Мирный договор с Турцией

На военном совете 10 июля вынесли решение — предложить туркам начать переговоры; если они не согласятся, то сжечь обоз и атаковать врага.

После некоторых проволочек начались переговоры, и Петр бросается в другую крайность: если раньше он явно недооценил силы противника и переоценил свои, то теперь, наоборот, преувеличивает мощь турок, готов идти на максимальные уступки, чтобы вырвать мир даже очень дорогой ценой.

Везир, человек в военном деле неопытный, склонялся к миру по многим причинам. Прежде всего, турки испугались русских солдат, регулярная армия Петра выглядела несравнимо лучше той толпы, хотя бы и огромной, которую представляла собой турецкая армия. На Пруте стояли отнюдь не все русские силы, и противник это знал — действия Ренне у Браилова произвели на него сильное впечатление; да и на Пруте он не рассматривал свои захлебнувшиеся атаки как победу. Более того, турки боялись какой-нибудь военной хитрости русских — не верили, что они всерьез хотят мира, на заключение которого, кстати говоря, везир получил санкцию султана.

Петр, посылая на переговоры П.П. Шафирова, хитрого и осторожного дипломата, соглашался пожертвовать всем на юге и на севере, лишь бы уйти от позорного плена и рабства. Но до крайних условий дело не дошло. Везир и султан не были склонны, как оказалось, ратовать за интересы Швеции. Относительно же своих требований тоже проявили умеренность, исходя из сложившейся ситуации (они в данном случае учитывали мощь России даже в большей степени, чем Петр).

Двенадцатого июля Шафиров и М.Б. Шереметев (генерал, сын фельдмаршала) подписали мирный трактат с великим везиром Балтаджи Мехмед-пашой. По нему Турция получила обратно Азов, Россия обещала разрушить крепости Таганрог на Азовском море и Каменный Затон на Днепре, не держать войска в Польше, не вмешиваться в ее дела, «отнять руку» от запорожцев, то есть не поддерживать их, не иметь с ними связи.

Условия мира нельзя назвать тяжкими и унизительными для России, хотя она и теряла то, что в свое время завоевала дорогой ценой. Но сохранялись армия, артиллерия (туркам отдавали лишь те пушки, которые имелись в Каменном Затоне), завоевания в Прибалтике (о них даже речь не заходила во время переговоров). Требования Девлет-Гирея о возобновлении выплаты Москвой дани Крыму остались втуне. Обе стороны были довольны заключенным миром. Недоволен остался Карл XII, мечтавший взять с помощью Турции реванш над Россией.

Чувство горечи долго не покидало Петра после Прута. По прибытии в Варшаву в ответ на поздравление в связи со счастливым избавлением на Пруте царь откровенно признал:

«Мое счастье в том, что я должен был получить сто палочных ударов, а получил только пятьдесят».

Петр получил на Пруте предметный и памятный урок — потеря чувства осторожности, осмотрительности, расчетливости чуть было не обернулась катастрофой для него и страны. Недаром он переживал свою неудачу, проводил в думах о бесславном походе бессонные ночи.