Величайшее рвение Г-на Друммонда к освобождению кораблей Российских

Г-н Друммонд принял участие в нашем деле с величайшим рвением. Главнейшее затруднение состояло в доставлении письма Наместнику, чего самому сделать нельзя; аудиенция же позволяется в чрезвычайных только редких случаях. И так предлежало доставить письмо Наместнику посредством купцов Гонга чрез Гоапо или таможенного начальника. Перевод оного на Китайской язык казался также вещью немаловажною; ибо к тому надобно было употребить природного Китайца, от коего не следовало ожидать в том верности.

Г-н Друммонд положил созвать к себе всех купцов Гонга и составить из сочленов Аглинской фактории избраннейший совет (select comittee), в коем находились Гг. Стаунтон, Робертс и Паттель, дабы дело представилось в важнейшем виде, и могло быть действительнейшим. Присутствие в сем собрании первого Гонга купца Панкиквы было необходимо; ибо он есть орган купечества, и имея около 6 ти миллионов пиастроз, долженствовал пользоваться особенною благосклонностию начальника своего, таможенного Директора; но он, к сожалению, известен был как человек малоумной, тщеславной и ненавидящий всякого Европейца.

Г-н Друммонд опасался не без причины, что Панкиква не охотно примет участие в сем деле; но как важность обстоятельств требовала согласить его на нашу сторону: то Г-н Друммонд пошел сам к Панкикве, и просил его придти к нему в дом в 3 часа по полудни. В первой раз еще оказана ему честь таковым посещением во все время Друммондова начальства над Аглинскою факториею.

Сие было весьма лестно его самолюбию, но не произвело ни малейшей перемены в образе его мыслей. Низкий душею Китаец не устыдился даже сделать Г-ну Друммонду упрека, сказав, что он приемлет напрасно столь ревностное участие в деле, ему непринадлежащем, и могущем причинить только неприятности. Но он устыжен был ответом Г-на Друммонда, которой ему сказал, что он вступается в сие дело не только по союзу и дружеству Россиян с Агличанами, по коему обстоятельству дело первых и до его касается; но и почитает своею обязанностию помогать всевозможно таким людям, которые никогда еще здесь не бывали, и незнакомы с обычаями Китайцев, столь различными от Европейских.

И так признавая дело сие как принадлежащее Аглинской Ост-Индийской компании, употребит все свои силы к окончанию оного в пользу Россиян. Панкиква отвечал на сии выражения, чуждые его чувствованиям, качанием головы, и обещался быть в собрании; но не сдержал своего слова, извиняясь неважным предлогом.

Г-н Друммонд, по объяснении в собрании содержания письма нашего, отдал оное Маукве, второму купцу Гонт, чтоб сей доставил его Гоппо. Мауква, сделавшись по причине отсутствия Панкиквы боязливым, принял письмо не охотно, и в следующее утро, принести его обратно, объявил, что письма сего поднести Гоппо не можно; потому что оное содержит в себе выражения, каковых Китайской Государственной чиновник не привык слышать; вместо того приготовил он письмо другое, наполненное уничижительными выражениями, и требовал, чтоб мы его подписали. На сие не могли мы согласиться.

Г-н Друммонд советовал нам между тем написать письмо самое короткое, в коем, представив вредные для нас следствия, долженствующие произойти от сего задержания, просить о скорейшем к отплытию позволении. Таковое письмо приготовлено было мною немедленно. Оно состояло из немногих строк, и купцы Гонга не могли сделать более противоречия. И так, по подписании оного мною и Г-м Лисянским, вручено купцу Маукве. После склонили меня еще сделать в письме перемену, чего, как то говорили, требовал особенно Гоппо. Малозначущая сия перемена обнаруживает свойства и сведения даже и знатнейшего Китайца.

Г-н Друммонд дал купцам Гонга обещание, что бы, если присланы будут ко мне из Пекина письма, оные принять и отправить в Россию; почему и требовали они, чтобы в письме нашем было сказано, что Англия и Россия производят торг между собою, ибо в противном случае, Г-н Друммонд, по мнению их, не мог бы принять на себя такое поручение. Мое уверение, что Европейцы мыслят свободнее Китайцев, что Г-н Друммонд и во время войны России с Англиею исполнил бы таковое поручение, то торговые сих держав соотношения не возлагают неминуемой обязанности к принятию пересылки писем, не помогало ни мало.

Помещение сего в письме нашем находили они необходимым, и говорили, что если упомянуто будет сверх того для лучшего объяснения Наместнику, что Россия лежит далеко к северу, что Балтийское море зимою замерзает и кораблеплавание прекращается, а потому нужно крайне поспешное отплытие для прибытия туда прежде зимнего времени; то скоро получим позволение к отходу. Я не затруднился ни мало приготовить письмо по их желанию, и вручить им для дальнейшего по оному содействия.[216]