Первый год войны на Балтике, 1854
На севере Пруссия и Дания оставались нейтральными, а последняя даже была склонна к союзу с Россией, благодаря чему в Петербурге уже обсуждался план занятия Копенгагена и проливов русским флотом после вскрытия моря от льда. Для западных держав теперь было важно опередить Россию, которая опять проявила стратегическую нерешительность.
Английский флот вышел из Портсмута в море 11 марта 1854 года в присутствии королевы. Главнокомандующим был лорд Чарльз Нэпир, пользовавшийся большим доверием благодаря своей прежней энергичной деятельности, несмотря на 68-летний возраст. Младшим флагманом был контр-адмирал Чэдс, 66 лет.
Флот состоял из 8 винтовых линейных кораблей, 4 винтовых фрегатов и 4 колесных пароходов и представлял собой вполне современную и грозную морскую силу. Флагманским кораблем был 131 пушечный «Дюк оф Веллингтон» с экипажем в 1100 человек.
18 марта Нэпир был у Готенбурга, где к нему присоединилось шесть парусных линейных кораблей. Здесь ему было предписано ожидать дальнейших распоряжений, но не выпускать ни одного русского корабля из Балтийского моря и защищать Данию и Швецию, если они того пожелают.
Вскоре он прошел Большим Бельтом до Киля и дальше до бухты Кьеге у южного входа в Зунд, где бросил якорь в начале апреля. К Бельту еще в середине февраля были высланы штурманские офицеры для разведки, промера и обвехования фарватера. Нэпир возобновил свои просьбы о присылке канонерских лодок, которые он считал необходимыми. Адмирал также воспользовался стоянкой в бухте Кьеге для обучения своих слабо подготовленных команд, что было совсем не легкой задачей при стоявшей тогда плохой апрельской погоде.
В Кронштадте тогда находилось 22 линейных корабля, 6 фрегатов и корветов, 24 канонерских лодки и 7 колесных пароходов, в Свеаборге – 9 линейных кораблей, 10 пароходов и несколько мелких судов, в Або – 36 канонерских лодок и 10 пароходов. Кроме того, некоторое количество канонерских лодок было в Выборге. Из 27 пароходов шесть были винтовыми. Кроме Кронштадта и Свеаборга единственным более менее сильным укрепленным пунктом была небольшая крепость Бомарзунд на Аландских островах. Более мелкие укрепления находились у Выборга, Фредериксхамна, Гангэ, Або, Ревеля, Балтийского Порта и Риги.
Развернутые по побережью войска были все еще довольно многочисленны, несмотря на частые переброски подкреплений на юг. На берегах Балтийского моря стояло свыше 200 000 человек и 300 000 находилось на западной границе России.
После выговора, полученного Нэпиром за вход в Балтийское море, вскоре последовало одобрение этого поступка, когда в Лондоне узнали, какое большое впечатление было им произведено на прибрежные государства. Но и в дальнейшем инструкции Адмиралтейства и Министерства иностранных дел часто противоречили друг другу.
Министерство иностранных дел требовало занятия Аландских островов для воздействия на Швецию, которая должна была не только предоставить в распоряжение союзников канонерские лодки, но и пополнить их флот опытными моряками. Адмиралтейство сообщало Нэпиру, что израсходованные на учебные стрельбы запасы пороха не могут быть немедленно пополнены, и что русские всюду увеличивают свои силы.
По получении сообщения о том, что война объявлена, Нэпир двинулся 12 апреля дальше. Положение его было незавидным: оба вышестоящих ведомства требовали от него отчета о дальнейших передвижениях. Силы и расположение неприятельских судов и укреплений он знал неточно, карты были плохи, но лоцманов не разрешали брать. Вообще поставленные задачи были столь противоречивы, что Нэпир сообщил в Лондон, что он не знает, можно ли выполнить их имеющимися силами. Он производил разведку, блокировал Либаву, Ригу, захватывал всюду коммерческие суда.
Войти в Финский залив не удалось из-за туманов, штормов, потушенных маячных огней, плохих карт и отсутствия лоцманов, так что английский флот в конце концов стал на якорь у входа в Стокгольмские шхеры, где к нему присоединился 1 мая французский винтовой линейный корабль. С этого момента Нэпира засыпали проектами и планами для наступления, исходящими от разных учреждений и частных лиц, и даже от самого императора Наполеона III. Переговоры со Швецией потерпели неудачу. В Англии сильно рассчитывали на сотню шведских шхерных гребных судов и дюжину небольших пароходов. В посылке войск и моряков Швеция тоже отказала.
Только в начале мая Нэпир двинулся с главными силами дальше к востоку, выслав предварительно часть своих судов к северу и югу для разведки, высадок и блокады. Небольшой резерв был оставлен к северу от Готланда. Но его планы, несмотря на многочисленные подкрепления, были трудно выполнимы и остались большей частью без успеха, мелкие стычки не давали никаких результатов, блокада была слаба. 20 мая бомбардировали Гангэ, но аварии ряда судов заставили Нэпира быстро прекратить бой.
Разведка установила, что все главные порты защищены минами, так что Нэпир двинулся дальше к востоку только 2 июля, не имея определенного плана дальнейших операций. У Барезунда к востоку от Свеаборга он решил обождать прихода французов, чтобы совместно с ними заблокировать Свеаборг и атаковать Кронштадт. Атаку Бомарзунда он считал возможной лишь при помощи канонерских лодок. По получении дальнейших сведений о Бомарзунде Нэпир просил присылки 10 000 десантных войск для занятия этого сильного укрепления, защищаемого гарнизоном в 2500 человек.
Начатые было промеры внешнего Свеаборгского рейда Нэпир прекратил по непонятным причинам, когда узнал о приближении французского флота, и отошел опять к Барезунду. Прибывший под командой вице-адмирала Парсеваля-Дешена и младшего флагмана контр-адмирала Пено, французский флот состоял из винтового линейного корабля, 4 колесных пароходов, винтового фрегата, 8 парусных линейных кораблей и 6 парусных фрегатов. Английский флот насчитывал в этот момент 13 винтовых линейных кораблей, 4 винтовых фрегата, 10 колесных пароходов, 6 парусных линейных кораблей и 3 судна специального назначения и был, следовательно, вдвое сильнее французского.
Оба адмирала решили произвести разведку у Кронштадта, около которого флот стал на якорь 26 июня. Разведка показала, что семнадцать русских линейных кораблей могут обстреливать фарватер всем бортом, и что прорыв с большими судами между каменными фортами совершенно невозможен. Для бомбардировки не хватало снарядов, и на успех можно было, пожалуй, рассчитывать лишь при наличии не менее полусотни канонерских лодок.
Высшее руководство согласилось с доводами адмиралов, но настояло на установлении блокады до прибытия затребованных ими войск. Но из-за вспышки холеры на судах, союзники быстро отошли к западу, и в Кронштадте тщетно ожидали начала атаки. Общественное мнение Англии и Франции усиленно требовали какого-нибудь серьезного успеха, ввиду чего решили атаковать Бомарзунд и ожидали только прибытия войск. Блокада Аландских островов стала теснее. За это время промерили фарватер до крепости. Блокада Свеаборга продолжалась, и к югу от Аландских островов расположилась резервная часть флота.
22 июля союзники подошли близко к Бомарзунду. Разведка показала, что его укрепления состоят из главного форта с двумя рядами казематов и 3 башен, имеющих орудия в нескольких этажах. 30 июля прибыло 10 000 французских войск под командой генерала Барагэ д'Илье на английских линейных кораблях, переоборудованных в транспортные путем снятия орудий с одной из палуб. 13 августа суда, назначенные для бомбардировки заняли фарватер, обвехованный до расстояния в 600 метров от укреплений. Войска были высажены за пять дней до этого, не встретив сопротивления со стороны русских. Башни вскоре сдались, главный же форт продержался до 16 августа. Успеху много способствовали высаженные на берег команды и орудия флота. Потери и повреждения судов были незначительны. Так как Швеция отказалась присоединить к себе предложенные ей союзниками Аландские острова, то укрепления Бомарзунда были срыты.
Дальнейшие рекогносцировки вдоль берега показали, что успеха можно достигнуть только высадкой войск, но Барагэ д'Илье отказал в этом из-за появившейся среди его людей холеры. Разведка показала, что атака Свеаборга несвоевременна, в виду приближающейся осени. Генералы Ниэль и Джонс считали, что эту крепость следует атаковать с моря, в виду того, что в ее морском фронте имелись слабые места, но считали необходимым одновременный штурм с берега. Однако опять адмиралы и генералы не пришли к соглашению относительно плана действий. 3 сентября французские войска должны были вернуться на родину. Нэпир приказал своим пароходам отбуксировать служившие транспортами линейные корабли до Северного моря, за что и получил строгий выговор от Адмиралтейства, считавшего, что пароходы были бы полезнее на театре военных действий.
19 сентября, после ряда быстро последовавших друг за другом запросов и приказаний из Франции, вызывавших каждый раз военные советы, адмирал Парсеваль покинул Балтику. В последние дни еще раз было отвергнуто предложение генерала Гиэля атаковать Свеаборг.
21 сентября Нэпир стал на якорь на ревельском рейде с 16 линейными кораблями, 3 фрегатами и 7 пароходами. Отсюда он продолжал блокаду побережья, но не решился атаковать город, считая укрепления слишком сильными, хотя за четыре месяца до этого доносил как раз обратное. Наступившая плохая погода заставила Нэпира уже через пять дней отправить часть флота в Киль. Адмиралтейство, часто выражавшее свое недовольство его бездеятельностью, приказало теперь Нэпиру атаковать Свеаборг.
В случае необходимости ему разрешалось подождать, пока море у Кронштадта замерзнет. Ожидание хорошей погоды было найдено излишним, в канонерских лодках ему отказали. Этот приказ последовал из Лондона 4 октября на основании ложного известия о взятии Севастополя. Нэпир ответил, что до атаки крепости ему необходимо занять лежащие перед ней острова, затем бомбардировать с них и с канонерских лодок крепостные верки в течение одного-двух дней, но погода не позволяет произвести необходимые подготовительные работы по обвехованию внешнего рейда. 9 октября он получил предписание вернуться и прибыл 26 числа в Киль. Последние корабли союзников покинули Финский залив в середине ноября, а Балтийское море месяцем позже – 22 декабря.
Нэпир спустил свой флаг на Спитхедском рейде. Он отказался от пожалованного ему ордена и потребовал военного суда над собой, но желание его не было исполнено. Успех оперировавшего на Балтике большого союзного флота был почти равным нулю. Единственная польза, которую принесло его появление в Балтийском море общему делу на юге, это удержание на севере большого количества русских войск, но и такая выгода стала ощутимой лишь на второй год войны.
Характерно постоянное вмешательство в действия флота из столиц союзников по самым мелочным вопросам. Оно не только не способствовало делу, но и прямо не соответствовало положению вещей, являлось грубой ошибкой, если принять во внимание громадный срок между отправкой донесения и получением приказания, так как за это время все положение успевало основательно измениться. Но самые тяжелые ошибки были сделаны в других вопросах: у западных держав не было систематической подготовки к войне, точных сведений о силах противника на море и на суше. Поэтому их оценивали то слишком высоко, то слишком низко. Продуманного плана операции тоже не было: хотели уничтожить флот противника, но никто не знал, каким образом. Карт почти не было, или были крайне недостаточные, разведка производилась плохо, об условиях появления льда ничего определенного не было известно.
Благодаря чрезмерной и излишней экономии в английском флоте снаряжение главных сил запоздало, как и во Франции, не хватало современных малых судов – канонерок и пароходов для действий в шхерах и борьбы с береговыми укреплениями. Дальнобойные и бомбические орудия находились еще в стадии производства, запасы пороха были ограничены, половина команды мало обучена и морскому делу и артиллерии, особенно в английском флоте. Но все-таки Англия раньше успела со всеми приготовлениями на севере, несмотря на большие расстояния и расходы, требуемые флотом в Черном море, чем Франция, гораздо более истощенная предприятиями на юге.
Нэпир неоднократно проявлял собственную инициативу и предусмотрительное отношение к делу, например, отправив заранее штурманских офицеров для изучения театра и своевременно потребовав современных малых судов и десантных войск. Решительность в действиях он проявил своим быстрым появлением в Балтийском море, которым сразу предотвратил возможность объединения России с Данией. Но тут начинает проявляться его нерешительность, так что первый большой моральный успех он не использовал, а дальше уже беспрерывно последовали одно за другим внушения начальства.
Дальнейший ход операций тормозили политические партии в парламенте Англии своими постоянными требованиями «дешевой войны», а общественное мнение подавляло всякую попытку самостоятельных действий Нэпира. От него требовали, чтобы он достиг всего, не имея никаких средств. Блокада была бессмысленна, пока Россия могла ввозить все через близлежащие нейтральные прусские порты. Вскоре Нэпир оказался в открытой войне с правящими сферами, он резко критиковал все приказания и постоянно жаловался на недостаточные силы, находящиеся в его распоряжении. Одна инструкция противоречила другой и Нэпир поэтому ни одну не исполнял в точности, так как в довершение от него требовали крайней осторожности.
С приходом французского флота дело стало еще хуже. Теперь прибавились серьезные трения и разногласия на самом театре войны. Каждая операция затруднялась отсутствием у французов больших паровых судов, в одиночку же Нэпир не хотел действовать.
И на севере сказались все недостатки отсутствия общего начальника, а бесконечные военные советы только запутывали положение дел. Раздорам и взаимному недоверию не было конца, даже между генералами и адмиралами одной нации царила рознь.
Нэпир вскоре стал крайне нервным, упрямым и перестал прислушиваться к мнениям подчиненных. Его капитаны говорили о их «бедном, слабом, старом» начальнике, не имеющем ни плана, ни системы и действующим под впечатлением текущего момента. Бомарзундское дело было начато только для успокоения общественного мнения, другой цели не было, так как это место само по себе не имело никакого значения. Но нужен был ощутимый, видимый успех, к чему стремился и Наполеон III.
В конце концов Нэпир поступил правильно, не последовав указаниям атаковать Свеаборг, так как атака наверняка окончилась бы неудачей. Нэпир был уверен, что русские примут «неоднократно предложенное им» морское сражение, – мнение довольно странное, если принять во внимание совершенную неготовность их судов. Он даже отказывался от подкреплений, опасаясь, что в таком случае противник совсем не выйдет из своих портов!
Русские поступили совершенно правильно, оставаясь в своих базах и не жертвуя зря кораблями. Правда, им следовало бы иногда выходить из оборонительного положения и беспокоить мелкими нападениями противника.
Моральный успех остался на их стороне, так как взятие Бомарзунда не произвело нигде ни малейшего впечатления, а слаборазвитая русская морская торговля почти не страдала от блокады. Таким образом, о каком либо значительном успехе союзников на севере не может быть и речи, и большое напряжение сил пропало почти даром.
