Карл XII на севере. Участие Пруссии в войне, 1715 г.
Карл XII тщетно вел переговоры с Фридрихом-Вильгельмом о возвращении захваченных земель; когда шведы заняли Узедом и Волгаст, Пруссия 1 мая объявила войну. 30 000 пруссакам, 20 000 датчанам и 8000 полякам и саксонцам Карл XII мог противопоставить лишь 27 000 человек; кроме того, русские двинули на подмогу свои войска из Мекленбурга. Центром всего сделался Штральзунд, куда Карл стянул свои главные силы; но без содействия флота взять его было немыслимо.
Шведы заблаговременно вооружили свой флот; вице-адмирал Лилье с 17 линейными кораблями, 2 фрегатами и 2 брандерами пошел для наблюдения за русским флотом на севере; еще две эскадры должны были за ним туда последовать. 4 линейным кораблям, 3 фрегатам и 50 шхерным ботам было приказано прикрыть стокгольмские шхеры. Шаутбенахт граф Вахмейстер был послан с 4 линейными кораблями и 2 фрегатами на западе, чтобы встретить идущие из Готенбурга корабли. Такое распределение шведских морских сил должно быть признано неправильным, так как они оказались раздробленными. Почему нужно было прикрывать стокгольмские шхеры линейными судами, в то время как сам линейный флот шел навстречу неприятелю? Почему не усилить линейный флот этими судами и не искать самой надежной защиты в могучем нападении на противника? Для простого наблюдения за русскими можно было обойтись меньшим количеством судов. Также неправильно было послать на встречу готенбургским судам лишь небольшой отряд. По-видимому, уроки 1677 г. были совершенно забыты. Если уж решили посылать эскадру для встречи на западе, то она должна была бы быть сильнее. Было бы целесообразнее флоту Лилье находиться южнее Зунда. Идти на север можно было и позднее, в виду царивших там тяжелых условий погоды, но необходимо было воспользоваться для этого всем флотом. Эскадра Вахмейстера оказалась изолированной, южнее Зунда даже не были высланы дозорные.
И на этот раз связь с Готенбургским отрядом оказалась неудовлетворительной. Вахмейстер повторил ошибку Шеблада 1677 г., вероятно, в силу полученных им особых инструкций: он слишком долго задержался при не имевшем боевого значения разграблении Фемарна. Тщетно ему потом пришлось дожидаться западнее этого острова Готенбургского отряда.
Когда было получено известие об уходе шведских кораблей на запад, в Копенгагене поспешили выслать (17 апреля) эскадру из 7 линейных кораблей и 2 фрегатов, под командой шаутбенахта фон Габеля. Через 5 дней Габель, находясь юго-восточнее Фемарна, получил известие, что шведы западнее Фемарна; это донесение доставил выдающийся командир одного из малых фрегатов, Вессель. Его крейсерства уже тогда пользовались широкой известностью; зимой он даже подходил непосредственно к Карлскроне. Дозорный корабль Вахмейстера в Фемарне-Бельте уже 21-го донес о приближении Габеля, так что шведы имели достаточно времени сделать все необходимые приготовления и сосредоточились в Кильской бухте; через два дня они вышли на восток и на следующий день открыли неприятеля. Бой произошел между Фемарном и Редзандом при слабом бризе и продолжался с 2 часов дня до 9 часов вечера. Шведы получили тяжелые повреждения и потеряли 100 человек убитыми, флагманский корабль имел 12 попаданий в корпус; они должны были повернуть на запад, преследуемые Габелем, потери которого в этом горячем бою были 65 убитых и 220 раненых. Оба противника стали на якорь; на следующее утро Габелю удалось отрезать шведов от Большого Бельта. Вахмейстер направился в Кильскую бухту и выбросился со своими кораблями на берег на западной стороне входя, у Бюлка. Команды начали немедленно рубить такелаж, выбрасывать за борт орудия и расстреливать свои корабли.
Вессель подошел первым из преследовавших датчан и пригрозил шведам, что если они не прекратят немедленно работы, он будет беспощаден с пленными. Шесть шведских кораблей спустили флаги; Вахмейстер сдался лично Весселю. Шведы потеряли 6 кораблей с 300 орудиями, 100 человек убитыми и 2400 пленными; 240 поступили на службу к датчанам, 800 впоследствии к венецианцам. Фридрихсорт, укрепления которого были в 1648 г. разрушены, а в 1663-90 гг. отстроены заново вновь, служил местом интернирования. Вессель был назначен командиром одного из взятых у шведов фрегатов; Габель пошел в Готенбург, где узнал, что команды стоявших там судов отправлены берегом в Карлскрону.
Морской бой у Фемарна и решительный успех датчан у Бюлка имели большое политическое значение: Пруссия и Ганновер заключили союз с Данией, Ганновер хотел закрепить за собой приобретенные от Швеции области Бремен-Верден и обязывался поставить 6000 чел. солдат; Пруссия поставила артиллерию для осады Штральзунда и, кроме того, должна была уплачивать ежемесячно 30 000 талеров на содержание датского блокирующего флота. В начале июля пруссаки и саксонцы выступили из Штеттина, а датчане из Растатта против Шатральзунда, к которому подошли в конце того же месяца; общая численность союзной армии достигла 50 000 человек.
В конце апреля датский линейный флот под флагом вице-адмирала Рабена вышел к Рюгену; флотилия Сегештедта, в прошлогоднем составе, последовала за ним позднее. 18 июля обе части стали на якорь у Пеерда, снаружи Нейтифа: Рабен с 16 линейными кораблями и несколькими фрегатами, Сегештедт с 31 мелкими судами (230 орудий). Внутри Нейтифа стало 7 шведских судов; обе стороны Нейтифа были защищены береговыми батареями.
На следующее утро внезапно появился шведский флот в составе 21 линейного корабля под флагом адмирала барона Спарре, в сопровождении большого транспортного флота. Датчане были и на этот раз столь же небрежны в дозорной службе, как и в 1710 г. (Гелденлеве у Киеге). Неосведомленность обеих сторон следует признать непростительной ошибкой, так как оба флота имели главной задачей защиту каботажных или транспортных судов. Малое число фрегатов не могло служить извинением: просто-напросто отсутствовала какая-либо тактико-стратегическая разработка плана операции. Невольно напрашивается вопрос, как могло случиться, что несмотря на незначительные расстояния между Копенгагеном – Карлскроной и Рюгеном, ни один из флотоводцев не знал о местонахождении другого!
Положение Рабена было тяжким, ибо флотилия Сегештедта стояла незащищенной вне Нейтифа. Что делать? Выжидать ли нападения неприятеля на якорь? В последнем случае он рисковал флотилией, предназначавшейся для специальной боевой задачи. Имея на 5 линейных кораблей меньше, Рабен считал себя слишком слабым, чтобы напасть самому на противника и, прежде всего, на его транспортный флот, сильно связавший шведов. Это было рискованно также из-за датской флотилии, которая оказалась бы в опасном положении. Он немедленно снялся с якоря и ушел, пользуясь ветром с востока-северо-востока, на север, рассчитывая, что Сегештедту, с своими плоскодонными судами, удастся укрыться от шведов.
Адмирал барон Спарре, получивший от короля категорическое, но глубоко неправильное, приказание не вступать в бой впредь до новых инструкций и во что бы то ни стало доставить на место войска, был очень связан в своих действиях; не обладая достаточной инициативой и чувством ответственности, он не сумел использовать создавшихся обстоятельств. Спарре привел к ветру на предельном расстоянии орудийного выстрела; транспортный флот оставался мористее. Передние корабли Спарре были на траверзе концевых датских кораблей и вступили с ними в короткий бой, после чего Спарре спустился к югу, к своим транспортам. Рабен думал лишь о собственной безопасности и пошел к Мёену; это было тяжелым упущением, ибо датская флотилия оставалась на юге беззащитной, а шведским войскам была дана возможность высадиться беспрепятственно. Рабену следовало оставаться в непосредственной близости, чтобы постоянно угрожать противнику.
Спарре прозевал энергично броситься на Рабена; лучшего случая напасть порознь на каждую из неприятельских эскадр, нельзя себе представить. Рабен буквально держался королевских инструкций, и это показывает его недостаточную решительность. Нельзя однако же не упомянуть, что поражение флота было бы равносильно уничтожению всех транспортов. Итак обоим адмиралам недоставало веры в свои силы и смелости пойти на риск. Спарре стал на якорь в Прорер-Вике и быстро выполнил свою задачу, выгрузив войска и боевые припасы.
Теперь началось нападение на Сегештедта, которым лично руководил Карл XII. Спарре получил приказание оставаться у Ясмунда, чтобы отразить Рабена в случае его появления; лишь 5 линейным кораблям было приказано действовать против Сегештедта снаружи; береговые укрепления и штральзундские суда должны были действовать изнутри. Тем временем Сегештедт перешел по отмели восточнее Рудена к северо-восточной оконечности Узедома, где он стал на якорь под защитой берега и отмелей и 24 июля донес Фредерику V в Штральзунд о своем опасном положении. Король Фридрих-Вильгельм обещал Сегештедту, который ему был подчинен, повести на Узедом наступление с юга, дабы облегчить положение флотилии. Чтобы обезопасить последнюю с моря, Фридрих-Вильгельм немедленно вошел в соглашение с датским и английским правительствами и, кроме того, непосредственно попросил находившегося в Балтийском море английского адмирала Норриса оказать помощь.
Положение Сегештедта становилось все опаснее: с моря неприятельский флот, со стороны Боддена – флотилия, с суши – неприятельские полевые батареи; но все-таки ему удалось удержаться. Карл XII с одного из линейных кораблей лично руководил операцией. Наконец пруссаки заняли 29 июля Волгаст и 31-го Узедом. Положение Сегештедта сразу стало легче; после 11 дневного упорного сопротивления полевые батареи и мелкие суда противника отошли.
Рабен тем временем получил подкрепление из 5 линейных кораблей; но вместо того, чтобы ближе подойти к противнику, его беспокоит и освободить Сегештедта, он лавировал между Мёеном и Рюгеном. 4 августа он направился на восток, но из-за штиля ему удалось лишь 8 августа подойти к Спарре около Стуббенкаммер. При свежем северо-западном ветре он атаковал противника. Его флот насчитывал 21 линейный корабль, 4 фрегата и 2 брандера; авангардом командовал вице-адмирал Иост Юэль, арьергардом вице-адмирал Трэль.
Спарре с своими 16 линейными кораблями немедленно снялся с якоря и пошел на юг, чтобы соединиться с 5 линейными кораблями, стоявшими перед Узедомом, тотчас же тоже пошедшими на соединение с ним. В полдень обе части соединились; Спарре лег на норд-норд-ост в бейдевинд левым галсом. Адмирал Лилье вел авангард, адмирал Генк арьергард; Спарре имел лишь на 2 фрегата меньше, число линейных кораблей было по-видимому то же.
Рабен тоже привел к ветру; он шел имея арьергард в голове; в 1 час начался бой, который часто называют «Боем у Померанского берега», имевший место в 8 милях восточнее Пеерда. Спарре открыл огонь с дальних дистанций; его противник начал стрельбу лишь через полчаса, после чего бой сделался общим.
Шведские головные корабли постепенно уклонялись к востоку; к концу боя они шли почти на фордевинд – редкий случай в военно-морской истории. Пороховой дым под ветром шведских кораблей был до того густ, что часто стрельба была невозможна и спускаться по ветру оказалось лишь вредным. 2 шведских корабля из-за тяжелых повреждений должны были выйти иль строя, также и 1 датский корабль, чтобы пополнить запас пороха. Вессель немедленно подошел со своим фрегатом и заполнил образовавшийся в боевой линии интервал. С наступлением темноты в 8 часов вечера, бой прекратился в 20 милях восточнее Рюгена; ветер перешел к северу, а Рабен привел к ветру, чтобы не быть отрезанным от Зунда; Спарре ушел на восток. Датчане потеряли 127 убитых, в числе их были вице-адмирал Иост Юэль, и 146 раненых; потери шведов 165 убитых, в числе них оба вице-адмирала Генк и Лилье, и 360 раненых; шведские корабли получили много пробоин корпусах.
Как видно из донесений, расход снарядов в этом бою был чрезвычайным: датчане израсходовали 133 000 снарядов и 30 000 фунтов пороху, т. е. около 200 выстрелов на каждое стрелявшее орудие. Процент попаданий был видимо не слишком велик. Ночью ветер перешел на вест-зюйд-вест, так что Спарре оказался подветром в 10 милях; он намеревался под ветром острова Рюгена выгрузить подходившие с провиантом суда, но все его шлюпки были разбиты. На следующий день Рабен стал на якорь на якорном месте своего противника. Когда было получено известие, что шведский флот вошел в Карлскрону, он вернулся в бухту Киеге.
Как после большинства морских сражений обе стороны приписывали себе победу; но конечный успех, стратегический, следует однако же приписать Рабену, ибо неприятель совершенно отступил и предоставил ему свое якорное место; кроме того он освободил Сегештедта и вновь прервал коммуникационную линию Швеция – Штральзунд.
Но в Дании этим успехом вовсе не были довольны; шаутбенахт Дейхман был предан военному суду за то, что дурно вел флот и приговорен к увольнению в отставку, хотя третьим за ним мателотом шел адмирал Троэль? В течение 6 часового боя он имел достаточно времени сделать необходимые распоряжения, также как и сам командующий флотом.
Этот бой еще в большей степени чем сражение у Малаги производить впечатление выполненного строго по трафарету, чисто «программного» боя: ни один из противников не добивался уничтожения врага; оба заботились лишь о сохранении своих судов и ставили себе главной целью держать свою линию насколько возможно сомкнутой. Это зашло так далеко, что датские фрегаты дважды заполняли места вышедших из строя линейных кораблей. Обе стороны шли в отличном порядке, нисколько не нарушившимся после смерти 3 адмиралов. Отмеченное при сражении у Малаги начало падения тактической инициативы, здесь сказалось особенно ярко; косность тактических взглядов заходит еще дальше в этом бою. Тактический интерес представляет из себя лишь появление фрегатов в боевой линии.
Флотилия у Нейтифа вскоре получила подкрепление. Был прислан корабль специального типа, на котором при осадке в 7,5 футов было установлено 46 орудий в два яруса, несколько галер и около 150 плоскодонных судов из Грёнзунда. Шведы вновь загородили Нейтиф: кроме того в Фришгафе оперировала каперская флотилия, крайне мешавшая сообщениям союзников с Узедомом и Штральзундом; против этой флотилии и было решено прежде всего действовать.
Сегештедт послал большой отряд своих судов через реку Свине в Фришгаф и загнал находившиеся там морские силы шведов через Пеене в Бодден. 25 и 26 сентября он оттеснил шведские суда из Нейтифа к Штральзунду; 500 человек бежало на Руден, откуда впоследствии им удалось переправиться в Швецию.
К 200 датским судам постепенно подошло к Пеенемюнде еще 350 малых померанских судов и больших шлюпок, присланных Фридрихом-Вильгельмом. Ветер и непогода задержали предполагавшуюся высадку на Рюген. Принц Леопольд Дессауский и Сегештедт к 12 ноябрю располагали у Грейфсвальда 650 судами, на которых было посажено 20 000 пруссаков, саксонцев и датчан, в числе них 6 тысяч всадников. Снова помешала дурная погода и лишь 15 ноября, в 4 часа дня, удалось высадить войска у Гросс-Стрезова, восточнее Путбуса. До последнего момента Карл XII ожидал, что высадка будет произведена у Пальмерорта; он был совершенно сбить с толку. Еще в ту же ночь, в 3 часа, он с 3000 всадниками произвел ожесточенную атаку на войска обоих высадившихся королей, которая была отбита с большими потерями. 7000 шведов, остававшихся на Рюгене, должны были спешно отступить к Штральзунду. Шедший на помощь шведский флот должен был из-за дурной погоды повернуть обратно.
Штральзунд был обложен еще теснее; король решил бежать. Преодолевая неимоверные трудности – шлюпки пришлось тащить по льду, чтобы добраться до яхт, ожидавших далеко в море, – Карлу XII удалось покинуть город; после трехдневного тяжелого плавания он благополучно высадился в Треллеборге.
Штральзунд капитулировал 23 декабря; в конце месяца была послана экспедиция в Висмар, который был принужден сдаться в апреле 1716 г. Усилия шведов вернуть Штральзунд и Висмар успеха не имели, так как из-за свежей погоды и повреждений в судовом такелаже их флотом неоднократно приходилось возвращаться на родину, не выполнив задачи.
Каперская война на севере, чрезвычайно развившаяся в 1714 г., была весьма неприятна нейтральным. После Утрехтского мира западные морские державы неустанно, но тщетно, старались помирить Карла XII со своими противниками. Теперь они начали посылать крупные эскадры в Балтийское море. В 1715 г. адмирал Норрис с 6 английскими и 8 голландскими военными судами конвоировал 300 англо-голландских коммерческих судов до Ревеля, где русским флотом ему были устроены грандиозные торжества, в которых принимали участие царь и царица. Русский флот, в составе 17 линейных кораблей, подошел в конце июня к Ревелю, после того как шведская эскадра, безрезультатно обстреляв город, отошла. В конце сентября эскадра из 8 английских линейных кораблей соединилась с датским флотом под общим начальством Гелденлеве; он крейсеровал до конца ноября у Борнхольма. Давление западных держав уже начало сказываться.
За последние 6 лет было много неясностей в ведении войны, как на море, так и на суше. Часто неразумные и неясные приказания правительств и государей, обычно находившихся вдали от театра военных действий и непременно желавших лично вмешиваться в дела, лишали вождей армии и флота возможности принимать определенные решения.
Главное стремление обеих сторон было сохранить свои корабли, совершенно как у Людовика XIV. На севере думали, что цели можно добиться при помощи одной лишь сухопутной войны, но и в последней не проявляли правильных наступательных тенденций; флоты считались второстепенным оружием. Это тем более странно ввиду своеобразного, островного положения обоих противников, Швеции и Дании. Обе державы считали свои флоты лишь средством защиты для перевозки войск, и почти никогда ими не пользовались как самостоятельным оружием.
Почти никогда не наблюдается сосредоточения сил ни на море, ни на суше; вожди Швеции, во главе с королем всегда разбрасывали свои силы. Карл XII сначала неправильно использовать свою армию, а затем и флот. Своего опаснейшего противника он понял лишь тогда, когда действовать успешно было слишком поздно.
Все три прибалтийские державы совершенно не думали добиваться полного господства на море; они всегда имели пере глазами лишь второстепенные задачи, решение которых им казалось неотложным. Когда противники бывали близко, то каждый ждал, не создадутся ли еще более выгодные условия для начала боя. Господства на море временно добивались и то без всякой планомерной подготовки – лишь там, где это бывало необходимо для сухопутных операций. Сущность и единственная цель всякой морской войны, уничтожение неприятельских морских сил, никем ясно не сознавалась. Среди всех этих нерешительных действий лишь один вождь имел безусловный успех: это был впервые выступивший со своим молодым флотом русский царь.
В области морской тактики мы продолжаем постоянно встречаться с злоупотреблением тесной сомкнутой боевой линией; непременно хотели, чтобы корабль дрался против корабля. С боевым маневрированием мы не встречаемся. Дозорная служба, несмотря на малое пространство южной части Балтийского моря, – почти всегда оказывалась неудовлетворительной, будто флотами командовали дилетанты. Уроки Нильса Юэля и здесь были совершенно забыты. Правильные тактические действия мы встречаем лишь у Сегештедта, но и он, не был свободен от давления находившихся вблизи государей.
Совершенно ясно, что Финляндию без флота и флотилий нельзя было захватить. Шхеры с их многочисленными защищенными фарватерами давали прекрасные пути сообщения для передвижения войск. Посадка войск могла быть легко выполнима. На юге временное бездействие шведских флотов дало союзникам возможность при помощи одного лишь датского флота достигнуть больших конечных результатов. Рюген можно было взять и удержать лишь после устранения шведских морских сил; Штральзунд после ухода шведского линейного флота не мог уже больше держаться.
