Но все германские адмиралы утверждали, что главным препятствием краха Британии является неофициальная поддержка Америки. И не они одни. Газеты пестрели карикатурами, на которых президент Вильсон одной рукой запускал голубя мира, а другой отправлял военную помощь Антанте. В день рождения кайзера — 27 января 1916 г. — на статую Фридриха Второго водрузили американский флаг с черным крепом. Немецкие газеты комментировали: «Фридрих Великий первым признал независимость молодой республики после того, как она добилась свободы от ига Англии после жестокой кровавой борьбы. Наследник Фридриха — Вильгельм II — ощущает на себе благодарность Америки в виде лицемерных фраз и военной помощи своему смертельному противнику». Отныне Запад — как противостоящее Германии население Западной Европы И Северной Америки — органически включает в себя Соединенные Штаты, которые не только постепенно входят в коалицию Россия — Запад, но и начинают предпринимать усилия, чтобы возглавить эту коалицию. Впервые на первый план дипломатической колонии в Петербурге начинают выходить американцы. Начало процесса выдвижения Америки на российскую дипломатическую и политическую сцену связано с прибытием в Петроград нового американского посла — Дэвида Френсиса. О причине выбора Вильсоном именно Френсиса, деятеля демократической партии из чрезвычайно далекого от связей с Россией города Сент-Луис, достоверно ничего не было известно. Можно предположить, что президент, заботясь об укреплении экономических связей с Россией, избрал в качестве посла человека с большим опытом и большими Связями в среде американского бизнеса. Сам Френсис абсолютно не ожидал дипломатической карьеры. Но представительство Америки в великой стране ему льстило; он оставил семью в Америке и прибыл в Петроград с секретарем и негром-слугой. Френсису было в 1916 г. шестьдесят пять лет. Он приступил к своим дипломатическим обязанностям 28 апреля 1916 г. Резиденцией был избран дом на Фурштатской — неподалеку от Таврического дворца и от Смольного института, где творилась русская история времен революции. Представлявший американский Средний Запад Френсис не был похож на рафинированных западноевропейских дипломатов. Менее всего напоминал классического дипломата — избегал больших приемов, любил узкий круг друзей за карточным столом, предпочитал сигары, хорошее виски. Жизнь немногочисленного американского посольства отличалась от гораздо более бурной активности англичан и французов. Френсис не установил особенно дружественных отношений с другими посольствами. Те, в свою очередь, воспринимали причуды янки за провинциализм. Посол Бьюкенен почти не упоминает Френсиса в своих мемуарах, а француз Нуланс отметил только то, что Френсис «плохо говорит по-французски и не продемонстрировал знакомства с дипломатическим этикетом, как и с основами международного права». Но по мере военного ожесточения Америка, ее значимость и роль приняли далеко не провинциальный характер. Напротив. Америка двигалась в центр мировой сцены. Деятель демократической партии, бывший губернатор штата Миннесота был убежденным сторонником идеи, что война открыла Соединенным Штатам путь к мировому лидерству. (Примечательно, что даже в американской глубинке вызрели идеи оптимального использования геополитических позиций и преимуществ Соединенных Штатов). После полуторавекового изоляционизма Америка при президенте Вильсоне устремилась в мировую политику, и насущной реальностью для нее стал конфликт между русско-западноевропейской группировкой я блоком Центральных держав. Выход на мировую арену стал означать для США сближение с Англией, Францией и Россией. Война приближалась к своему апогею, усталость и ослабление обеих коалиций стали ощутимыми, На этом фоне новая мощь и энергия Америки выглядели более чем эффектно. Вильсон ставил перед своими дипломатами задачу не упустить исторический шанс для создания нового мирового порядка. Одним из элементов этой грандиозной стратегии было формирование новых, гораздо более тесных отношений с Россией. Френсис подошел к своей дипломатической миссии в России с безусловной верой природного американца, что энергия и свобода от предубеждений не могут не привести к успеху. Цель его миссии была двоякая. Первое — следовало укрепить потрясенную годами войны Россию, гарантировать ее, подвергающуюся давлению извне и изнутри, от коллапса. Второе — следовало на внутренней российской арене потеснить лидеров Антанты, уже неспособных (с американской точки зрения), вследствие опустошений войны, к овладению контрольными экономическими позициями в России (в частности, не имеющих ресурсов для оснащения, техникой и оружием армии величайшей страша антигерманской коалиции).

Вызывают интерес личные впечатления представителя Запада, увидевшего Россию глазами «свежего человека. Посол Френсис отметил, что ко времени его прибытия Россия жила только войной. Население огромной империи — от министра двора до последнего чиновника — находилось под страшным прессом сложившихся обстоятельств — комбинации изоляции и мобилизации. Рекруты проходили военную подготовку прямо под окнами американского посольства. Психологически ситуация была, так сказать, „здоровой“ — повсюду царила ненависть к Германии (подобно тому как в Германии ощущалась всеобщая ненависть к Англии). Городское население, особенно купцы, убеждало всех, что Германия на протяжении столетий обогащалась за счет России. Чтобы распалить праведный дух мщения, все вспоминали о торговом договоре, навязанном Германией России в трудное время войны с Японией, словно Россия была не в силах от него отказаться или пренебрегла более привлекательными альтернативами. Индоктринация общества, базирующаяся на убеждении, что в бедах страны виноваты иностранцы, достигла такого уровня, что, начиная с императора и кончая последним мелким купцом, — все были полны решимости не позволить никакой державе занять в России такие же доминирующие экономические позиции, какие занимала Германия накануне 1914 г.