Усиление партии самодержавия

Сомнения порождали тягу к прошлому. Прямым результатом этого стало усиление партии самодержавия, которая начала теснить реформаторов, сторонников ограничения власти императрицы. Весьма популярен был лозунг сильной руки в гвардии и армии, особенно ценивших порядок. Одновременно слабость власти усиливала преторианские настроения гвардейцев, их уверенность в своем праве решать судьбу страны. Образовалась взрывоопасная смесь. Не хватало только искры, чтобы она взорвалась. Это и произошло 25 февраля 1730 года в Кремле. В тот день на первой встрече императрицы с «государством» дворяне во главе с князем А.М. Черкасским вручили Анне челобитную, в которой жаловались на верховников, не желавших слушать их предложения по государственному переустройству. Челобитчики просили императрицу вмешаться и разрешить обсудить подготовленные проекты. Верховникам эта выходка не понравилась, завязался спор между ними и дворянами. Анна, не ожидавшая, что ее изберут третейским судьей в споре о том, как лучше ограничить ее же власть, растерялась, а потом разрешила приступить к подаче и обсуждению мнений.

Дворяне удалились в особый зал для совещания, а императрица пригласила верховников отобедать с ней. Анна неожиданно не вписалась в их игру, а стала вести свою. Но они еще не знали, что их ждет в следующую минуту и что уже настал миг, когда чаша судьбы вдруг заколебалась и затем начала клониться не в их сторону. Дадим слово современнику — испанскому посланнику де Лириа, сообщавшему в Мадрид о событиях в Кремле: «Между тем возмутились офицеры гвардии и другие, находившиеся в большом числе, и начали кричать, что они не хотят, чтобы кто-нибудь предписывал законы их государыне, которая должна быть такою же самодержавной, как и ее предшественники. Шум дошел до того, что царица была принуждена пригрозить им, но они все упали к ее ногам и сказали: „Мы верные подданные Вашего величества, но не можем терпеть тирании над Вами. Прикажите нам, Ваше величество, и мы повергнем к Вашим нога головы тиранов!“ Тогда царица приказала им повиноваться генерал-лейтенанту и подполковнику гвардии Салтыкову, который во главе их и провозгласил царицу самодержавной государынею. Призванное дворянство сделало то же».

Сообщение де Лириа требует некоторых весьма важных уточнений. Описанное им — есть дворцовый переворот. Как после смерти Петра I в 1725 году, так и теперь, в 1730 году гвардейцы решили судьбу престола. Да что там престола! Судьбу России, ее будущего. Нет сомнений, что истерика гвардейцев была подготовлена. С самого приезда в Россию Анна заигрывала с гвардией, о чем есть факты. Немало потрудился, чтобы настроить гвардейцев в нужном ключе, родственник царицы С.А. Салтыков.

Когда оба высших воинских начальника — фельдмаршалы Голицын и Долгорукий — выскочили вослед императрице из обеденного зала на шум, поднятый гвардейцами, они поняли, что произошел бунт гвардии. Они промолчали, когда Анна, вопреки кондициям, стала распоряжаться гвардией, поручив командование его Салтыкову. Оба фельдмаршала, не ведавшие страха в бою, хорошо знали своих гвардейцев и потому не осмелились возражать разгоряченной толпе российских янычар: жизнь-то одна!

К шуму в зале прислушивались и совещавшиеся рядом дворянские прожектеры. Думаю, что им было весьма неуютно, они боялись новых янычар. И когда дворяне вышли в зал к императрице, они подали ей не проект государственного переустройства, а челобитную, в которой «всеподданнейше и всепокорно» просили «всемилостивейше принять самодержавство таково, каково Ваши славные достохвальные предки имели, а присланные к Вашему императорскому величеству от Верховного тайного совета и подписанные Вашего величества рукою пункты (то есть кондиции. — Е.А.) уничтожить". А кончали свое писание любимцы вольности так: «Мы, Вашего величества всепокорные рабы, надеемся, по природному Вашего величества благоутробию презрены не будем, но во всяком благополучии и довольстве тихо и безопасно житие свое препровождать имеем. Вашего императорского величества всенижайшие рабы». И подписи. И ни слова о вольности, правах, гарантиях.

Жаль, что в зале в тот момент не было Артемия Волынского. Он бы мог удостовериться в правоте своих слов: рабское начало все-таки победило. Крики и угрозы гвардейцев сделали свое дело — в зале совещания дворяне подписали не проект реформ, а рабское прошение. Под ревнивыми взглядами гвардейцев Анна благосклонно выслушала капитуляцию прожектеров, а затем приказала подать кондиции и, как бесстрастно фиксирует официальный журнал заседаний Совета, «при всем народе изволила, [кондиции] приняв, изодрать». Верховники молча смотрели на это — их партия была проиграна. Понадобилось всего тридцать семь дней, чтобы самодержавие в России возродилось…