Наступление в Прибалтике
Группа армий «Север» (командующий фельдмаршал Риттер фон Лееб) в составе двух армий и одной танковой группы – всего двадцать пехотных, три моторизованные и три танковые дивизии, была самой слабой из трех групп армий. Предполагалось, что она уничтожит силы противника в Прибалтике и, захватив балтийские порты, а затем Ленинград и Кронштадт, лишит Балтийский флот его баз. Имелась также в виду своевременная поддержка подвижных соединений группы армий «Центр», наступающих вначале на Смоленск. Группа армий «Север» стремилась прежде всего продвинуться вперед подвижными соединениями сильного правого крыла, чтобы как можно скорее достигнуть района Опочки, воспрепятствовать отходу русских войск из Прибалтики и создать предпосылку для последующего быстрого наступления на Ленинград.
Начертание границы заставляло плотно сосредоточить войска группы армий у границы Восточной Пруссии и по обеим берегам Немана в его нижнем течении и не давало никаких возможностей для запланированного охвата непосредственно из района развертывания.
Войска противника под командованием маршала Ворошилова с самого начала имели глубоко эшелонированное расположение. Только семь дивизий стояли на границе с Восточной Пруссией. Другие двадцать четыре стрелковые, две кавалерийские, две танковые дивизии и шесть мотомеханизированных бригад располагались отдельными группами вокруг Вильнюса, Каунаса, Шауляя и далее в тыл до района Опочка, Псков. Очевидно, противник был осведомлен о большом сосредоточении немецких соединений в Восточной Пруссии. К этому следует добавить, что Прибалтийские страны рассматривались русскими только как политически ненадежное предполье, в котором они не предполагали вести решительной обороны.
В такой обстановке охват противника с юга и уничтожение его прежде, чем ему удастся отойти, можно было осуществить только при исключительно благоприятных обстоятельствах. С этой целью 16-я армия генерал-полковника Буша получила задачу развернуть наступление по обе стороны дороги Эбенроде-Каунас в направлении на Даугавпилс и севернее, а 4-я танковая группа генерал-полковника Гёппнера – наступать в том же направлении севернее нижнего течения реки Неман, 18-я армия генерал-полковника фон Кюхлера наносила главный удар вдоль дороги Тильзит-Рига на Ригу.
Когда эти армии 22 июня начали наступление, они встретили только занятые слабыми силами пограничные позиции, которые почти всюду были быстро прорваны, 4-я танковая группа переправилась на широком фронте через Дубису и быстро двинулась к Западной Двине, чтобы выйти к ней на участке Даугавпилс, Екабпилс. Наступавший на ее левом фланге корпус был на некоторое время задержан контратаками русских танков. В боях, проходивших с 24 по 26 июня в районе Кедайняй севернее Каунаса, он разгромил противника. В то же время другой танковый корпус, вырвавшись далеко вперед, уже 26 июня одной танковой и одной моторизованной дивизиями достиг Западной Двины в районе Даугавпилса и захватил плацдарм на ее правом берегу. После того как вся танковая группа подтянулась и также создала плацдармы в районах Ливани и Екабпилса, она, не заботясь о том, что у реки еще находились русские войска, 2 июля начала наступление на широком фронте.
Между тем обе армии, сломив сопротивление противника, которое в полосе 16-й армии было особенно сильным в районе Каунаса, быстро продвигались за устремившимися вперед подвижными соединениями. 29 июня 18-я армия захватила Ригу. Подтянувшись к Западной Двине и подавив последнее сопротивление противника, об? армии теперь наступали за 4-й танковой группой. Последняя, преодолев бывший пограничный район, прилегавший к Прибалтийским государствам и намеренно не оборонявшийся русскими, 9 июля достигла северной окраины Пскова, а 10 июля была южнее Опочки.
Однако уничтожение крупных сил противника, как это намечалось, до сих пор не было осуществлено. В то время как основные силы группы армий вели указанные боевые действия, фланговые соединения 18-й армии предприняли очищение от противника южного района Прибалтики. Без особого сопротивления со стороны противника 28 июня была захвачена Лиепая (Либава), 1 июля – Вентспилс (Виндава). На противоположном берегу Западной Двины один армейский корпус начал наступление с целью захвата Эстонии и к 10 июля достиг рубежа Тарту, Пярну.
В своем первом докладе об операциях против Советского Союза 5 декабря 1940 г. генерал-полковник Гальдер заявил, что реки Днепр и Западная Двина образуют самый последний рубеж, на котором русские должны остановиться, если они хотят защитить свои индустриальные районы. Отсюда он делал вывод, что германское командование должно стремиться к тому, чтобы ударами танковых сил воспрепятствовать созданию противником сплошного фронта обороны по западному берегу этих двух рек. Предыдущие операции в этом отношении проходили нормально. Группа армии «Север» продвинулась даже далеко за Западную Двину. Успехи, достигнутые на полях сражении, были не так велики. Правда, группа армий «Центр» одержала почти сверх ожидания большую двойную победу, но две другие группы армий только гнали противника впереди себя. Немецкие войска вышли на рубеж, проходивший от Днестра через Случь, Днепр в районе Орша до южной оконечности Чудского озера. Эго было не что иное, как «линия Сталина» – не сплошная линия оборонительных сооружений, но все же цепь полевых укреплений, усиленных противотанковыми рвами и проволочными заграждениями, строительство которых было начато еще до 1941 г. и в последние недели продолжалось с лихорадочной быстротой.
Для дальнейшего использования танковых групп положение группы армий «Юг» казалось многообещающим; на группу армии «Центр» после больших успехов под Минском и Белостоком и после того, как 2-я танковая группа вышла к Днепру, можно было возлагать довольно большие надежды; на севере предпосылки для решающих, успехов были не очень благоприятными, поскольку группа армий «Север» вынуждена была обходиться собственными силами. Пока еще нельзя было сказать, будет ли возможно своевременно бросить подвижные соединения группы армий «Центр», как это планировалось, на север для поддержки действующих там немецких войск.
Немецкая авиация всюду оказывала эффективную поддержку сухопутным войскам. Ее моральное воздействие на противника было велико. Русская же авиация действовала очень осторожно. Уничтожить ее, как это удалось сделать с авиацией противника в Польше и во Франции, немецкая авиация не сумела, очевидно, ввиду большой глубины русской территории и своей занятости поддержкой сухопутных войск на поле боя.
Командование и войска оказались на высоте требований, которые предъявлял к ним необычный, значительно более трудный, чем все предыдущие, театр военных действий. Убедительным было упорство противника; поражало количество танков, участвовавших в его контратаках. Это был противник со стальной волей, который безжалостно, но и не без знания оперативного искусства бросал свои войска в бой. Для серьезных опасений не было никаких оснований, однако уже было ясно одно: здесь не могло быть и речи о том, чтобы быстрыми ударами «разрушить карточный домик». Эта кампания не будет проходить так же планомерно, как прежние.
Когда начались бои за собственно Россию, Сталин обратился к русскому народу с пламенным призывом, который являлся по существу программой действий.
«При вынужденном отходе частей Красной Армии, – говорилось в нем, – нужно угонять весь подвижной железнодорожный состав, не оставлять врагу ни одного паровоза, ни одного вагона, не оставлять противнику ни килограмма хлеба, ни литра горючего… В занятых врагом районах нужно создавать партизанские отряды, конные и пешие, создавать диверсионные группы для борьбы с частями вражеской армии, для разжигания партизанской войны всюду и везде, для взрыва мостов, дорог, порчи телефонной и телеграфной связи, поджога лесов, складов, обозов. Противника нужно преследовать в уничтожать на каждом шагу… В каждом городе, которому угрожает опасность нашествия врага, мы должны создать народное ополчение, поднять на борьбу всех трудящихся, чтобы своей грудью защищать свою свободу, свою честь, свою Родину».
Этот призыв – и отчасти здесь были виноваты сами немцы – нашел отклик в сердцах людей. Они откликались на него тем охотнее, чем дольше затягивалась война, чем больше тускнел ореол непобедимости Германии и чем больше обнаруживалась неспособность немецкой военной администрации создать в оккупированных областях такой режим, который отличался бы от прежнего большей свободой.
Одновременно Сталин обратился за помощью к Англии и предложил немедленно открыть новые фронты во Франции и Северной Норвегии, которые должны были не только облегчить положение Красной Армии, но одновременно и устранить для Англии опасность вторжения. С упорством, на которое способны только русские, это требование постоянно выдвигалось на протяжении трех лет без учета его практического осуществления. Несколько благоприятнее для Советского Союза обстояло дело с поставкой оружия, снаряжения и стратегического сырья. В конце июля 1941 г. Черчилль обещал прислать 3 млн. пар обуви, в конце августа он предложил 445 истребителей. Все требования в отношении сырья должны были удовлетворяться.
Поставки оружия и боеприпасов, которые Соединенные Штаты обещали англичанам, Англия теперь была обязана делить с Советским Союзом. До того как американская военная промышленность начала работать на полную мощность, все это поступало в очень скромных размерах. Но с июля 1942 г. американцы обещали поставлять обеим странам вместе ежемесячно 1200 танков, а с октября 1942 г. – до 2 тыс. танков. Начиная с 1 июля 1942 г. русские в течение одного года должны были получить 3600 самолетов. Это было значительное количество боевой техники при условии, что она не прибудет слишком поздно.
