Глава 22
Обращение Царя к Русскому народу. – Встречи с русскими людьми. Булыгинская Дума. – Злодейское убийство дяди Царя. – Революционный террор. – Антирусский «Союз союзов». – Масонский «Союз освобождения» оборачивается в кадетскую партию. – Всеобщая забастовка. – Кризис государственной власти. – Манифест 17 октября.
19 января, обращаясь к рабочим, Царь дал правильную оценку событиям «кровавого воскресенья»:
«Прискорбные события, с печальными, но неизбежными последствиями смуты, произошли оттого, что вы дали себя вовлечь в заблуждение и обман изменниками и врагами нашей страны.
Приглашая вас идти подавать Мне прошение о нуждах ваших, они поднимали вас на бунт против Меня и Моего правительства, насильно отрывая вас от честного труда в такое время, когда все истинно русские люди должны дружно и не покладая рук работать на одоление нашего упорного внешнего врага».
Сотрудничавший с «прогрессивной общественностью» князь Святополк-Мирский был отправлен в отставку. Новым министром внутренних дел стал опытный государственный деятель Булыгин. Чтобы подавить беспорядки в столице, учреждается должность санкт-петербургского генерал-губернатора (им стал Д.Ф. Трепов), которому предоставляются чрезвычайные полномочия.
Трепов сумел найти правильную линию поведения. В довольно короткий срок он восстановил в Петербурге порядок, приунывшая было петербургская администрация пришла в себя, выполняя четкие и ясные приказы Трепова. Каждый день у Трепова были встречи то с фабрикантами, то с представителями рабочих или других слоев населения. Где надо он не боялся проявлять твердость, понимая, что разгул подрывных элементов и анархии будет стоить многократно больших жертв. Его знаменитый приказ войскам «патронов не жалеть», несмотря на его внешнюю кровожадность, на самом деле остановил кровопролитие. Толпы, поджигаемые подрывными элементами, «побоялись войск после этого энергичного приказа, и ни одного выстрела за этот день дано не было».187
Веря в здравомыслие и преданность Русского народа, Царь обратился к нему с манифестом, в котором призывал «благомыслящих людей помочь правительству в искоренении крамолы и укреплении Самодержавия». Одновременно опубликован Указ Сенату, в котором русские люди получили право представлять правительству свои предложения о желательных изменениях в государстве. В рескрипте на имя министра внутренних дел Царь сообщил о своем «намерении привлекать достойных, облеченных народным доверием людей к участию в предварительной разработке и обсуждении законодательных предположений». Царь с открытым сердцем шел навстречу народу, понимая, что для преодоления смуты, руководимой враждебными России силами, необходимо объединение всех честных русских людей. Он сознавал необходимость реформ, но понимал их в национальном смысле как усиление позиций русских людей на всех уровнях государства и народного хозяйства. Подрыв самодержавного принципа Царь справедливо рассматривал как разрушение Российского государства.
Государь ясно видел, что в обществе идет борьба между коренными русскими людьми и разрушителями, прикрывавшимися лозунгами прогресса и социальной справедливости. Эта борьба шла во всех классах и сословиях, но особенно драматично протекала среди правящего слоя и интеллигенции, где крамола приобрела неистребимый характер.
Огромную духовную поддержку Царю оказывает святой Иоанн Кронштадтский, который не устает наставлять русских людей, раскрывая перед ними антирусскую, антиправославную суть революции.
«В последнее время, – говорил святой, – Русское Царство сделалось царством неслыханных и нечаянных ужасов – мятеж крамольников опустошает Русскую землю, и „злодеи угрожают превратить престолы сильных“ (Прем. Сол. 5, 24), и на место их хотят воссесть сами… Что же было бы с Россией, если бы эти „самодержцы“ воцарились в России? Не забудьте, что этими „самодержцами“ стали бы и инородцы, и иноверцы, враги России и веры Православной, которые намереваются лишить церкви исконного благолепия, небоподобного Богослужения, лишить их имуществ и свободы и совсем закабалить и русских и веру их, а свои „веры“ сделать господствующими…»
Святой Иоанн объяснял русским действительные корни революции. Откуда, спрашивал он, эта анархия, эта революция, этот социализм, эта нелепая коммуна, эти забастовки, разбои, убийства, хищения, эта общественная безнравственность, этот царящий разврат, это огульное пьянство? – и отвечал: от неверия, от безбожия.
«Как хитер и лукав сатана! Чтобы погубить Россию, он раздул в ней безверие и разврат чрез злонамеренных писателей и учителей, чрез русские средние и высшие школы и чрез так называемую интеллигенцию. На почве безверия, слабодушия, малодушия и безнравственности совершается распадение государства. Без насаждения веры и страха Божия в населении России она не может устоять. Скорее с покаянием к Богу! Скорее к твердому и непоколебимому пристанищу веры и Церкви!»188
Святой Иоанн призывает русских людей объединиться и показать свою веру в Святую Русь и бесстрашно обрушиться на врага, посягнувшего на святыни и устои Отечества.
«Везде грабежи, поджоги, убийства верных слуг Церкви и Царя; убить человека теперь ничего не стоит! Не в последние ли времена мы живем перед концом мира?.. По-видимому, в последние. Какая везде скорбь, какие болезни, неурожаи, а за что все это? За наши беззакония, которым нет числа; пора опомниться и перестать творить их! Скоро война опять будет, – избави нас, Господи, от всего! Скоро придет и антихрист. Сколько теперь врагов у нашего Отечества! Наши враги, вы знаете, кто: евреи… Да прекратит наши бедствия Господь, по великой милости Своей!»189
Святой Иоанн Кронштадтский грозно предупреждает своих соотечественников о трагической судьбе России, если она не сможет вернуться на свои традиционные устои:
«Всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет, – говорит Господь, – и всякий город и дом, разделившийся сам в себе, не устоит» (Мф. 12, 25). Если в России так пойдут дела, и безбожники и анархисты-безумцы не будут подвержены праведной каре закона, и если Россия не очистится от множества плевел, то она опустеет, как древние царства и города, стертые правосудием Божиим с лица земли за свое безбожие и за свои беззакония (Вавилонское, Ассирийское, Египетское, Греческо-Македонское)».190
Но, несмотря на пророческие предупреждения духовных вождей России, смута в русском обществе, источником которой были интеллигенция, лишенная национального сознания, и некоторая часть правящего класса, не прекращалась.
22 января 1905 года в Москве довольно бурно прошло Чрезвычайное дворянское собрание. На нем столкнулись две противоположные точки зрения, отразившиеся в двух записках. Одна составлена группой дворян во главе с Ф.Д. Самариным. В этой записке обосновывалась необходимость твердой власти, подавления революционной бесовщины, утверждалась незыблемость основ Самодержавия. Другая записка, написанная группой дворян во главе с князем С.Н. Трубецким, выражала настроение либерально-масонских кругов. В ней выдвигались требования Конституции и ограничения Самодержавия.
По этим запискам были составлены два адреса на имя Государя. После оживленных дебатов в результате голосования большинством Голосов все же был принят и отослан Государю адрес группы Самарина.191
Царь внимательно следит за настроением в обществе. Он пользуется всеми возможными случаями, чтобы поддержать верных ему русских людей.
6 июня 1905 года Царя посетила депутация от объединившихся земских и городских деятелей левого толка. Здесь был весь цвет российского масонства:
граф П.А. Гейден – предводитель дворянства;
князь Львов – председатель Тульской губернской земской управы,
Н.Н. Львов – гласный Саратовского земства,
И.И. Петрункевич гласный Тверского земства,
Ф.А. Головин – председатель Московской губернской земской управы,
князь П.Д. Долгорукий – рузский предводитель дворянства,
Н.П. Ковалевский – харьковский губернский гласный,
Ю.А. Новосильцев – темниковский уездный предводитель дворянства,
Ф.И. Родичев – кандидат Весьегонского уезда,
князь Д.И. Шаховской – ярославский губернский гласный,
князь С.Н. Трубецкой – ординарный профессор Императорского Московского университета,
барон П.Л. Корф – гласный Петербургской городской думы,
А.Н. Никитин – заместитель председателя Петербургской городской думы,
М.П. Федоров – гласный Петербургской думы.
От имени депутации выступали князь С.Н. Трубецкой и М.П. Федоров. Они предлагали либеральный путь развития России. Говорили о переходе к реформистской деятельности, опирающейся на «доверие общества», подразумевая под обществом незначительную по численности либеральную и левую его части. Хотя встреча проходила в духе верноподданности, тем не менее характер предложений депутации объективно был направлен на подрыв самодержавной власти Царя.
Тем не менее Царь отнесся к депутации довольно благожелательно. В своей речи он сказал: «Моя воля – воля царская создавать выборных от народа непреклонна; привлечение их к работе государственной будет выполнено правильно. Я каждый день слежу и стою за этим делом». Говоря о привлечении выборных от народа к государственной работе, Царь хотел это осуществить в рамках народной традиции. «Пусть установится, – считал он, – как было встарь, единение между Царем и всей Русью, общение между Мной и земскими людьми, которое ляжет в основу порядка, отвечающего самобытным русским началам».192
21 июня в Петергофе Государь принял и депутацию патриотов всех званий и сословий (дворян, духовенства, крестьян, промышленников торговцев, людей науки), стоявших на позиции сохранения русских национальных основ, и прежде всего Самодержавия. В этой депутации были гласный Орловского земства Нарышкин, генерал-лейтенант Киреев, звенигородский предводитель дворянства граф П. С. Шереметев, гласный Петербургского губернского земства и городской думы граф Бобринский, курский губернский предводитель дворянства граф Дорер, гласный Московской городской думы и выборный от московских старообрядцев Расторгуев, крестьяне от разных русских губерний.
Депутация патриотов, отстаивая незыблемые основы Самодержавия, просила Царя при решении вопроса о призыве выборных от народа вызвать их из освященных историей бытовых групп, т.е. осуществить сословное представительство, как это было в старину. Царь согласился с мнением депутации:
«Только то государство сильно и крепко, которое свято хранит заветы прошлого. Мы сами против этого погрешили, и Бог за это, может быть, нас и карает».193
Именно поэтому первоначальная Государственная Дума, дарованная Царем народу, носила не законодательный, а законосовещательный характер по типу Боярской Думы Древней Руси.
В Царском Манифесте от 6 августа 1905 года по поводу учреждения законосовещательной Государственной Думы говорилось, что «настало время… призвать выборных людей от всей земли Русской к постоянному и деятельному участию в составлении законов, включить для сего в состав высших государственных учреждений особое законосовещательное установление, коему представляется предварительная разработка и обсуждение законодательных предположений и рассмотрение государственной росписи доходов и расходов».194
Тем не менее все попытки Царя внести успокоение в общество, взбудораженное революционными провокаторами, не удаются. Либерально-масонское, социалистическое и националистическое подполье подпитываемое иностранными деньгами, продолжает неуклонно следовать курсу, принятому на совещании антирусских партий в Париже Изменники, естественно, не хотят сотрудничества с Царем. И что бы ни делал Царь для народа, лозунгом революционных бесов остается «Долой Самодержавие!» Согласно резолюции того же парижского совещания, «освободители» усиливают террор против власти.
Днем 4 февраля 1905 года великий князь Сергей Александрович выехал из Николаевского дворца в Кремле и, проехав совсем немного, был убит бомбой революционного бандита Каляева. Взрыв страшной силы поднял густые облака дыма. Когда дым рассеялся, представилась ужасающая картина: щепки кареты, лужа крови, посреди которой лежали останки великого князя. Можно было только разглядеть часть мундира на груди, руку, закинутую вверх, и одну ногу. Голова и все остальное были разбиты и разбросаны по снегу. На звук взрыва выбежала великая княгиня Елизавета Федоровна, бросилась к останкам, встав на колени, и, с ужасом на лице, стала собирать их.195
Его убийца, сын околоточного надзирателя и матери-польки, был совершенно чужд русской культуре, он и по-русски изъяснялся с трудом с сильным польским акцентом. На суде Каляев, по рассказам очевидцев, производил впечатление отталкивающее. «Держал он себя как-то несерьезно, мелочно, далеко не героем… у него и выходило все не геройски, а скорее нахально».196
В годы смуты против Русского государства выступала целая армия революционеров, из которых «одному суду за участие в революции было подвергнуто 23 тыс. человек».197 Однако абсолютное большинство революционеров избежали справедливого возмездия. По нашим примерным оценкам, общее число революционеров (включая Польшу и Финляндию) составляло не менее 100 тыс. человек. Более половины из них были чистой воды уголовники.
С негласного одобрения западных правительств в США, Англии, Франции, Италии, Швейцарии образуются специальные центры по подготовке революционных боевиков. Там же их снабжают оружием и деньгами. Один из главных организаторов трагедии «кровавого воскресенья» Пинхус Рутенберг возглавляет в Женеве особую организацию по «боевой подготовке масс» с самыми широкими полномочиями и огромными финансовыми средствами. Ему поручают подготовить места для складов оружия в Петербурге, а позднее также начать его «экспроприацию» в государственных арсеналах.198
Купленные за рубежом оружие и боеприпасы тайно переправляются за границу и централизованно распространяются среди революционных партий.
Бесы разделили между собой сферу разрушения и беспорядков. В городах, на фабриках и заводах вели свою подрывную работу социал-демократы, или, как их называли, эсдеки. По селу «специализировались» социалисты-революционеры (эсеры).
Деятельность и тех и других приобрела чисто бандитский характер: организовывалось и совершалось множество убийств и грабежей ценностей, не гнушались и рэкетом, вымогая под угрозой смерти деньги у богатых людей, и прежде всего у купцов.
Однако если эсдеки славились больше по части грабежей (эксов), то эсеры, активно занимаясь грабежами, сделали своей главной деятельностью убийства русских государственных деятелей, представителей госаппарата, русских патриотов, а также истинно русского дворянства. На счет помещиков у эсеров был лозунг: «Разоряйте гнезда, воронье разлетится!» – призывая громить дворянские усадьбы.
Инициаторами погромов помещичьих усадеб чаще всего выступали не сами крестьяне, а разный чуждый пришлый люд, прежде всего из эсеров, которые приходили в деревни, сколачивали шайки из люмпенских слоев и подстрекали крестьян.
Большая часть периодической печати подпала под контроль антирусских сил, перестала подчиняться цензуре и превратилась в рупор лжи и клеветы о Русском государстве, регулярно публикуя призывы к свержению существующего государственного строя, вселяя ненависть к Царю и коренной Русской власти. Распространяются взгляды о бесполезности армии, внушается неуважение к военным как защитникам деспотии, неуважение к военному мундиру как к эмблеме насилия.
Почти каждый день приходят известия о новых убийствах коренных русских людей. 28 июня 1905 года от руки террориста погибает московский градоначальник граф П.П. Шувалов. Подло, из-за угла, убивают генералов, губернаторов, полицейских исправников, приставов и других служащих русского государственного аппарата.
Как грибы растут самозваные профессиональные союзы – врачей, адвокатов, учителей, инженеров, писателей, – чаще всего преследовавшие чисто политические цели. Заправляли в них все те же масонские деятели «Союза освобождения» и представители революционных партий. На майском съезде этих «профессиональных союзов», который возглавлял деятель «Союза освобождения» П. Милюков, создается так называемый «Союз союзов», сразу же выступивший с политическим призывом к созыву Учредительного собрания.
Лжепрофсоюзы и многочисленные революционные агитаторы подстрекают рабочих на забастовки и демонстрации.
В июне под влиянием лживой пропаганды революционеров произошли беспорядки на броненосце «Потемкин». Фарс с восстанием продолжался 11 дней, в конце концов обманутые революционерами моряки, побоявшись ответственности за содеянное, поделили между собой судовую казну, бежали за границу, бросив корабль в Румынии. Из этого довольно жалкого случая революционная пропаганда сфабриковала «героическую» страницу.
В августе власти допустили еще одну серьезную ошибку, возвратив университетам автономию. В условиях массовых беспорядков эта автономия превратила учебные заведения в центры революционной агитации. «Автономия, – пишет очевидец, – была самочинно истолкована студенчеством не в смысле самостоятельного обсуждения академических и научных вопросов, а в смысле бесконтрольной свободы по доступу в учебные заведения лиц, ничего общего с научной деятельностью не имевших, но привлекавшихся в целях политической агитации».199 Вплоть до октября 1905 года представители революционной бесовщины, пользуясь автономной неприкосновенностью учебных заведений, открыто призывали к социальной революции и использовали учебные заведения для проведения антирусских сборищ. Студенты бросили учиться и занялись политикой, слыть революционером считалось высшим шиком.
Митинги в учебных заведениях приобретали истерический характер. Кликушествующие выкрики: «Долой Самодержавие!», «Да здравствует свобода!» – переходили в массовый психоз, превращая учащихся в стадо баранов, готовых пойти на любую глупость или преступление. Чтобы сорвать занятия в аудиториях, нередко разливали «с политической целью» какую-то «невероятно вонючую жидкость».
В сентябре – начале октября жизнь в стране парализовалась забастовками. «Профессиональные союзы», в которых руководили революционные бесы и либерально-масонские деятели «Союза освобождения», подстрекали рабочих на беспорядки, дезинформируя их о настоящих намерениях государственной власти. Рабочих, отказывающихся принимать участие в забастовках, объявляли штрейкбрехерами и запугивали угрозой физической расправы. Вооруженные до зубов революционные боевики терроризировали рабочих.
В октябре забастовали железные дороги. Беспорядками руководили все те же революционные элементы и деятели «Союза освобождения», к этому времени оформлявшегося в кадетскую партию. Невидимый для многих русских людей дирижер постепенно распространял забастовку и на другие отрасли народного хозяйства, превращая ее во всеобщую. Руководство забастовкой осуществлялось Центральным бюро «Союза союзов», «Профессиональными союзами» и разными революционными комитетами («Коалиционный революционный комитет» в Киеве, «Комитет борьбы» в Харькове, «Коалиционная комиссия» в Витебске и т.п.).
В Петербурге большую роль в руководстве забастовкой стал играть недавно созданный так называемый Совет рабочих депутатов, в который вошло мало рабочих, но много профессоров и деятелей интеллигенции. Руководили им масон Хрусталев-Носарь и Л. Троцкий. Замысел революционных бесов состоял в том, чтобы перевести забастовку во всеобщее вооруженное восстание. Революционные бесы очень искусно используют вековое недоверие большей части народа к правящему слою и интеллигенции.
Как показали дальнейшие события, подавляющая часть русских людей, участвовавших в затеянных бесами беспорядках, совсем не хотели свержения Царя, авторитет которого был очень велик, а выступали против бюрократии и той же интеллигенции. Однако не следует считать, что слой русских людей, участвовавших в беспорядках, был очень широк. Даже в самый пик революционной агитации – в дни всеобщей забастовки – он составлял, по нашим подсчетам, не более двух процентов Русского народа. Зато более чем наполовину были революционизированы евреи, поляки, финны. Все это лишний раз подтверждало антирусский характер революционного движения.
Однако в те дни любой революционер – еврей или поляк – выступал от имени всего Русского народа, который его на это представительство не уполномочивал. Так желание ничтожного меньшинства населения великой России выдается за желание всего народа.
Кризис правящего слоя России проявился в том, что в тяжелые для нее дни он не сумел дать из своей среды сильных и решительных государственных деятелей, способных подавить крамолу, а не идти на унизительное соглашательство с антирусскими силами. Западнический дух значительной части государственного аппарата возобладал. Выражая его, С.Ю. Витте утверждал, что «ход исторического прогресса неудержим, идея гражданской свободы восторжествует, если не путем реформ, то путем революции». Таким образом, Витте, как и члены подпольного «Союза освобождения», признавал революцию как орудие исторического прогресса.
В окружении Царя только немногие – обер-прокурор К.П. Победоносцев, члены Госсовета И.Л. Горемыкин, А.П. Игнатьев, К.И. Пален, Н. М. Чихачев – убеждали Царя прибегнуть к решительным действиям. Большинство же стояло за уступки. Были за них и те, кто тогда ближе всех стоял к Царю, – великий князь Николай Николаевич и петербургский генерал-губернатор Д.Ф. Трепов.
В эти тяжелые дни Царь рассчитывал на помощь своего дяди великого князя Николая Николаевича, которого считал твердым и решительным человеком. Речь шла о предоставлении ему чрезвычайных полномочий для подавления смуты. Однако великий князь, узнав, что его хотят назначить диктатором, испугался и впал в истерику. Царедворец-масон Мосолов рассказывает, что он выхватил револьвер и закричал: «Если Государь не примет программы Витте и захочет назначить меня диктатором, я застрелюсь у него на глазах из этого самого револьвера».200
Программа Витте, который 13 октября был назначен председателем Совета Министров, излагалась им в записке Царю. Предлагая ряд мероприятий по успокоению страны в духе либерально-масонских требований, Витте вместе с тем не исключал и возможности введения твердого правления. Но последнее подавалось им так, чтобы окончательно разубедить Царя в необходимости проведения решительных действий.
Оказавшись почти в одиночестве и не чувствуя серьезной поддержки со стороны ближайшего окружения, Царь был вынужден подписать Манифест, ограничивавший его власть и ставивший государственную администрацию под контроль Государственной Думы. Этим Манифестом даровались гражданам свободы: свобода совести, слова, собраний, союзов, неприкосновенность личности и жилища. Все классы населения получали право избирать депутатов в Государственную Думу, получившую законодательный характер.
Многие из твердых русских патриотов, стоявших возле Царя, были подавлены случившимся. К.П. Победоносцев высказался категорически против порядков, «России не свойственных», и сразу же после Манифеста подал в отставку.
