Конец войны
Финский залив на востоке заканчивается узкой Кронштадтской бухтой; немного западнее, к северо-востоку, ответвляется Выборгская бухта, а между ними лежит Вьерке (березовый остров), со многими близлежащими крупными и мелкими островками. В северо-восточном конце внутренней бухты лежит город и крепость Выборг; к нему ведет фарватер, очень стесненный многочисленными островами и подводными камнями; самым западным проходом к Выборгу является Транг-Зунд. Внешняя часть залива ограничена с северо-востока финляндским берегом с юго-востока длинным полуостровом (северо-западная оконечность его называется Киперорд), и островами Бьерке, Бизкопсе и Торсари. Близ Киперорта бухта имеет 4 морских мили ширины; от этой точки, до Транг-Зунда расстояние равняется еще 4 милям. Открытая с юго-запада внешняя бухта имеет по 6 миль ширины между Бископсе и Крюссерортом и между последним и Кипперортом. Главный проход, пригодный для глубоко сидящих кораблей, шириною около 3/4 мили, идет от шхер Питкопас, вдоль финляндского берега, мимо Крюссеророта; к юго-западу от последнего лежит много островов, мелей, скалистых рифов, острова Пенсар и Лилла Фискарен, мели Репие и Пассалодо; к юго-востоку лежит мель Сальвер, остров Васикасари и мель Курго.
Бьеркезунд ведет между полуостровом Киперорт с одной стороны и островами Пископсе и Бьерке с другой, и таким образом образует проход к Выборгу с юго-востока. У Бьерке кончаются шхеры, тут начинается свободная от остовов и мелей Кронштадтская бухта. В материке при южном входе в Зунде есть только одна бухта – Умайоки. Сам пролив имеет в длину 12 морских миль и в самом узком месте имеет не более 800-900 метров ширины; по обеим сторонам лежат острова и подводные камни. Отсюда (Койвисто) до Выборга 6 географических миль, до Петербурга 15. В среднем ширина пролива около морской мили. Для плавания на больших судах в Зунде и в особенности выборгском заливе необходимо знать местность.
В 6 часов утра 6 июня шведский флот вошел в выборгскую бухту у Лилла Фискарен; в 9 часов шведы увидели русский линейный флот, который по-видимому, их не замечал. Флаг-офицер, лейтенант Клинт, которые раньше производил здесь промеры, благополучно провел флот мимо Крюсерорта; в 5 часов флот стал на якорь: арьергард у Бископсе, в направлении с юго-юго-востока на северо-северо-запад; в исходящем углу стояло флагманское судно командующего флотом, а перед ним главные силы флота в направлении на WNW. Далее, в наружную сторону были выставлены передовые посты из фрегатов, а проход между Крюссерортом и северной стороной отмели Сальвер прикрывали 3 линейных корабля и 1 фрегат. Легкий дивизион стоял внутри. Севернее Киперорта стояли 2 фрегата, для наблюдения за русскими фрегатами, стоявшими в Выборге.
Густав остался глух ко всем убеждениями, что еще есть время уйти на запад; он ничего не опасался, хотя мышеловка была уже почти захлопнута. Собранный в Бьеркезунде соединенный армейский и шхерный флот состоял из 323 судов; 282 вооруженных судна имели всего 740 тяжелых орудий и, кроме того, 2250 орудий меньших калибров и вращающихся пушек; людей было 24 000. Кроме обоза из 40 судов, было еще много транспортных судов для обоза сухопутной армии, так что всего перед Выборгом было собрано до 400 шведских судов и транспортов с 3000 орудий и 40 000 людей.
На другой день русская эскадра, состоявшая из 30 линейных кораблей (в том числе 7 трехдечных, имевших до 112 орудий), 20 фрегатов и многочисленных транспортов, стала на якорь в расстоянии 8 морских миль. Командовал эскадрой Чичагов на «Ростиславе», младшими флагманами были вице-адмиралы Круз и Мусин-Пушкин; в числе командиров судов было два генерал-майора и около 12 человек иностранцев (англичан и голландцев).
В Выборге стояло около двух дюжин крупных галер и столько же шхерных судов. Кронштадтская флотилия еще не была готова; построенные в Кронштадте галеры были таких же размеров, как и шведские; канонерские лодки были схожи с шведскими.
9 июня Чичагов продвинулся на 4 мили внутрь залива, при чем 4 корабля стали на мель, но быстро снялись. 11 числа пришел еще один линейный корабль с несколькими транспортами. 5 фрегатов стояли на якоре у Фискара, 3 фрегата и 1 бриг, под командой бригадира Кроуна, стояли у Питкопаса, чтобы преградить путь шведским подкреплениями из Свеаборга. Следующие затем дни русские употребили на производство промеров. На Васикасари были возведены батареи, а 17 июня 5 линейных кораблей были поставлены на якоре на главном фарватере, к западу от Кронштадта. 18 июня к флоту подошли еще 4 фрегата и 5 транспортов из Кронштадта и около 50 судов из Фредриксгамна и Ревеля; из них половина была отправлена в Крюсерорту, а другая в бухту Умайоки.
20 числа русские отдали якорь в двух морских милях от шведского флота, левый их фланг примыкал к 5 линейными кораблям у Крюсерорта, южный фланг находился на SSO от Васикасари и состоял из 4 линейных кораблей, 2 фрегатов, 1 брандера и 1 транспорта с 10 гаубицами. На Крюсерорте русские возвели батарею, которая причинила большой вред 4 отдельно стоявшим шведским кораблям. Кольцо было замкнуто.
Предложение идти на запад было решительно отвергнуто королем: это было бы признаком малодушия. Таким образом, о рассмотрении дела по существу не было и речи: довод короля относился к так называемым понятиям о рыцарской чести и основывался единственно на упрямстве и близорукости.
Была сделана высадка у Койвисто, и оттуда начато наступление против близлежащей бухте Умайоки и против Выборга. Небольшие шведские конные части доходили до Петербурга на расстоянии до полутора миль. 11 июня Густав предпринял большую экспедицию против Транг-Зунда, где сосредоточился выборгский галерный отряд. 30 судов осталось для наблюдения за Бьеркезундом. Капитан Смит должен был произвести к югу от Урансари обход сильно укрепленный несколькими батареями русской позиции на Транг-Зунде, но вследствие шторма высадился на Урансари только 18 числа, а вскоре и совсем отступил, так как и другие части, вследствие бури, не могли действовать с фронта. 20 числа Густав возвратился к военному флоту, ничего не достигнув; предприятие это надо было начинать на две недели раньше.
Положение шведов мало помалу делалось все более затруднительным; запасы воды приходили к концу, а все имевшиеся источники были заняты русскими стрелками и казаками. Людей пришлось перевезти на треть рациона. Ветер все время дул с юго-востока, при этом постоянно приходили известия о крупных русских подкреплениях; дух шведов окончательно упал, и с Чичаговым были начаты переговоры. Принц фон-Нассау потребовал капитуляции, которую однако Густав с гневом отверг.
Адмирал принц фон-Нассау-Зиген, стоявший с галерным флотом на якоре у Майки, собрал к 29 июня до 80 судов; кроме 3 линейных кораблей и 7 фрегатов у него было до полудюжины шебек, столько же бомбард и плавучих батарей, и еще около 60 галер, канонерских шлюпок и каиков. Шхерный флот должен был атаковать шведский флот из Выборга и Умайоки, одновременно с линейным флотом, так как Чичагов не чувствовал себя достаточно сильным, чтобы одному напасть на шведов. Русские до такой степени были уверены в полной победе, что заранее были даже уже распределены призовые деньги. 29 июня галеры начали атаку и оттеснили шведов в узкую часть Бьеркезунда, где к вечеру Хьельмстьерна удержал свою позицию.
На военном совете, продолжавшемся 3 дня, обсуждались самые фантастические планы. Сам Густав предложил собрать оба флота в Бьеркезунде, высадить там 30 000 человек (хотя на лицо имелось не более трети этого числа), так как сухопутная армия стояла еще у реки Кюменэ), идти прямо на Петербург и там предписать мир; в случае поражения сжечь старые корабли и спасаться как будет возможно. О таком плане, конечно, и сказать нечего.
Другое предложение заключалось в том, чтобы прорваться при помощи линейного флота; шведы могли во всяком случае считать себя погибшими, значит, все дело заключалось только в том, чтобы показать свою храбрость. Большинство высказывалось за то, чтобы прорываться с обоими флотами через Бьеркезунд и идти на запад. Норденскьольд предложил высказаться еще лейтенанту Клинту, который был против всех сделанных предложений. Против последнего плана он высказал, что на оба флота русские могут произвести атаку еще и с берега; что из узкого пролива трудно будет, развертываться; что при этом шведы еще дальше отойдут от своей границы и, наконец, что надо еще считаться с затопленными кораблями, которыми проход может быть загражден; что при этом шведы прямо отдавали себя в руки галерному флоту, что линейный флот отрежет их и принудить к бою с значительно превосходящими силами. Он предложил совершенно другой план: выйти из бухты по тому самому пути, по которому они пришли, затем идти к шхерам Аспе или даже войти в шхеры у Питкопаса. Там нападение русских большими силами было бы очень затруднено, и оттуда все части флота могли бы начать новое наступление.
Пока остановились однако на предложении короля, для выполнения которого начались приготовления, несмотря на то, что план этот был самым опасным и мог быть приведен в исполнение только при NWN ветре, который дул обыкновенно по ночам; юго-западный ветер обыкновенно переходил к вечеру в западный и северный, а затем наступал штиль. К счастью, несколько попыток выполнить этот план не удалось вследствие того, что северо-западный ветер тотчас же стихал; несколько кораблей каждый раз уже снимались с якоря, а русские тоже вступали под паруса. Тогда король изменил свои намерения, так как к тому же поступили новые сведения о силах русского галерного флота; теперь было решено привести в исполнение план Клинта.
Возражения Клинта против сделанных предложений, конечно, были совершенно основательны; при прорыве через середину русского расположения, задние отряды шхерного флота неизбежно бы погибли, так как русские фланговые суда успели бы вовремя подойти. Нельзя не удивляться, что не было придумано никакого другого более или менее исполнимого плана, например, дождавшись благоприятного ветра, произвести одновременную атаку военного и шхерного флота на ту часть линейного русского флота, которая находилась под ветром и, таким образом, проложить себе дорогу.
Приказ, отданный по флоту для выполнения клинтовского плана прорыва, в виду его обстоятельности, стоит передать более подробно; флот должен был идти в том самом порядке, как он стоял на якоре; по миновании узкого места у Крюсерорта, он должен был по возможности направиться на юг от Лилла Фискарен; из числа кораблей, стоящих у Крюсерорта, два средних должны были при подходе головной части флота подвинуться таким образом, чтобы образовать проход, а затем присоединиться к последним судам армейского и шхерного флота. Весь армейский флот должен был идти на правом траверзе линейного флота и потому должен был к нему собраться; два фрегата и все турумы должны были защищать гребной флот от нападения галерного флота, и присоединиться к нему. 3 фрегата, шедшие впереди, должны были прогнать русские фрегаты, стоявшие у Питкопаса и поддержать канонерские лодки при входе в шхеры. Передовым кораблем, как и в Ревеле, назначен был «Dristigheten», под командой полковника барона фон Пуке; корабль этот должен был сообразовать свой ход с канонерскими лодками. Линейные корабли, имея на буксире свои большие шлюпки должны были производить на ходу промеры с обоих бортов и отмечать флагами мелкие места. Все суда должны были быть наготове по первому сигналу стать на якорь на шпринги.
Марсели и стаксели должны были остаться на ночь незакрепленными, чтобы их можно было поставить, не посылая для этого наверх людей. Как только командующий флотом отдает марсели, все остальные суда, не дожидаясь сигнала, должны были делать то же самое. Репетичным фрегатам и брандерам было назначено место с внутренней стороны, 4 самым быстроходным судам – рядом со старшим флагманским кораблем. К севшим на мель судам должны были немедленно спешить на помощь шлюпки с ближайших судов, снабженные для этого верпами и перлинями, сами же эти суда должны были идти дальше: последние суда должны были снимать знаки, указывающие фарватер.
Такие же ясные приказания были отданы и гребному флоту; все это вместе взятое производит впечатление чрезвычайной обстоятельности и доказывает, что трудное военно-морское положение было ясно оценено.
С целью отвлечь внимание русских, 3 дивизиона канонерских лодок, прибывших накануне вечером из Бьеркезунда, в 2 часа пополудни 3 июля атаковали восточный фланг русских, стоявший к востоку от Васикосари; только через 2,5 часа дивизионы эти явились оттуда на сборный пункт. Тем временем транспортные и обозные суда собирались на севере; за ними шли дивизионы канонерских лодок, галеры и т. д. Только в 2 часа майор Хельмстьерна, под прикрытием дивизиона турум, покинул узкую часть Бьеркезунда, вместе с последними судами. Подполковник Стедингк на хеммеме «Styrdjorn» встал во главе гребного флота в ожидании подхода головного корабля линейного флота. Ночью ветер перешел к северу; тотчас же были отданы нужные приказания, которые и были разосланы по местам; в 3 часа подул слабый норд-ост, который, как обыкновенно, медленно перешел в ост-норд-ост, понемногу усилился и к полудню перешел в свежий марсельный ветер. Днем погода сделалась пасмурной.
Весь успех зависел от действия линейного флота. В 6 часов, как только гребные флотилии заняли свои места, линейный флот вступил под паруса. В 7,5 часов «Dristigheten» прошел посередине между русскими кораблями у Крюсерорта под сильным продольным огнем; неприятельские корабли стояли так близко один от другого поперек фарватера, что между гиком одного корабля и утлегарем ближайшего к нему едва оставалось место, достаточное для прохода. Первые шведские корабли использовали этот короткий промежуток прохода между судами и развили такой опустошительный, все уничтожающий огонь, что уже через полчаса после прохода флагманского корабля, все шесть русских судов спустили флаги. Из всех шпигатов лилась кровь, из 700 человек экипажа каждого судна оставалось не раненых человек 40-60 – так ужасно было действие шведских орудий. По русским сведениям потери были далеко не так велики. Обе головные хеммемы прошли к северу от стоящих на якоре фрегатов, причем отличились искусными маневрами; за ними следовала эскадра турумм, затем галерные дивизионы канонерских лодок; далее следовал Густав III на большой шлюпке, на которой был поднят его флаг и которая шла на буксире его яхты. Сзади шли четыре дивизиона шхерных судов, транспортные и обозные суда, в хвосте шли три дивизиона Хьельмстьерна. Шедшие во главе обоих колонн барон фон Пуке и фон-Стедингк показали себя с самой лучшей стороны. В королевской шлюпке был убит один гребец и сорван штандарт; король шел дальше до Свенскзунда на одной из своих яхт; штандарт был впоследствии найден и хранился в Петербурге как трофей.
В двух милях к западу от Крюсеррорта стояли к северу от фарватера 6 русских фрегатов. Вследствие сильного порохового дыма стрельба их была почти безрезультатна; нельзя не удивляться, что «Dristigheten» благополучно миновал все мели, так как все русские знаки на фарватере были или плохо видны, или неверно расставлены. Причиной больших потерь шведов была случайность, без которой, вероятно, всем кораблям и судам удалось бы спастись: в то время, как один из шведских линейных кораблей, стоявший на якоре у Крюсеррорта, хотел примкнуть к лини, шведский брандер, рулевой которого, вероятно, был пьян, сделал такой неловкий маневр, что вынудил корабль выйти из линии, чтобы не загореться; при этом корабль этот навалил на борт фрегата, оба они были подожжены брандером и в 9 часов взлетели на воздух, причем весь экипаж обоих судов погиб; ближайшие суда спаслись с большим трудом.
Происшедший от этого взрыва пороховой дым послужил причиной, что несколько задних судов налетели на мели: на риф Пенсар на севере – один линейный корабль, одна шхуна и три галеры; южнее – один корабль, который впоследствии пошел ко дну; на мели Пассалода – один линейный корабль и два фрегата; затем при съемке с якоря в самом начале, один линейный корабль сел на мель на Сальвере. Королевская яхта «Аврора» была расстреляна, капитан Смит и экипаж были при этом спасены. Герцог Карл (как и Густав) был в большой опасности: около него был убит один из его адъютантов и сам он был легко ранен. В 8,5 часов «Густав III» прошел Лилла Фискарен; линейный флот взял курс на Гогланд; армейский флот вошел в шхеры Аспе, и затем собрался в Свенскзунде.
Где же был русский линейный флот? Прежде всего надо отметить его полную беспомощность и бездеятельность. Как только шведы поставили паруса, русские подтянули ширинги в ожидании атаки и также приготовились вступить под паруса. Три линейные корабля с левого фланга были посланы на помощь тем судам, которые стояли у Крюсеррорта; при этом один из этих кораблей сел на мель, а два остальные, вместо того, чтобы идти дальше, стали на якорь и вместе с другими соседними кораблями послали шлюпки, чтобы помочь снять его с мели. После того, как им это благополучно удалось, все три корабля возвратились назад к флоту. Все это отняло очень много времени, так что первые русские линейные корабли могли поставить паруса только в 10 часов, а последние даже в полдень. Вследствие этого шведский военный флот настолько ушел вперед, что в час дня его арьергард был уже на четыре морских мили далее к юго-западу от шхер Вид, в то время как авангард русского флота находился на четыре мили к юго-востоку от последних неприятельских кораблей. В 7 часов вечера шведский флот при сильном бризе прошел остров Гогланд.
Шведы были обязаны своим спасением нерешительности Чичагова. Ему пришлось слишком долго ждать, когда наконец шведы будут прорываться сквозь его флот, а когда это наконец произошло, то из-за недостатка проворства на его кораблях, паруса были поставлены слишком поздно. Вероятно, в русском флоте отсутствовала всякая практика морского дела и уставная подготовка, по-видимому, стояла на очень низкой ступени, так как с начала движения шведов и до того момента, как русские построились, прошло полных шесть часов. Один только Кроун действовал удачно у Питкопаса: он пропустил мимо себя шведский военный флот, бросился на главные силы армейского флота и вынудил многие суда спустить флаг; однако вследствие волнения он не мог их захватить и приказал им идти обратно; большинству этих судов, впрочем, удалось благополучно войти в шхеры, так что русским досталась едва восьмая часть тех судов, которые спустили флаг. Со стороны шведского флота, было несомненно ошибкой, что он не выслал своевременно ни одного судна против Кроуна. Густав сам чуть не попал в плен; на его счастье, фрегат, которые его преследовал, был сигналом отозван назад.
Чичагов вначале держался гораздо южнее, так как думал, что шведы пройдут к югу от Нервы. Только в два часа он повернул им в кильватер и пошел в Гельсингфорс. Таким образом шведский военный флот второй раз избежал участи быть запертым вместе с армейским флотом. Около 8 часов вечера один линейный корабль, после двухчасового боя был вынужден к сдаче; бой между авангардом и арьергардом продолжался до полуночи, после чего линейные корабли, чтобы увеличить свою скорость, бросили шедшие у них на буксире шлюпки, и утром 4 июля русские находились уже далеко под ветром. Такой же случай произошел и с двумя шведскими кораблями, из них один – «Rattvisan», который после нескольких часов боя должен был сдаться. Только к вечеру 5 числа две трети шведского флота стали в безопасности на якорь в Свеаборге.
Шведские потери были очень значительны: военный флот потерял 7 кораблей (два взяты в плен, четыре стали на мель, один потонул), и еще много взятых в плен и севших на мель мелких транспортов; всего погибло 4000 человек. Армейский флот потерял 21 военное судно (галеры, шлюпки, и иолы, каждых по семи) и 30 транспортных судов с 2000 людей. Таким образом, шведские потери составляли около 60 судов и 6000 человек. У русских было выведено из строя 11 линейных кораблей и более 7000 убитых и раненых.
В диспозиции для прорыва была допущена только одна серьезная ошибка – не было запрещено употребление брандеров. Даже в том случае, если бы жертвами брандеров сделались неприятельские суда, последствия от ужасного порохового дыма были бы так же тяжелы; в данном случае ветер дул самый неблагоприятный – как раз по направлению движения, что надо признать особенной неудачей. Самым главным было соблюсти порядок в длинной линии кильватера при движении по такому опасному фарватеру.
Выполнение диспозиции также может считаться образцовым; следовало бы проходящим гребным судам брать к себе на борт экипажи с севших на мель кораблей. Ошибка, сделанная у Питкопаса, произошла уже после того, как прорыв был произведен; русские линейные суда безусловно, должны были в этом случае раньше принять участие в деле.
В приведенном выше критическом разборе не принято во внимание, что русский линейный флот не участвовал в противодействии прорыву; если бы этот флот двинулся только на 2-2 часа, или даже на 2-4 часа раньше, то шведский военный флот несомненно понес бы гораздо более значительные потери, тем более, что его еще связывал армейский флот. Русские, кроме того, сделали большую ошибку в том, что имея значительное превосходство сил, они не выделили особого резерва из самых быстроходных судов; такой резерв можно было бы поставить примерно в двух морских милях мористее, чтобы оттуда он был готов двинуться по любому направлению, и тем дать в нужном месте перевес над противником; в этом отношении шведы, имевшие позади боевой линии легкий дивизион фрегатов, могли бы послужить наглядным примером. При этом условии слабая, тонкая линия у Крюссерорта могла бы быть быстро усилена, и прорыв шведам был бы очень затруднен.
Известие об этих событиях произвело большое впечатление в Европе, которая усмотрела в них тяжелое поражение шведов, а не спасение короля и флота, как думали в Швеции. Собирались даже вывозить банк из Стокгольма. Все держались того мнения, что еще одно такое поражение решить судьбу Швеции и короля.
В Свенскзунде уже давно стоял померанский шхерный дивизион из 40 судов, который уже не раз безуспешно пытался прорваться к Выборгу; 8 июля у Густава здесь собралось 195 вооруженных судов, в том числе 100 канонерских лодок с 450 тяжелых орудий и 14 000 человек; кроме того, было большое число обозных и транспортных судов. Флот этот был разделен на четыре бригады, каждая до 25-60 судов. 18 канонерских и мортирных баркасов составляли отдельный дивизион. Та значительная боевая сила, как и в прошлом году, стояла на якоре по прямой линии между островами Крексер и Сандскер, на которых были сооружены батареи; к юго-юго-западу, под прямым углом к главным силам, стояла на якоре самая сильная бригада, примыкавшая на юге к острову Мусала; от Сандскера к югу стояла финская бригада, южный фланг которой примыкал к Лекмесари. Большая часть немецкой бригады прикрывала главные проходы на север; туда же была отправлена половина баркасов, другая же половина стояла на якоре посередине Зунда и позади Сандскера. Транспортные и обозные суда стояли на севере.
Свенскзунд был выбран потому, что Густав не обладавший ни морским, ни военным духом, хотел в случае поражения пасть на неприятельской земле; поэтому он не захотел занять лучшую позицию у Свартгольма.
8 июля русский шхерный флот вышел из Фредриксгамна на запад, в составе 160 судов, в том числе 80 канонерских лодок с 850 тяжелыми орудиями и 18 500 человеками, т. е. на 400 тяжелых орудий и на 4500 человек больше, чем было у шведов; кроме того и калибры русских орудий были больше. Командовал этими силами снова принц Нассау; он до такой степени был уверен в победе, что назначил для атаки 9 июля, день коронации императрицы. На этот раз он хотел вести атаку со всеми своими силами с юго-запада, чтобы таким образом заранее исключить возможность бегства неприятеля. Вечером он стал на якорь у шхер Аспе, почти в открытом море; на северо-востоке Свенскзунда были оставлены только отдельные суда для наблюдения.
Рано утром 9 июля русские при благоприятном ветре, двинулись вперед. Нассау с 8 фрегатами во главе, шел в трех параллельных колоннах, при чем 20 сильнейших судов шли в середине. Средняя колонна стала на якорь против неприятельского центра, две другие против флангов. В 9,5 часов начался бой, через два часа русский левый, западный фланг, был принужден отступить, преследуемый шведскими лодками; между тем Нассау особенно сильно обстреливал именно этот правый неприятельский фланг продольным огнем, чтобы облегчить положение своих главных сил, попавших под перекрестный огонь. Бежавшие русские собрались под ветром у острова Мусала, но в 4 часа снова были отброшены шведскими канонерскими лодками и иолами, к которым подоспела с севера и немецкая бригада. В то же время лодки правого шведского фланга заняли новое, более выгодное фланговое положение относительно русского центра, а левый шведский фланг начал обходное движение по ту сторону острова Лекмесари.
Этим, в сущности говоря, и закончилось правильное сражение; началось отступление русских в большом беспорядке и с большими потерями; последним начал отступать центр, после более чем шестичасового упорного артиллерийского боя. Большие суда не были в состоянии выгрести против сильного волнения, произошло замешательство, суда наталкивались одно на другое и мешали друг другу. Многие суда сел на мель, а преследовавшие шведы безостановочно стреляли в столпившегося неприятеля. Только в 10 часов, с наступлением темноты, закончился бой. Густав III, который находился за центром на своей яхте, снова показал свою полнейшую неспособность. Он хотел потребовать от русских через парламентера, чтобы они удалились и выражал надежду, что ветер повернется и облегчит русским бегство; у него было полное отсутствие морского и военного глаза и всякой выдержки.
Обе стороны старались удержаться на месте против сильного волнения и ветра, и только по наступлении сумерек, русские продолжали свое отступление к шхерам Аспе, преследуемые канонерскими лодками. Огонь прекратился только около 10 часов утра 10 июля.
Русские потеряли 53 судна, в том числе 34 взятых в плен, около 1800 орудий, более 280 офицеров и 6000 нижних чинов, из которых 4000 было захвачено впоследствии на островах; кроме того, было 3000 убитых и раненых; таким образом общие потери доходили до 9500 человек, т. е. более 50%. Нассау едва спасся, его флаг-офицер попал в плен.
Потери шведов были сравнительно ничтожны, около 300 убитых и раненых (цифры это, по-видимому, преуменьшены), из судов погибло только одно более крупное и три лодки.
Русский план действий, вообще говоря, был более обстоятельно составлен, чем прошлогодний, но при выполнении его, Нассау наделал много ошибок. Ему следовало ближе подойти со своими крупными судами, сосредоточить большие силы против правого фланга противника и лучше организовать продольный фланговый обстрел; когда он стал на якорь со своим центром и лево-фланговой колонной, то сделался прекрасной мишенью для противника. У него было почти двойное число орудий, значительно больших калибров, но преимущества эти остались неиспользованными, несмотря на то, что он в течение значительного промежутка времени занимал наветренную позицию. Попытки охвата или обхода он вовсе не сделал. Наиболее для него выгодным было направить свой центр вместе с левым флангом и постараться уничтожить неприятельский правый фланг. Сильный ветер и волнение очень мешали его отступлению, а потому и не следовало его начинать; наоборот, ему следовало около 3-х часов сделать новую энергичную попытку наступления. Во время отступления русских, шведы в некоторых отдельных случаях хорошо воспользовались своей отличной морской подготовкой.
Нассау поступил бы всего благоразумнее, если бы действовал так же, как у Выборга, т. е. запер бы шведов и заморил их голодом, не давая им строить сухопутных батарей и предоставив им самим в конце концов атаковать его; линейный флот мог бы при этом оказать большие услуги.
Шведы сражались с отчаянием, русские же были обмануты в своей уверенности в победе, и потому силы их скорее истощились; это моральное влияние также должно быть принято в расчет при оценке окончательного результата.
Густав торжествовал, однако очень склонен был заключить мир. Екатерина, наоборот почти совершенно потеряла присутствие духа. Нассау просил отставки, но Екатерина его успокоила.
Между шхерными флотилиями произошло еще несколько боев, но они не имели значения; шведы преимущественно старались о том, чтобы защитить проходы в шхерах.
Уже через месяц, 14 августа, был заключен мир в Верелэ; обе стороны охотно шли на встречу друг другу. В основание мирного договора было положено status quo до войны и размене пленными. Кроме того, Екатерина отказалась от всякого вмешательства во внутренние шведские дела, что и было главной целью Густава. Ни тот, ни другой из противников не одержал особенно блестящих успехов, но Швеция понесла более тяжелые потери и сильнее нуждалась в мире; Россия также нуждалась в нем для своих выступлений на юге и на западе.
Шведы заплатили дорогой ценой за свое окрепшее самосознание: общие потери за три года войны составили не менее 50 тысяч человек, 30 судов и 23 миллиона рейхсталеров.
