Морские бои у Сицилии 1675 и 1676 гг.
Мессина, насчитывавшая до 100 000 жителей, восстала против испанского владычества и просила помощи Франции.
Как уже упоминалось, испанский флот вышел в конце сентября 1674 г. из бухты Розас к сицилийским берегам, не дождавшись прихода голландского флота.
Французская эскадра доставляла жителям провиант, но с прибытием испанского флота положение города сильно ухудшилось. Благодаря подошедшим к французам подкреплениям, город был снова освобожден. Людовик XIV назначил начальника галерного флота, графа Вивонна, вице-королем Сицилии. Последний подошел на помощь с флотом из 9 линейных кораблей, 1 фрегата, 3 брандеров и 8 транспортов, одним из младших флагманов эскадры был адмирал Дюкен. Лишь теперь зашевелился испанский флот, стоявший под начальством генерала-адмирала де ла Куэва вблизи Мессины и насчитывавший 15 кораблей; при нем состоял отряд из 14 галер под командой дель Визо.
Морской бой произошел между островами Стромболи и Липари. 11 февраля 1675 г. при восточном ветре испанцы всем флотом напали с наветренной стороны на центр французов, состоявший из 6 кораблей, и поставили его в два огня. Однако Вивонну удалось соединиться с своим арьергардом и выстроить линию. Тем временем подошла вспомогательная эскадра адмирала Вальбеля и в свою очередь напала на испанцев с наветренной стороны. Первыми начали отходить испанские галеры, затем и корабли. Потеряв несколько судов, испанцы ушли в Неаполь; таким образом французам снова удалось освободить Мессину. Получив подкрепления, французский флот окончательно завладел морем, и Людовик XIV мог осуществить свой план устроить в Сицилии базу для операций в восточной части Средиземного моря. Вивонн взял Агосту в середине августа. Командующим флотом, состоявшим из 24 кораблей, стольких же галер и 12 брандеров, был назначен адмиралом Дюкен, а Вивонн оставил за собой руководство всеми сухопутными операциями.
Когда было получено известие о предстоящем приходе голландской эскадры под командой де Рюйтера, Дюкен немедленно вышел в Тулон для ремонта своих кораблей; лишь через три месяца, в середине декабря, он снова покинул Тулон. Так как де Рюйтер пришел в Кадис уже в конце декабря, то конечно, уход французов в Тулон следует признать весьма рискованным.
В виду опасного положения, в котором испанцы очутились на Сицилии, их правительство неоднократно и настойчиво просило Генеральные Штаты о помощи; испанцы настаивали, чтобы именно де Рюйтер был назначен главнокомандующим соединенными флотами.
После долгих переговоров Генеральные Штаты решили послать флот в Средиземное море; главной причиной был страх за то, что увеличивающееся могущество Франции может стать опасным для голландской торговли. Видимо, были еще и другие политические соображения, вследствие которых Голландия не испугалась громадных затрат, связанных с этой экспедицией. Однако одно лишь амстердамское адмиралтейство выказало готовность предоставить необходимое количество судов; расходы должны были нести пополам Испания и Голландия.
Таким образом, все предприятие вылилось в посылку всего лишь 18 линейных кораблей, 12 брандеров и мелких кораблей, к которым Испания должна была присоединить 24 линейных корабля и 12 галер.
Де Рюйтер был против посылки такого малого количества судов, тем более, что об испанцах он был не слишком высокого мнения. В Дюкене и его кораблях он видел серьезного и энергичного противника. В конце концов, после ряда весьма тяжелых и оскорбительных обвинений в нерешительности в адрес де Рюйтера, последний решился вести эту маленькую эскадру; из-за затянувшихся приготовлений к походу ему пришлось задержаться до конца августа.
Авраам Дюкен родился в 1610 г. в Дьеппе. Его прадед должен был из-за религиозных притеснений бросить свои имения и выйти из дворянства. Отец Дюкена избрал морскую службу и сделал из своих трех сыновей моряков. Ришелье перевел смелого 17-летнего юношу в военный флот, дав ему чин лейтенанта; 25 лет Дюкен был назначен командиром корабля в эскадре Средиземного моря, а 31 года он уже был начальником эскадры. В сороковых годах он служил капитаном в шведском флоте; о нем мы упоминали, рассказывая о Лааландском сражении осенью 1644 г. Два обстоятельства сильно мешали его дальнейшей службе: протестантское вероисповедание и болезненное самолюбие, постоянно сказывавшееся в вопросах старшинства. Он всегда считал, что его обходят и бывал крайне дерзок и недисциплинирован с начальниками и правительством. С 1650 г. до 1660 г. ему не давали назначения в строевом флоте; причиной была крайне резкая выходка с его стороны после того, как он снова не был произведен в вице-адмиралы. Лишь после смерти Мазарини Дюкен был снова приглашен во флот Кольбером; им обоим французский флот обязан своим быстрым возрождением. Дюкен затем был младшим флагманом у герцога Бофора и адмирала д'Эстре во время англо-голландской войны. Лишь в 1668 г., 58-ми лет от роду, он был произведен в контр-адмиралы, несмотря на то, что еще 27 лет тому назад командовал эскадрой и поднимал вице-адмиральский флаг. Его постоянно обходили при назначениях дворяне и католики, стоявшие близко ко двору.
С 1670 г. он развил выдающуюся организаторскую деятельность и всячески искоренял злоупотребления, царившие в морской администрации, причем постоянно ссорился с начальством и различными высокопоставленными лицами. В Кольбере он, однако же, имел сильную поддержку. В 1673 г. он был назначен вторым флагманом в эскадру Вивонна и проявил редкую энергию при создании боевой парусной эскадры взамен галерного флота.
Когда де Рюйтер направился в Средиземное море, вся Франция горячо приветствовала назначение Дюкена командующим флотом; план операции последнего был немедленно одобрен. Де Рюйтер уже пользовался громадной популярностью в Европе. На вопрос одного английского адмирала о предполагаемой деятельности де Рюйтера у Мессины, последний ответил: «Я буду ждать храброго Дюкена».
Впоследствии Дюкену было пожаловано дворянское достоинство. В Средиземном море ему пришлось воевать еще несколько раз. Он особенно отличился при бомбардировках Алжира в 1682 и 1683 гг. – последние представляют интерес благодаря применению впервые особых галиотов с мортирами, которые ставились на позиции под защитой линейных корабле. Однако оба раза не удалось взять Алжир, несмотря на то, что более 1000 бомб превратили половину города в груды развалин.
Дюкен вышел в отставку через 75 лет после Нантского эдикта. Он умер двумя годами позже, в 1678 г. Король не разрешил устройство пышных похорон, так как Дюкен был протестантом. На родине Дюкена, в Дьеппе, в середине прошлого столетия ему был воздвигнут памятник, как человеку, много и храбро сражавшемуся за свое отечество и вложившему громадный труд в подготовку флота в мирное время. Его заслуги в развитии кораблестроения следует признать выдающимися.
Несмотря на серьезную болезнь, де Рюйтер все-таки принял на себя командование; он поднял флаг на 76 пушечном корабле «Фендрагт». Де Рюйтер открыто говорил, что не ожидает ничего хорошего от экспедиции и принял командование лишь в силу служебного долга. На должность вице-адмирала был назначен Ян де Гаен. Плавание шло медленно; лишь в конце сентября эскадра пришла в Кадис, где потребовалось 10 дней на ремонт его плохо вооруженных судов. Там де Рюйтер получил приказание соединиться у устья Эбро с 6 испанскими линейными кораблями и пойти в Палермо на соединение с главными силами испанцев.
Но испанских кораблей он не нашел, а жестокий шторм рассеял голландские корабли и заставил их оторваться друг от друга: де Рюйтер оказался с частью флота у южной оконечности Сардинии в Кальяри, а де Гаен – в Неаполе. 20 декабря де Рюйтер подошел к Милаццо (на северо-восточном берегу Сицилии), где узнал, что де Гаен и часть испанских кораблей стоят в Неаполе, а главные силы испанцев – в Палермо, и что последние все еще не в полной боевой готовности. Лишь в конце декабря ему удалось соединиться с де Гаеном и девятью испанскими галерами; 31 декабря он вошел в море и крейсеровал перед Мессиной.
Понятно, что все эти политические, технические и навигационные неурядицы не могли поднять дух голландцев и их знаменитого вождя; свыше четырех месяцев уже длилась экспедиция, а еще ничего не удалось достигнуть.
В начале нового 1676 г. де Рюйтер получил донесение, что Дюкена уже видели у южной оконечности Сардинии; де Рюйтер решил немедленно отыскать своего противника. Близ Липари он узнал, что французский флот видели на северо-западе, и что испанские главные силы наконец-то покинули Палермо. На следующий день де Рюйтер встретил французский флот, который лавировал севернее острова Салина; передние корабли со взятыми на гитовы парусами поджидали более тихоходные. Де Рюйтер пошел французам навстречу, но в три часа лег в дрейф вне боевой дистанции так как начинать бой в этот день уже было поздно. Пригласив командиров, он дал им инструкции для предстоящего боя; всем бросилось в глаза угнетенное состояние духа голландского вождя.
Несмотря на что, что голландцы были на ветре, де Рюйтер на следующий день не начал боя, он лишь внимательно следил за движениями противника. В виду того, что ветер за ночь очень засвежел, он приказала галерам укрыться за Липари. С рассветом французы продолжали свой пусть в Мессину, пользуясь благоприятным, ветром; транспорты шли впереди главных сил. Через некоторое время Дюкен повернул и пошел навстречу голландцам, которым лишь теперь удалось точно установить количество французских кораблей. Французский флот насчитывал 20 линейных кораблей (из них на трех более 90 пушек и на десяти более 70 пушек), и 6 брандеров.
У голландцев: 15 линейных кораблей (из них только четыре имели более 74 пушек), 4 фрегата, 10 мелких кораблей и брандеров, а также 9 галер. Среди малых линейных кораблей – один испанский.
Большие французские корабли имели, очевидно, на треть больше орудий, чем голландские.
Командный состав флотов:
Арьергард Центр Авангард
у французов де Прельи Дюкен де Габарэ
у голландцев Фершоор Рюйтер де Гаен
Де Рюйтер при приближении Дюкена с наветренной стороны решил принять бой. Встретились два престарелых вождя, считавшихся каждый на своей родине лучшими и славнейшими. Рюйтеру было 69 лет, Дюкену – 66; редкий случай в военно-морской истории.
Дюкен приблизился к испано-голландскому флоту около 8 часов утра между островами Стромболи и Панария курсом на юг, идя в бейдевинд правым галсом; де Рюйтер поджидал противника на том же галсе. Оба имели твердое намерение дать решительный бой.
Корабли обоих флотов шли в обратном порядке, следовательно, арьергарды впереди. Обе линии держали строй отлично. Около 9 часов французы начали спускаться на противника всей своей линией одновременно; арьергард, шедший впереди, несколько, раньше, авангард позже.
Около 10 часов передовые отряды открыли огонь. Головной французский корабль направился на середину эскадры Фершоора, но тотчас попал под такой жестокий, сосредоточенный огонь и получил столь сильные повреждения, что должен был привести к ветру и выйти из боя. То же произошло и со вторым кораблем. Третьим следовал флагманский корабль адмирала де Прельи: последний маневрировал неудачно, слишком спустился и, заслонив собой противника, не дал возможности следующим трем кораблям открыть огонь. Благодаря тому, что французские корабли шли на значительных расстояниях друг от друга, голландцы имели возможность их расстреливать поодиночке. С центром французского флота вначале произошло то же самое, с той лишь разницей, что там их корабли не сбились при подходе и вообще было больше порядка.
Вскоре каждый голландский корабль имел против себя противника. Так как де Рюйтер и Фершоор несколько раз во время боя отходили под ветер, то неизменно следовавшие за ними французы при приближении к вновь выстроенной неприятельской линии, каждый раз попадали под сильный сосредоточенный огонь голландских кораблей и несли большие потери. В час дня французы предприняли атаку брандером на «Фендрагт» и вскоре повторили ее; обе однако же не удались. Третий брандер был потоплен артиллерийским огнем между обоими флотами.
В течение боя задние эскадры постепенно отставали, вероятно, из-за слабых и нерешительных действий эскадры Габарэ, по-видимому наименее подготовленной в боевом и в морском отношении. Но и де Гаен не без вины; он вцепился в своего противника и поэтому не спускался под ветер, следуя движениям де Рюйтера. Около 4 часов дня Дюкен послал несколько кораблей своей эскадры, чтобы напасть на де Гаена с подветра; одним из командиров бы знаменитый впоследствии Турвиль. Ослабевший ветер не дал французам возможности выполнить этот прекрасно задуманный маневр.
В половине пятого, с наступлением темноты, все четыре головные эскадры прекратили бой. Обе задние эскадры прекратили бой на полчаса позже; им удалось в полном порядке соединиться со своими главными силами. Испанские галеры подоспели к самому концу боя, но успели дать лишь несколько выстрелов и занялись буксировкой под ветер тяжело поврежденных голландских кораблей. Французы оставались на ветре, голландцы несколько спустились под ветер; бой кончился.
Потери у голландцев: адмирал Фершоор убит, 250 убитых и раненых.
Потери у французов: 2 командира убиты, 450 убитых и раненых, в числе последних Дюкен.
В самом бою французы потеряли лишь три брандера, голландцы ни одного корабля; ночью затонул шедший в Палермо на буксире галеры линейный корабль «Эссен».
Повреждения кораблей обеих сторон были очень тяжелыми; ночью шла усиленная работа по исправлению такелажа и рангоута. Бой был очень горячим, каждая сторона впоследствии должна была отдать должное храбрости противника.
Это бой должен считаться одним из самых значительных в истории развития морской тактики; во многих отношениях он заслуживает особого внимания. Де Рюйтер в этом бою впервые и с выдающимся успехом показал, как должен действовать слабейший флот против сильнейшего, находящегося на ветре; спокойно в сомкнутой линии ждать его приближения; встречать корабли, по возможности сосредотачивая порознь на каждом подходящем огонь; как только бой в разгаре, всей колонной спускаться под ветер; образовывать по ветром новую тесно сомкнутую линию и снова ждать противника; продолжать бой таким образом смотря по обстоятельствам; использовать каждый выгодный момент и т. п.
Сложились ли ранее у де Рюйтера определенные принципы, как вести морской бой в подобных обстоятельствах, или же он поступал по вдохновению своего гения, конечно, установить трудно. Непонятно, почему де Рюйтер не начал бой накануне, находясь на ветре; не раз ведь ему приходилось в минувшие войны смело нападать на сильнейшего противника.
Почему же он медлил 7 января? Некоторые источники указывают, что в начале боя он имел в непосредственной близости от себя всего лишь 10 кораблей, другие корабли находились далеко под ветром; по другим источникам, он считал промежуток времени с 2 до 5 часов дня, или даже только с 3 до 5 часов дня слишком коротким для боя. Возможно, что он поджидал испанский флот, который в каждую минуту мог придти из Палермо. Указывалось также, что у де Рюйтера не было необходимости давать решительный бой; французы, наоборот, должны были, по стратегическим соображениям, во что бы то ни стало пробиться к своей цели. Чтобы мешать противнику выполнить свои намерения, де Рюйтер держался в непосредственной близости от врага, который не мог от него уйти, и показал, что с подветра он не желает атаковать.
Вероятно, целый ряд причин заставил действовать де Рюйтера именно так. Гений всегда принимает верные решения в нужный момент, хотя бы в самый последний. Во всяком случае, путь, избранный де Рюйтером, опять таки был единственно правильным.
Де Рюйтер ясно показал все невыгоды примененного французами способа нападения: опасность для головных кораблей, беспорядок в строю; подбитые корабли мешают маневрировать и стрелять прочим.
По некоторым источникам, де Рюйтер имел намерение привести круто к ветру, прорвать строй противника и отрезать при этом часть французского флота. Однако же отставшая эскадра де Гаена лишила его возможности поступить таким образом. Такой маневр был бы несомненно достоин де Рюйтера, который обладал редкой способностью сразу уяснить себе всю обстановку, тщательно взвешивать все обстоятельства, быстро принимать решения и энергично их проводить. Нельзя отрицать, что Дюкен маневрировал хорошо и проявил много храбрости; он выказал себя достойным противником своего великого и славного врага.
Оба флота оказались на следующий день небоеспособными. Утром они исправляли свои повреждения в виду друг у друга. Вечером 9 июня де Рюйтер получил подкрепления в лице девяти испанских судов, в их числе несколько линейных кораблей. Он немедленно решил напасть на французов и помешать им продолжить путь. На следующий вечер де Рюйтер приблизился к ним, но утром 11 увидел, что Дюкен тем временем также получил подкрепления: к нему подошли находившиеся в Мессине суда в составе 10 линейных кораблей, 1 фрегата и 3 брандеров, под начальством генерал-лейтенанта д'Альмераса. Де Рюйтер снова оказался значительно слабее; ему пришлось уйти в Милаццо, чтобы там дожидаться остальной части испанского флота.
Дюкен продолжал путь беспрепятственно и 22 января прибыл в Мессину. На переход от Липарских островов до Мессины – всего лишь 45 миль – ему потребовалось полных 11 дней. Как это было возможно? Французский адмирал, несмотря на свою так называемую победу, решил, в виду тяжелых повреждений, понесенных его флотом, избрать путь вокруг Сицилии и пройти для этого около 400 миль. Благоприятный ветер позволил ему совместно с транспортами сделать это плавание достаточно скоро.
Остается невыясненным, почему де Рюйтер не последовал за французами. Когда два года тому назад Тромп превысил срок, в течение которого Голландия обязалась помогать своим флотом Испании, правительство Голландии намеревалось тогда же удержать с Тромпа лишние расходы, вызванные содержанием флота за границей. Может быть, де Рюйтера беспокоил денежный вопрос – понятно поэтому, что он стремился домой. Голландские корабли требовали ремонта и перевооружения. Есть предположение, что поход де Рюйтера на север был вызван необходимостью участвовать в охране конвоя, собиравшегося в Ливорно.
У итальянского побережья де Рюйтер получил приказание оставаться в Сицилии, несмотря на неоднократные и настойчивые жалобы на крайне слабую поддержку со стороны испанцев, как во время морских операций, так и при снабжении кораблей. Но последствий эти жалобы не имели. В конце февраля де Рюйтер пришел в Палермо, где немедленно проявил всю свою энергию, чтобы убедить союзников произвести одновременно нападение с суши и с моря на Мессину.
25 марта весь союзный флот вышел в море, прошел беспрепятственно пролив и стал на якорь против Мессины, у южной оконечности Италии. Через несколько дней флот переменил место и стал южнее Мессины.
На берегу продолжалась прежняя волокита; когда де Рюйтер убедился, что с моря нельзя ожидать успешных действий, так как неприятельский флот и береговые укрепления являются противниками слишком серьезными, он ушел на юг, навстречу ожидаемым неприятельским конвоям.
Нельзя себе уяснить причины бездеятельности французского флота, стоявшего в полной готовности в самой Мессинской гавани и перед ней; до 29 марта будто бы дули неблагоприятные ветры. Вивонн лично вступил в командование флотом, но после ряда просьб с различных сторон он снова уступил командование флотом Дюкену. Начались штормовые погоды, длившиеся очень долго и мешавшие операциям.
Когда Дюкен узнал, что де Рюйтер предполагает произвести нападение на город Агосту (севернее Сиракуз), он вышел в море, чтобы дать бой. Де Рюйтер однако же отказался и от этой операции, т. к. и на юге Сицилии нельзя было ожидать успеха из-за слабой поддержки испанцев. Де Рюйтер вообще смотрел довольно мрачно на совместные действия с испанцами. Его положение осложнялось еще и тем, что он был не только подчинен испанскому вице-королю острова, но, кроме того, не был полновластным главнокомандующим союзным флотом. Хотя число голландских кораблей было значительно больше испанских, испанский адмирал де ла Черда был старше в чине.
Когда де Рюйтер получил известие о выходе Дюкена, он в тот же вечер, пользуясь попутным бризом, снялся с якоря. На рассвете 22 апреля флоты усидели друг друга в трех голландских милях от Агосты; французский флот был на ветре и значительно севернее. К полудню оба флота сблизились, но ветер окончательно стих. Французский флот состоял из 29 96-50 пушечных кораблей, нескольких фрегатов и 8 брандеров; при нем находились 9 галер, не принимавших участия в бою. В числе кораблей было 9 трехдечных с 80-96 орудиями; всего французский флот насчитывал 2200 орудий и 10 700 человек команды. Дюкен командовал центром, д'Альмерас – авангардом, де Габарэ – арьергардом; Прельи, Турвиль и Вальбель командовали отрядами; оба первые находились в центре.
Соединенный флот состоял из 17 линейных кораблей (13 голландских и 4 испанских), трехдечных не было вовсе; корабли имели не более 50-76 пушек. Кроме того, в общую боевую линию были включены 4 голландских и 5 испанских больших 36-46 пушечных фрегатов. Орудий было всего 1330, – следовательно по числу орудий французы были более чем в полтора раза сильнее. Убыль в людях на голландских судах не могла быть после последнего боя пополнена, испанские корабли не имели с самого начала полного комплекта команды, которая, кроме того, была плохо обучена; боевых запасов было мало. При союзном флоте состояло несколько посыльных судов, 5 брандеров и 9 галер.
Адмирал де ла Черда командовал центром (только одни испанские корабли), де Рюйтер авангардом (только голландские корабли), де Гаен арьергардом (испанские и голландские корабли). Де Рюйтер предлагал иное деление флота, но испанский адмирал настоял на том, чтобы лично командовать центром.
Итак, французы были в полтора раза сильнее союзников. После полудня подул легкий бриз от юго-юго-востока; союзники оказались на ветре и в три часа спустились на французский флот. Бой начался в половине третьего. Как всегда, авангард вступил в бой первым; последующее сражение в дальнейшем очень походило на сражение у Стромболи. Де Рюйтер шел головным, не в середине. Он на разрешил стрелять прежде, чем его суда приблизятся к неприятелю, приведут к ветру и выстроят линию; открытый затем одновременно всеми голландскими кораблями огонь был исключительным по меткости и скорострельности. Французском авангарду доставалось жестоко; у головного корабля был сбить руль, командир ранен – корабль вышел из строя под ветер; командиры третьего и четвертого кораблей пали. Де Рюйтер на «Фендрагте» в 5 часов приблизился к адмиралу д'Альмерасу и нанес его флагманскому кораблю такие повреждения, что последний должен был выйти из строя; адмирал был убит. Вскоре вышел из строя и третий корабль.
В это время был тяжело ранен де Рюйтер, ядро ему оторвало левую ногу и сломало правую, он свалился с мостика и сильно поранил себе голову. Никогда, во всех прежних боях, он не бывал ранен, не считая незначительно ранения в ранней юности. Хотя де Рюйтер продолжал давать отдельные приказания, но фактически командование эскадрой перешло к флаг-капитану Калленбургу. Французский авангард был приведен в замешательство энергичным натиском и исключительным по меткости огнем голландцев, треть французских кораблей была выведена из строя.
Если бы де ла Черда последовал примеру де Рюйтера и также энергично напал на врага, то несомненно, победа осталась бы за союзниками; испанский адмирал, однако же, предпочел привести к ветру на предельной дистанции стрельбы и вел безрезультатный артиллерийский бой, предоставив авангард самому себе. Ден Гаен считал себя обязанным следовать движениям главнокомандующего, и начал действовать так же.
Это развязало Дюкену руки. Он послал сначала Турвиля с двумя кораблями на помощь своему авангарду, но потом, убедившись, что де ла Черда боится сблизиться для решительного боя, приказал поставить все паруса на всех судах своей эскадры и провел ее мимо неприятельского авангарда, сосредоточив на нем огонь. Три концевых голландских корабля ему удалось последовательно вывести из строя; они на буксире галер были выведены из под огня и отведены в Сиракузы; два других голландских корабля были сильно повреждены. Тем временем де Гаен, шедший впереди своего арьергарда, начал приближаться к де Рюйтеру, а последний лег в дрейф, чтобы дать ему подойти.
Лишь теперь де ла Черда подошел ближе и принял участие в бою; ветер стихал. Сражение вскоре из-за наступления темноты кончилось (солнце заходило в 6 часов 40 минут); напоследок обе голландские эскадры упорно сражались с центром и авангардом французов. Оба флота после боя остались на месте; ветер окончательно стих. 23 апреля утром они оказались далеко друг от друга; союзники пошли в Сиракузы.
Лишь 25 апреля Дюкен показался у Сиракуз; 29 апреля он подходил вторично, но союзники не вышли, – они как бы уступили место сражения французам, хотя исход боя остался неопределенным; оба флота в течение нескольких дней были небоеспособны.
Де Рюйтер и его эскадра покрыли себя новой славой – но их выдающееся участие в бою осталось без результатов из-за неудовлетворительной поддержки испанцев. Испанский вице-король доносил в самых резких выражениях о слабом участии в бою испанских кораблей и упрекал их в неисполнении боевого долга.
Не совсем понятно, почему де Рюйтер согласился оставить в центре испанскую эскадру, не внушавшую ему никакого доверия. Допустил ли он это в силу необходимости подчиняться распоряжениям старшего адмирала или из-за непоколебимой веры в непобедимость своих кораблей? Во всяком случае, после боя он окончательно убедился в слабости своих союзников и приказал, чтобы впредь голландские эскадры никогда бы не были отделены друг от друга. Сам бой не дал ему возможности проявить себя. Своего намерения прорезать строй французского авангарда ему не удалось выполнить из-за недостаточной поддержки испанского центра. Решительный успех имела скорострельность и меткость огня голландских кораблей.
Дюкен в начале боя действовал шаблонно; лишь потом, когда он увидел, что центр союзников упорно бездействует, он использовал свои свежие силы для боя с поврежденными голландскими судами, что дало возможность прикрыть авангард.
