1804 год. Апрель. 3

Апреля 3 го могли мы опять взять многие лунные расстояния. Средняя по моим наблюдениям долгота в полдень найдена по Connoiыsance des tems (по которому одному буду я в последствии делать исчисление долготы) 101°,31,45"; по большому Арнольдову карманному хронометру No. 1856, 102°,00,00". Сии оба хронометра, разнствовавшие между собою 15 го Марта 12 ю минутами, сблизились опять и не сходствовали в сей день только 30 секундами. Наблюдения, произведенные нами 31 го Марта и 3 го Апреля, показали, что долгота по хронометрам оказалась западнее, и именно 31 го Марта 24,15"; 3 го же Апреля 27,15". Не возможно было ожидать, чтоб оные, при плавании нашем из жаркого места в холодное, а потом опять в теплое, могли оставаться всегда верными. По такому обстоятельству мы должны были полагаться только на долготу, найденную наблюдениями лунных расстояний и по взятии множества оных в несколько дней сряду определять ход хронометров.

Склонение магнитной стрелки найдено в сей день 9°,36,48" восточное, среднее из многих наблюдений, разнствовавших между собою от 10°,29,20" до 8°,57,40", широта в то же мгновение была 38°,02.

Апреля 8 го велел я осмотреть всех нижних служителей, дабы удостовериться, не имеет ли кто признаков цынгонтой болезни. Около 10 ти недель уже находились мы беспрестанно под парусами, и в последние шесть терпели худую и влажную погоду. Доктор Еспенберг не нашел ни на одном ни малейших признаков сей болезни и уверял меня, что десны у всех были тверже и здоровее, нежели каковыми казались при осмотре в Кронштате. Итак осмотр сей кончился к нашему удовольствию. Только на повара нашего, Немца, имевшего чахотку, нельзя было надеяться, чтобы он остался жив во время нашего путешествия. В Бразилии, видев худое состояние его здоровья, уговаривал я его там остаться и предлагал ему все возможные средства к обратному в свое отечество возвращению; однако он не хотел на то согласиться; оставить же его там против собственной его воли мне не хотелось.

Приближаясь к местам, в которых ежедневно становилось теплее, не приказал я давать более служителям коровьего масла; вместо же оного удвоить на каждого количество уксусу и сахару, чтобы они могли пить чай во время своего завтрака. Апреля 10 го был прекрасной и теплой день, первой со времени отплытия нашего от острова Св. Екатерины. Полагая наверно, что худая погода на долго нас оставила, начали мы с нынешнего дня заниматься разными работами, которые в хорошую только погоду на корабле производимы быть могут, что продолжалось почти до прибытия нашего ж острову Нукагиве. Парусники починивали старые паруса для употребления при пассатных ветрах, дабы хорошие сберечь для худой погоды в широтах дальнейших. Кузнец, кончив разные на корабле нужные поделки, приготовлял топоры и ножи для мены с Островитянами сего моря. Матросы по поднятии из трюма пушек и поставлении оных на свои места, обучаемы были Графом Толстым стрельбе и военной екзерциции.

Следующего дня, при весьма ясной и тихой погоде, (11 го Апреля), нашли мы южное наклонение магнитной стрелки, среднее из многих приемов, разнствовавших между собою довольно, 58°,54; склонение оной в то же время 5°,52 восточное. Широта нашего места была 31°,07 юж. долгота 100°,56 запад.

Апреля 12 го свирепствовал ветр несколько часов. В три часа по полуночи нечаянная перемена в теплоте воздуха предвозвестила ветр со стороны южной, которой чрез несколько часов и последовал. Он дул прежде от SW, потом от S, наконец от SO и был так свеж, что поставив все паруса велел я держать курс на NNW; потому что принужденным нашелся оставить свое намерение продолжать плавание гораздо далее к западу. Бывшие, беспрестанные ветры от NW увлекли корабль наш до 99 градуса долготы; почему я, не надеясь на постоянство попутного ветра прежде достижения SO пассата, не смел терять ни мало времени, ибо по настоявшим обстоятельствам должен был решиться идти прямо в Камчатку с тем, чтобы, выгрузив там товары Американской Компании, отправиться после с посольством в Японию. Так расположась должен я лишишься надежды сделать какие либо открытия в великом Океане, чем давно уже занимались мои мысли, произведшие и начертание к сему предприятию. Окончание дел посольственных в Японии, к исполнению коих требовалось по крайней мере 6 месяцов, предполагало невозможность отправиться оттуда в Камчатку прежде Мая будущего года; почему, сходственно с инструкциею, не имел я довольной причины поспешать в Японию, и мог бы месяцы Июнь, Июль и Август употребить для основательнейшего осмотрения мало испытанных стран сего Океана; но другая немаловажная обязанность заставила меня пожертвовать оной таковым предприятием. Выгод Американской Компании нельзя было оставить без особенного внимания. Находившиеся на корабле нашем товары сей Компании, наипаче же железо и такелаж, должен был я неминуемо доставить в Камчатку в возможной скорости. Сверх того ясно предусматривал я, что большая часть груза, в продолжении шестимесячного пребывания нашего в Японии, должна непременно подвержена быть немаловажному урону, a особливо водка, которой имели мы знатное количество, и многократным на пути своем осмотром оной уверились в великой худости бочек. Итак одного из главнейших предметов плавания нашего, состоявшего в том, чтобы доставить Американской Компании средства к приведению в лучшее состояние её торговли, не могли бы мы достигнуть; притом же нельзя было точно надеяться, чтобы посольство в Японию могло быть сопровождаемо желаемым последствием, а посему и путешествие наше, сопряженное с великими издержками, не имело бы успеха ни в одном из двух важнейших своих предметов. Назначенный в Камчатку богатой груз Американскою Компаниею был незастрахован. Сделанная мне и Офицерам моим доверенность Директорами её обязывала нас стараться сколько возможно обезопасить оный. Посланник, уполномоченный Американскою Компаниею к наблюдению её выгод, не мог не усмотреть великой пользы, могущей произойти от сделанной мною перемены прежнего плана, и на то не согласиться. При сем обстоятельстве должен был я так же оставить и намерение свое коснуться острова Пасхи, находившагося от нас почти на запад в расстоянии около 500 миль; не взирая даже и на то, что я полагать мог, что Капитан Лисянской, не знавший о новом моем намерении идти прямо в Камчатку, может быть, будет держать свой курс к оному, в надежде соединишься там с нами.

Два дня продолжавшийся ветр от SO и OSO заставлял уже нас думать, что мы дошли до пассатного ветра, однако он уклонился потом опять к NO и NNO. Я переменял курс свой одним или двумя румбами, сообразуясь с тем, чтобы не находиться в близости путей Гг. Валлиса и Бугенвиля. В сие время был беспрестанно днем один Матрос на салинге, ночью же на бушприте. Тому, кто усмотрит прежде всех землю днем, обещал я дать десять, а ночью пятнадцать пиастров в награждение.