История в историях

КАК БЫЛИ РАСКРЫТЫ ЕЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ

«Священное» судилище являлось тайным трибуналом. Его служители торжественно присягали держать в строгом секрете все, относящееся к их деятельности. Такую же присягу давали и его жертвы. За разглашение секретов инквизиции виновным грозили столь же суровые наказания, как и еретикам.

Стремление инквизиторов держать в тайне все относящееся к их деятельности было вызвано отнюдь не только опасением, что раскрытие их кровавых деяний может повредить им или нанести вред авторитету церкви. Этого они меньше всего боялись. Ведь свои преступления они рассматривали как «святое дело», санкционированное самим наместником бога на земле и светскими властями. Они гордились своим инквизиторским званием, в доказательство чего публично казнили свои жертвы — на торжественных «актах веры» — аутодафе.

Держали же они свою деятельность под плотным покровом тайны главным образом потому, что опасались, как бы раскрытие их методов не ослабило их действенности, как бы этим не воспользовались еретики для сопротивления «священному» судилищу, для сокрытия следов, для совершенствования своих «подпольных» организаций. Ведь чем меньше знал еретик о деятельности инквизиции, тем больший он испытывал страх за свою судьбу, тем легче было его выявить, поймать, заставить признать свою «вину» и «примириться» с церковью.

Возрождение сорвало покров тайны, окутывавший деятельность католической инквизиции на протяжении многих столетий. Гуманисты и протестанты ополчились против деяний «священного» судилища (По далеко не полным данным библиографического справочника Э. ван дер Векенэ, в XVI в. было издано 109 книг и брошюр об инквизиции, в XVII в. — 191, в XVIII в. — 137, в XIX в. — 710, в том числе различного рода публикации, включая журнальные статьи, в XX в. по 1961 г. включительно — 859[76]). В протестантских странах стали появляться воспоминания бывших узников инквизиции, бежавших из ее застенков. В них подробно описывались кровавые деяния «святых» отцов — мучения и пытки, которым они подвергали свои жертвы. Такого рода литература расходилась чрезвычайно быстро по всей Европе, вызывая повсеместно негодование, возмущение, осуждение инквизиции. Одна из таких работ, написанная бывшим узником инквизиции в Севилье Раймундо Гонсалесом де Монтес, под названием «Деяния священной инквизиции»[77] вышла в Гейдельберге в 1567 г. и в течение двух лет была переведена на французский, немецкий, английский и голландский языки.

Не меньшим успехом пользовалось и сочинение француза Габриэля Деллона, повествующего о своих злоключениях в застенках португальской инквизиции в Гоа (Индия),[78] вышедшее в свет в Лейдене (Голландия) в 1678 г. и в течение последующих двух столетий издававшееся 20 раз на разных языках в разных странах.

Эта разоблачительная литература в свою очередь породила множество апологетических богословских опусов, авторы которых, отстаивая право инквизиции на преследование еретиков, невольно выбалтывали ее секреты, давая тем самым новые аргументы ее противникам для нападок на «священное» судилище.

К тому же церковники саморазоблачались, рекламируя такие кровожадные произведения, как «Молот ведьм» инквизиторов Я. Шпренгера и Г. Инститориса. Это сочинение, служившее руководством инквизиторам по истреблению ведьм, впервые было опубликовано в 80-х годах XV в. и неоднократно переиздавалось в католических странах.

В 1692 г. в Амстердаме вышел в свет большой труд Филиппа Лимбоха по истории инквизиции, в котором впервые освещалась деятельность этого трибунала во Франции, Италии и других странах со ссылками на папские документы и постановления различных соборов. Литература XVIII в. об инквизиции носила в основном памфлетный характер. Иначе и быть не могло, ибо архивы инквизиции были недоступны авторам, разоблачавшим ее деятельность.

Французская революция 1789 г. руками победившей буржуазии покончила с инквизицией и сорвала замки с ее тайных архивов в ряде стран. Наполеон отменил инквизицию во всех своих владениях, в том числе в Испании. И именно в Испании, где больше всего она свирепствовала, впервые был опубликован в 1812–1813 гг. двухтомник подлинных документов, относящихся к ее деятельности.[79] Автором публикации был бывший секретарь испанской инквизиции Хуан Антонио Льоренте (1756–1823), из-под пера которого вскоре вышла первая, основанная на документальных источниках, история этого трибунала.

Льоренте испытал на себе влияние просветительных идей XVIII в. и, как некоторые другие испанские либералы, сотрудничал с Жозефом Бонапартом в надежде, что французы осуществят в Испании необходимые прогрессивные реформы. По поручению французских властей Льоренте приступил к написанию истории испанской инквизиции, архивы которой поступили в его распоряжение. Поражение Наполеона вынудило Льоренте оставить Испанию и бежать в Париж, где он опубликовал свой труд в четырех томах на французском языке в 1817–1818 гг., а затем на языке оригинала в 1822 г. в Барселоне и в Мадриде, куда Льоренте вернулся после победы революции 1820 г. Его книга была переведена на многие европейские языки, выдержав 24 издания. Ее популярное изложение, написанное Леонардом Галлуа и опубликованное в Париже в 1822 г., печаталось 16 раз на разных языках, в том числе дважды на русском, а другая популярная книга — французской писательницы Сюбервик (писавшей под псевдонимом Фереаль), тоже основанная на материалах книги Льоренте, за 88 лет (с 1845 по 1933 г.) выдержала 40 изданий. В русском переводе она вышла в 1936 г. в Москве.

«Критическая история испанской инквизиции», так называлось сочинение X. А. Льоренте, написанная на огромном архивном материале, раскрыла перед миром подлинную картину кровавой деятельности «священных» трибуналов в Испании. Католическая церковь и ее апологеты по сей день безуспешно пытаются опровергнуть Льоренте, обвиняя его в неточностях, преувеличениях, плохом стиле и пытаясь опорочить его в личном плане, выдавая за ставленника французов и чуть ли не мошенника, якобы присвоившего часть фондов инквизиции.

Но какими бы недостатками ни обладал труд Льоренте, он даже сегодня, сто пятьдесят лет после опубликования, остается одним из основных источников по истории испанской инквизиции, мимо которого не может равнодушно пройти ни один исследователь, будь он противником или панегиристом «священного» трибунала.

Основная ценность исследования бывшего главного секретаря испанской инквизиции заключается в приводимых им фактах и цитируемых документах, достоверность которых не подлежит сомнению.

В XIX в. инквизиционная историография, можно сказать, достигла своего расцвета. Появляется большое количество самых разнообразных работ, в том числе монографий и сборников документов по истории инквизиции и еретических учений в Испании, Франции, Италии, Германии. Обилие и разнообразие этих трудов делало, по выражению французского историка Шарля Молинье, написание одним человеком истории инквизиции, которая охватывала бы все страны и эпохи, — «предприятием почти химерическим».

Однако нашелся исследователь, которому оказалось по плечу осуществить такое поистине грандиозное предприятие. Как это ни парадоксально, им оказался уже упомянутый Генри Чарлз Ли, который был вовсе не профессиональным историком, а издателем и книгопродавцем и занимался историей инквизиции только как любитель в свободное от своей работы время. Ли никогда в Европе не был и, естественно, в европейских архивах не работал. Но солидное состояние, которым он обладал, позволило ему нанять корреспондентов. Они по его поручению перерыли все доступные европейские архивы в поисках документов инквизиции, копии которых на протяжении многих лет пересылались Ли в Соединенные Штаты. Располагая этими материалами и обладая незаурядным литературным и исследовательским талантом, Ли написал исчерпывающую для своего времени трехтомную историю средневековой инквизиции (1888), (исследование Г. Ч. Ли «История инквизиции в средние века» (СПб., 1911–1912) вышло на русском языке в двух томах), четырехтомную историю испанской инквизиции (1906–1907), историю инквизиции в испанских владениях Америки (1908), которые в переводах обошли многие страны и переиздаются в наше время.

Мировая известность трудов Г. Ч. Ли, в которых впервые с такой полнотой, обоснованностью и убедительностью раскрывалась омерзительная картина инквизиционного террора во многих странах, вынудила клерикальных историков отказаться от тактики замалчивания, ставившей их теперь в смешное положение, и заняться изучением сюжетов, связанных с историей церковного судилища. Однако Ватикан по вполне понятным причинам чинил всяческие препятствия даже своим исследователям инквизиции, держа под замком секретные архивы конгрегации священной канцелярии, в которых все еще погребены многие тайны инквизиционного судилища.

В начале XX в. известный апологет папства Людвиг фон Пастор жаловался, что даже ему не было разрешено заглянуть в инквизиционные дела, хранящиеся в тайном ватиканском архиве. «Продолжая держать в строгой тайне исторические документы 350-летней давности, — писал Пастор, — конгрегация священной канцелярии наносит тем самым вред не только исторической науке, но и самой себе, ибо общественное мнение будет и впредь считать все даже самые тяжкие обвинения против римской инквизиции оправданными».[80]

В XIX и XX вв. увидели свет некоторые важнейшие документы, в частности относящиеся к процессам над Галилеем и Джордано Бруно. История их публикации своими перипетиями напоминает авантюрный роман.

Вот, например, что произошло с публикацией дела Галилея. Первая попытка обнародовать его была предпринята еще по указанию Наполеона. С этой целью в 1810 г. документы, относящиеся к делу Галилея, были изъяты из папского архива в Риме и доставлены в Париж. Однако падение Наполеона помешало осуществить их публикацию. В Париж вернулись Бурбоны. Королем Франции стал Людовик XVIII, в Риме вновь обосновался папа Пий VII. Его представитель в Париже Гаетано Марини немедленно потребовал от французского правительства возвращения документов, относящихся к процессу Галилея. Вскоре, однако, Гаетано Марини скончался, так и не заполучив заветного «дела» Галилея.

Когда после «ста дней» Бурбоны вновь появились в Париже, новый представитель папы, Марино Марини, племянник покойного Гаетано, возобновил просьбу папского престола вернуть «дело» Галилея. Министр внутренних дел, к которому обратился Марино Марини, переправил Марини к министру двора графу де Блака. Последний некоторое время спустя уведомил его, что документы обнаружены и будут ему возвращены. Однако де Блака не спешил выполнить свое обещание под предлогом, что документы переданы Людовику XVIII, пожелавшему лично с ними ознакомиться.

Марини тем временем отозвали в Рим, на его место был назначен Джиннази. В 1817 г. Марини вернулся на свой прежний пост в Париже и вновь потребовал возвращения документов Галилея. На этот раз новый министр двора граф Прадель сообщил ему, что «дело» Галилея исчезло и, следовательно, французское правительство не в состоянии его вернуть папскому престолу.

Надо отметить, что еще в 1809 г. из Рима в Париж по распоряжению Наполеона была доставлена значительная часть дел папской инквизиции. Эти документы Марини также затребовал, но их вернули не ему, а его преемнику Джиннази. Когда Марини вернулся в 1817 г. в Париж, он обнаружил, что Джиннази продал многие инквизиционные дела лавочникам для обертки. «Мне удалось, — писал Марини, — разыскать свыше шестисот томов в лавках торговцев сельдями и мясом».[81]

Но сам Марини повел себя не лучше Джиннази. Получив из Ватикана указание сжечь некоторые, по-видимому наиболее компрометирующие церковь, документы инквизиции, он вместо этого сбыл их бумажной фабрике как макулатуру. Марини выручил за свой «товар» 4300 франков, сумму весьма солидную по тем временам, из чего можно заключить, что продал он изрядное количество документов.

Что же касается документов, относящихся к процессу Галилея, то папскому престолу удалось их заполучить только тридцать лет спустя. Каким образом? По сообщению французского ученого И. Б. Био, опубликованному в 1858 г., документы были возвращены папе Григорию XVI в 1846 г. французским королем Луи Филиппом. Однако в 1927 г. кардинал Меркати, главный хранитель ватиканского секретного архива, выдвинул новую версию, согласно которой документы были возвращены Ватикану в 1843 г. через папского нунция в Вене проживавшей там тогда вдовой графа де Блака.

Как бы там ни было, но документы вновь оказались в Ватикане в 40-х годах прошлого столетия. Они очутились в руках уже известного нам Марини, который в то время занимал пост главного хранителя ватиканского секретного архива. В 1848 г. в Риме произошла революция, город был объявлен республикой, папа Пий IX бежал в Чивита-Веккию. Затаился и Марини, изъявший из папского архива «дело» Галилея. Год спустя папа вернул себе власть над Римом, и Марини возвратился на свой прежний пост. В 1850 г. Марини издал книгу «Галилей и инквизиция».[82] В ней впервые цитируются документы из процесса Галилея, однако в «препарированном» виде, с целью оправдать действия инквизиции против знаменитого ученого.

Публикация Марини вызвала своей недобросовестностью всеобщее возмущение в научном мире Европы. Ученые требовали от Ватикана опубликовать, наконец, полностью документы, относящиеся к преследованию инквизицией Галилея. Под давлением общественного мнения Ватикан был вынужден уступить. Он поручил их публикацию французскому историку клерикалу Эпинуа, который опубликовал их в 1867 г. в журнале «Ревю де кестьон историк» в статье «Галилей, его процессы, его осуждение». Были ли это документы, находящиеся в деле Галилея, — неизвестно по сей день. Возможно, что в Ватикане хранятся еще и другие документы. Во всяком случае, характерно, что Ватикан отказал в свое время в доступе к делам процесса даже такому правоверному католическому историку, как немец Кантор, писавшему апологетическую историю папства по поручению Пия IX. Было отказано в таком доступе и Альбери — первому издателю полного собрания сочинений Галилея, выходившего во Флоренции в 1842–1856 гг.

Три года спустя после публикации Эпинуа 14 новых документов — протоколов инквизиции, относящихся к делу Галилея, были опубликованы профессором Силь-вестро Герарди.[83] Последний занимал пост министра народного просвещения в римском революционном правительстве в 1848–1849 гг. и искал в папском секретном архиве документы, относящиеся к процессу Галилея. Дела, кочевавшего между Парижем, Прагой и Веной, Герарди не обнаружил, его изъял, как уже было упомянуто, Марини, но зато в его руки попали другие документы. Он успел тогда только частично их скопировать. Поражение республики заставило Герарди покинуть Рим и бежать в Геную, откуда только 20 лет спустя через своих друзей в Риме ему удалось достать полные тексты и опубликовать их.[84]

Не меньших трудов стоило разыскать и опубликовать документы, относящиеся к инквизиционному процессу над Джордано Бруно.

В 1848 г. Доменико Берти, министр народного просвещения Римской республики и биограф Бруно, затребовал из ватиканского секретного архива документы, относящиеся к его процессу. По приказанию папы Пия IX Берти был направлен следующий ответ: «Архивы святой службы, осмотренные самым тщательным образом и внимательно изученные, свидетельствуют о том, что Джордано Бруно в свое время находился под судом. Однако архивы не дают никаких материалов, позволяющих установить, какой приговор был вынесен в связи с предъявленными ему обвинениями. Еще меньше возможности выяснить, последовало ли какое-нибудь решение. Внимательнейший исследователь, изучивший сохранившиеся в архиве материалы, дает следующую справку: «Большинство относящихся к делу папок с документами наполнены бумагами, которые покрыты выцветшими чернилами. Вследствие этого большая часть документов представляет собой потемневшие листы, о которых можно лишь сказать, что они были некогда исписаны»».[85]

Как мы увидим ниже, папа Пий IX самым беспардонным образом лгал в своем ответе Берти. И все же последнему удалось раздобыть несколько документов, относящихся к процессу над Бруно, которые он опубликовал в 1876 г. в своей книге «Судьба коперниканства в Италии». Однако само дело Джордано Бруно продолжало храниться за семью замками в тайниках Ватикана.

В 1886 г. дело Бруно попало в руки одному из хранителей ватиканского тайного архива — Грегорио Пальмери, который доложил о своей находке папе Льву XIII. Папа затребовал дело себе, приказав Пальмери хранить о нем строжайшую тайну. В 1925 г. в Италии было опубликовано 26 доселе неизвестных документов инквизиции, относящихся к делу Бруно. В том же году кардинал Меркати, заведующий секретным архивом Ватикана, обнаружил среди бумаг папы Пия IX другой экземпляр дела Бруно. Сведения об этом просочились в печать, и Ватикан был вынужден дать разрешение на его публикацию, что было осуществлено не без умысла только 15 лет спустя, в 1942 г.[86] Таким образом мир узнал подробности инквизиционного процесса над Джордано Бруно лишь 342 года спустя после его казни! На русском языке этот документ был издан в 1958 г. в переводе и с комментариями А. X. Горфункеля.[87]

Хотя в XX в. публикация документов, относящихся к истории инквизиции в разных странах, значительно увеличилась по своему объему, то, что вышло в свет, — ничтожная толика хранящихся в архивах материалов, большинство которых все еще недоступно исследователям. Достаточно сказать, что в государственном испанском архиве в Симанкасе (Испания) хранится около 400 тыс. неопубликованных дел «священного» судилища, а в национальном архиве Португалии в Торре ду Томбу таких дел насчитывается около 40 тыс.[88] Подавляющее большинство этих дел никем еще не изучено. В частности, предстоит еще много сделать для изучения португальской инквизиции, крупнейшим исследователем которой был Александре Эркулану (1810–1877).[89] Его сочинение по истории учреждения инквизиции в Португалии положило начало научному изучению деятельности «священного» судилища в этой стране.

Александре Эркулану, романтик, либерал и антиклерикал, писал свою работу в «назидание потомству», в ответ тем реакционерам, которые обвиняли его современников — сторонников французской революции 1789 г. и буржуазных преобразований — в кровожадности, жестокости, терроризме. «Когда ежедневно нас упрекают, — писал португальский историк, — в безрассудстве современных революций, в эксцессах, вызванных нетерпеливыми людьми, в преступлениях, совершенных немногими фанатиками и, если вам угодно, немногими лицемерами, провозглашающими новые идеи, безусловно мы вправе привлечь прошлое к суду, чтобы посмотреть, не станем ли мы вновь жертвами реакционных течений, и чтобы убедиться, обеспечат ли нам ультрамонтанные и сверхмонархические устремления порядок, мир и счастье, если мы вновь откажемся от прав свободных людей и доктрин терпимости…» И далее, упоминая о 40 тыс. дел португальской инквизиции, сохранившихся в архивах, Эркулану отмечал: «Провидение сохранило их для того, чтобы они выступили в роли мстителей за многочисленные преступления инквизиции, и мы (т. е. те, кто разоблачает действия инквизиции. — И. Г.), хотя и считаем, что действуем по своей собственной воле, может быть, выступаем всего лишь в роли инструмента божественной справедливости».[90]

Исследование Эркулану, основанное на источниках архива Торре ду Томбу, директором которого он был в течение многих лет, до сих пор не утратило своего научного значения.

Различные перипетии сопутствовали и раскрытию преступлений инквизиции в Испанской Америке.

После изгнания испанских колонизаторов и образования независимых латиноамериканских государств в течение многих десятилетий эти преступления оставались нераскрытыми. Причины тому были разные. Хотя испанцы и были изгнаны, они не отказались от надежды вернуться в свои колонии. Поэтому патриоты, опасаясь реставрации, во многих местах уничтожили архивы трибунала.

Инквизиторы в свою очередь, страшась заслуженной кары со стороны патриотов, в период войны за независимость прятали и уничтожали компрометирующие их документы. Многие документы были расхищены или пропали во время многочисленных иностранных интервенций и гражданских войн, а также в результате пожаров и землетрясений. Погибли ценные архивы инквизиции в Картахене (современная Колумбия) во время стодневной осады этого города испанскими карателями во главе с маршалом Морильо в 1815 г. Американские оккупанты, разграбившие столицу Мексики в 1848 г., утащили с собой немало ценных исторических документов, в том числе и касающихся деятельности инквизиции. Известно, что священник Фишер, личный исповедник императора Максимилиана (1864–1867), во время французской интервенции в Мексику вывез во Францию и Ватикан большое количество документов. 12 ящиков с документами инквизиции, принадлежавшие американскому полковнику Дэйвиду Фергюссону, проживавшему в Мексике, погибли в огне в 1888 г. Ценные архивные бумаги были утрачены во время чилийско-перуанской войны.

В начале XX столетия многие инквизиционные дела были выкрадены американскими спекулянтами в Мексике и проданы за большие деньги частным лицам в США. «Покупка и продажа оригинальных мексиканских исторических документов, — отмечает американский историк Сеймур Б. Либман, — стала прибыльным бизнесом. Некоторых людей это толкнуло на кражу материалов из Национального архива Мексики, а других — на контрабандную переброску их из Мексики в нарушение законов».[91]

Хотя часть документов, относящихся к деятельности колониальной инквизиции, сохранилась в архивах латиноамериканских стран,[92] главный ее архив, хранившийся в Испании, до последней четверти XIX в. считался утерянным.

Со второй половины XIX века, когда дело независимости стран Латинской Америки упрочилось и политическое положение в некоторых республиках несколько стабилизировалось, начинают появляться первые работы латиноамериканских исследователей по истории колониальной инквизиции.

В 1863 г. одновременно были опубликованы две такие работы. Первая из них под названием «Анналы инквизиции в Лиме» принадлежит перу Рикардо Пальме (1833–1919) — передовому перуанскому публицисту и писателю. Это произведение выдержало много изданий и постоянно дополнялось автором. Оно переиздается и в наше время как часть популярных исторических очерков автора, объединенных единым названием «Перуанские традиции». Автор второй работы — «Чем была инквизиция в Чили» — чилийский либеральный историк Бенхамин Викунья Маккенна опубликовал ее в журнале «Ревиста де Буэнос-Айрес». Несколько лет спустя, в 1868 г., этот же историк опубликовал в Вальпараисо исследование, посвященное Франсиско Мойену, одной из жертв «священного» трибунала в Лиме.[93]

Однако эти и следовавшие за ними работы носили фрагментарный и популярный характер. И не удивительно — их авторам были недоступны исчезнувшие архивы колониальной инквизиции, а ведь только по ним можно было восстановить деятельность «священного» трибунала. Неизвестно, как долго его преступления оставались бы нераскрытыми, если бы не счастливый случай.

В 1883 г. после 17-летнего перерыва были восстановлены дипломатические отношения между Чили и Испанией. Секретарем чилийской миссии в Мадриде был назначен молодой и весьма плодовитый историк Хосе Торибио Медина (1852–1930), автор трехтомной истории колониальной литературы в Чили и других исследований.

Приступив к исполнению своих обязанностей в столице Испании, Медина поспешил осуществить свою давнишнюю мечту: посетить замок в селении Симанкас, неподалеку от Вальядолида, который по распоряжению испанского короля Карла V в 1540 г. был превращен в хранилище государственных документов, в том числе касающихся управления американскими колониями.

В момент посещения симанкасского архива Мединой его 51 зал был забит десятками тысяч различных папок с документами. Разобраться в этом хозяйстве было довольно трудно, так как не имелось никаких описей. Но это не обескуражило пытливого чилийского ученого, который, забыв о своих дипломатических обязанностях, в течение многих недель рылся в древних рукописях.

Старания Медины увенчались заслуженным успехом. В одном из подвальных помещений, темном и сыром, именуемом «Колодцем епископа», он неожиданно натолкнулся на архив колониальной инквизиции, надежды обнаружить который уже давно потеряли ученые. Но передадим слово самому Медине: «Когда в конце 1884 г. я переступил порог монументального архива, расположенного в небольшой деревушке Симанкас, мне и в голову не пришло, что именно там хранятся бумаги трибуналов американской инквизиции или что когда-либо я займусь подобной темой. Тем не менее я начал просматривать эти бумаги, в надежде обнаружить некоторые важные факты, относящиеся к колониальной истории Чили… Изучая их, я все больше и больше убеждался в том, что эти документы представляют огромный интерес для познания жизни американских народов, находившихся под властью метрополии. Одновременно я убедился, что все написанное до тех пор об инквизиции не соответствовало богатству обнаруженных там документов, интерес и значение которых выходили далеко за пределы самой темы».[94]

Два года работал Медина в симанкасском архиве, проделав в буквальном смысле титаническую работу: он собственноручно снял копии с тысяч документов. Собранный им материал образует 65 больших томов, хранящихся теперь в национальном архиве в Сантьяго (Чили). Вернувшись с этим драгоценным багажом на родину, ученый не покладая рук трудился над написанием истории инквизиции в Испанской Америке. О феноменальной работоспособности Медины свидетельствует тот факт, что в 1887 г., всего лишь год спустя после своего возвращения в Чили, он издает большой двухтомник, посвященный истории трибунала инквизиции в Перу. В 1890 г. следует двухтомник «История священного трибунала инквизиции в Чили». В 1899 г. одновременно выходят три исследования о деятельности трибунала инквизиции в Картахене, вице-королевстве Ла-Плата и на Филиппинах. В 1905 г. Медина издает двухтомник по истории инквизиции в Мексике, л, наконец, в 1914 г. выходит в свет его последняя работа — «Ранняя американская инквизиция (1493–1569)».

В этих трудах, непревзойденных по сей день по охвату документального материала, впервые была раскрыта во всех подробностях преступная деятельность инквизиции в американских колониях Испании. Медина придерживается «объективистского» метода изложения материала. Как правило, он воздерживается от каких-либо выводов и обвинений по адресу церковной иерархии и испанских колониальных властей, он воспроизводит судебные дела, протоколы допросов и пыток, приговоры «священного» трибунала, официальные сообщения об аутодафе и прочие документы из архивов инквизиции, предоставляя самому читателю делать соответствующие выводы. Такой метод подачи материала вполне оправдал себя, ибо лишил возможности церковников и клерикалов обвинять ученого в стремлении «опорочить» церковь и колониальные власти (X. Т. Медина был исключительно плодовитым ученым. Его перу принадлежат свыше 300 книг и брошюр и свыше 500 статей. Собранная им уникальная библиотека в 40 тыс. томов была им подарена государству, которому он также завещал и свое собрание документов по истории инквизиции.)

Однако труды Медины при его жизни не получили широкого распространения в Латинской Америке, главным образом потому, что они выходили ничтожными тиражами в 200–400 экземпляров, которые быстро скупались и уничтожались церковниками и их единомышленниками.

Только в 1915 г. была переиздана в Буэнос-Айресе работа Медины по истории инквизиции в вицекоролевстве Ла-Плата, и лишь в 1952 г., в связи со столетием со дня рождения ученого, в Чили был принят парламентом закон о создании «Исторического и библиографического фонда им. Хосе Торибио Медины», которому поручалось переиздание всех трудов плодовитого историка. В том же юбилейном году были переизданы книги Медины в Мексике и Колумбии по истории инквизиции в этих странах.

Труды Медины были широко использованы Г. Ч. Ли, опубликовавшим незадолго до своей смерти в 1908 г. книгу «Инквизиция в испанских владениях». Эта работа была переиздана в 1922 г. На другие языки, насколько нам известно, она не переводилась.

В XX в. был опубликован ряд новых работ, в частности по истории колониальной инквизиции в Мексике. Большой интерес представляет документальный сборник, опубликованный мексиканским историком Хенаро Гарсией в 1906 г. под названием «Инквизиция в Мексике, ее происхождение, юрисдикция, права, процессы, аутодафе, отношение с гражданскими властями, церемонии, этикет и другие дела».[95] Новые документы опубликованы также в книге аргентинского историка Боласлао Левина «Инквизиция в Испанской Америке (евреи, протестанты и патриоты)», изданной в Буэнос-Айресе в 1962 г.

Так были раскрыты и стали достоянием гласности преступления инквизиции, но далеко не все и не во всех странах.[96] Многие кровавые деяния «священного» судилища все еще остаются погребенными в недоступных исследователям архивах.