История в историях

ВОЙНА 1914-1918 ГГ.

Начавшийся в августе 1914 г. конфликт в Европе перерос в самую кровопролитную войну в истории. Единственными внушительными результатами были потери – и они оказали глубокое влияние на военную мысль. Многие убитые ушли в землю безвестно, в некоторых случаях они были засыпаны в окопах и стали добычей крыс. По мере повествования мы тщательно рассмотрим руководство, политическое и военное, потому что в конечном счете ответственность в войну ложится на него. Военное руководство на Западном фронте, к великому несчастью, находилось под влиянием взглядов французского генерала Фоша, утверждавшего, что, как бы ни складывались условия, будет правильным нападать. Таким был ответ генералов на оборонную мощь, представленную пулеметами, колючей проволокой, траншеями, окопами и артиллерией, – атаковать плотными боевыми порядками пехоты лобовым ударом через нейтральную полосу, причем солдат тащит на себе еще почти половину собственного веса. Я был свидетелем всего этого, все испытал на себе. Отчетливо видел, что такая тактика победы не принесет. Война 1914 – 1918 гг. представляет собой жалкое зрелище, с очень малой долей светлых пятен.

Я воевал бок о бок с отличными парнями, которые были готовы жертвовать жизнью, потому что политические вожди говорили, что эта война должна стать «войной, которая покончит с войнами». Давайте сначала рассмотрим, почему вообще страны вели войну и можно ли было избежать этой трагедии.

28 июня 1914 г. в Боснии был убит эрцгерцог Франц Фердинанд. Австрия, правильно полагавшая, что причиной инцидента были просербские настроения в Боснии, 25 июля предъявила Сербии ультиматум и на следующий день объявила ей войну. 30 июля Россия, самозваная покровительница славянских народов, отмобилизовалась против Австрии. Германия была союзницей Австрии, Франция и Великобритания были союзницами России, так что к началу августа Германия и Австрия («центральные державы») объединились в войне против Франции, Бельгии, Великобритании и России («держав Антанты»). В сентябре Турция из тайного выступила в открытом союзе с центральными державами. Позднее в войну вступили другие страны.

Война 1914 – 1918 гг. была вызвана убийством на Балканах. Никто из государственных деятелей и народов Европы определенно не желал войны. Никто сознательно ее не провоцировал. Имел место целый ряд дипломатических обменов, в ходе которых подлинными целями политических руководителей стран – Берхтольда (Австрия), Сазонова (Россия), Бетман-Гольвега (Германия), Вивиани (Италия) и Асквита (Великобритания) – было обеспечить безопасность своих стран. Но все они просчитались. Жесты, предназначенные запугать или удержать, неожиданно вызвали бурную реакцию: политические деятели играли с дипломатией в атмосфере, которая на деле оказалась крайне огнеопасной.

Во-первых, существовало соперничество между различными державами. Великобритания остро ощущала вызов Германии ее торговой и промышленной мощи и активно наращивала свой военный и торговый флот. Во Франции сохранялась обида на Германию за 1870 – 1871 гг. и завладение Эльзасом и Лотарингией. Германия и Россия соперничали за влияние на Балканах. Обветшавшая Оттоманская империя от вражды к кому-либо ничего ощутимого не выигрывала; но турок обхаживала Германия – у тех были счеты к Великобритании и России, двум державам, относившимся свысока и запугивавшим их на протяжении всего XIX в. Хотя этих антагонизмов никоим образом не было достаточно, чтобы говорить о неизбежности войны, но они свидетельствовали о крайне взрывоопасной атмосфере, в которой война все же могла разразиться.

Положение было тем более опасным из-за того, что никто из ответственных лиц, а их в каждой стране было совсем немного, не представлял, во что выльется война. Думали, что она будет чем-то вроде Балканских войн, не больше, и поэтому обычно относились к мысли о войне пренебрежительно, несерьезно. Может быть, войны можно было избежать, может быть, нет, но, как мне представляется, никто не пытался ее предотвратить. Роковым шагом стали приказы о мобилизации. С этого момента события вышли из-под контроля отдельных лиц и стали диктоваться планами генеральных штабов. И все эти планы по причине военной доктрины того времени были наступательными. За дипломатическим безумием последовала военная эскалация, и, как пишет А.Дж.П. Тейлор, большие армии, собранные для обеспечения безопасности, «своим собственным весом втянули страны в войну».

Как только были запущены мобилизационные планы, отдельные лица утратили контроль над событиями. Немецкий военный план отличался смелостью и ясностью замысла. Германия намеревалась захватить инициативу, и немецкий военный план действительно продиктовал ход событий на протяжении всего начального периода войны осенью 1914 г. и определил главные театры военных действий на весь остальной период. Первоначально план был сформирован графом фон Шлиффеном, бывшим начальником генерального штаба с 1891-го по 1906 г., в 1914 г. его уже не было в живых. Его замысел состоял в том, чтобы крупными силами стремительно напасть на Францию и за шесть недель вывести ее из игры, а потом заняться Россией. О прямом вторжении во Францию вопрос не ставился, поскольку франко-германскую границу преграждала линия хорошо укомплектованных крепостей. Первоначальный план Шлиффена предусматривал выманить французов вперед и удерживать их немецким левым флангом в Лотарингии, в то время как главные силы справа должны были совершить обход через Бельгию и затем повернуть на юго-восток. Но этот план был видоизменен его преемником, усилившим германский левый фланг.

Я подробно обсуждал этот план с Лидделлом Гартом. Его определение плана как плана «вращающейся двери» является абсолютно точным – «чем сильнее французы будут развивать наступление на одном фланге, тем круче будет разворачиваться другой фланг, нанося удар с тыла». «Это по-наполеоновски смелый замысел», – говорит он, но добавляет, что, возможно, этот план подходил для наполеоновских времен, но с появлением железных дорог французы получали возможность переброски войск поперек шлиффеновского «взмаха косы», оставляя плану малые шансы на успех. Фактически план Шлиффена не удался из-за проблем, связанных со службой тыла. Продвижению немецкой пехоты и конного транспорта, каким бы стремительным оно ни было и которое, во всяком случае, замедлялось взорванными мостами и железнодорожными путями, французы противопоставляли более быструю переброску по железным дорогам.

Другие вовлеченные в войну 1914 г. страны имели не более чем схематичекие наброски планов. Австрия надеялась быстро сокрушить сербов, а затем двинуться на северо-восток, на русских. Во Франции, по словам Жоффра, «не было никакого оперативного плана, положенного на бумагу. У меня не было никаких заранее сложившихся идей, кроме полной решимости всеми силами перейти в наступление». В отличие от немцев французы намеревались уважать нейтралитет Бельгии. У Великобритании не было массовой армии, но она могла осуществить морскую блокаду противника и небольшими силами прикрыть левый фланг французов. Русские намечали наступать, послав две армии в Восточную Пруссию, а также войска на юг, чтобы обойти австрийцев с севера от Карпат.

События стали разворачиваться в направлении, предусмотренном в плане Шлиффена. Немцы скоро оказались у цели: 350 тысяч вошли в Лотарингию и 400 тысяч в Арденны. 4 августа три германские армии, насчитывавшие 750 тысяч человек, начали охватывающее наступление через Люксембург и Бельгию. Французы, как и надеялся противник, начали главное наступление с северо-востока Франции: 450 тысяч человек в Лотарингии и 360 тысяч в Арденнах. К 24 августа французы понесли в этих районах очень тяжелые потери и были вынуждены вернуться в пределы своих границ. Бельгийцы же оказались не в состоянии помешать продвижению немцев через свою территорию. Немцы, пройдя через Брюссель (20 августа), развернулись и напали на бельгийско-французской границе на французские силы под командованием Ланрезака. Уступавшие численно в два раза французы отступили от реки Самбра. 21 августа Британский экспедиционный корпус силой в 100 тысяч человек под командованием сэра Джона Френча достиг района Монса и подвергся нападению немецких сил.

Союзники оказали упорное сопротивление и отходили чрезвычайно медленно. 23-го немцев задержали у Монса, 26-го – у Ле-Като и 29-го – у Гиза. Теперь немцы отставали от своей программы и были ошеломлены силой встреченного ими сопротивления. Уже замедлившие наступление немцы остановились в нерешительности перед Парижем, и 30 августа фон Клук повернул свою Первую армию – правофланговую армию германского наступления – на юго-восток и двинулся восточнее Парижа вместо того, чтобы обойти город. Союзники к этому времени сосредоточили силы, французские войска вышли из Парижа и ударили во фланг армии фон Клука, которая 5 сентября стала отходить на северо-восток. С этого момента события определенно перестали развиваться в соответствии с германским планом. К тому времени Жоффр со значительными силами выбрался из Лотарингии и напал на Марне на армию Бюлова. Обе армии оказались в тупиковой ситуации, пока английская армия не продвинулась в брешь, образовавшуюся в немецком фронте в результате отхода фон Клука, после чего Бюлов тоже был вынужден отходить. Эти боевые действия, вынудившие немцев отступить за реку Эна, составили «битву на Марне». Это было одно из очень немногих сражений войны 1914 – 1918 гг., имевших решающее стратегическое значение. По существу, оно воспрепятствовало немцам выиграть войну. Но в то время, разумеется, этого не осознавали.

За Эной немцы реорганизовали свой фронт и окопались. Французское наступление было остановлено 17 сентября. Затем обе стороны начали гонку за обход открытого северного фланга противной стороны. Противостоящие фронты вытягивались к северу от Эны, мимо Амьена и Арраса, и голова в голову достигли моря у Ньюпорта во Фландрии. Здесь, пытаясь прорвать фронт союзников, немцы развязали первую битву у Ипра. Но неоднократные форсированные атаки превосходящими силами не могли потеснить союзников. Боевые действия юго-восточнее, в районе Нанси, также зашли в тупик.

План Шлиффена и Западный фронт

К концу 1914 г. на Западном фронте в Европе установилась тупиковая обстановка. По мере того как усталые солдаты вступали в зиму, Западный фронт застывал в окопной войне. На поле боя господствовали колючая проволока и пулеметы. В дальнейшем генералы с обеих сторон предпринимали попытки прорвать неприятельский фронт, но тщетно: они не знали, какими будут ответные действия, и только вызывали лишние потери.

Любопытный случай имел место на Рождество 1914 г. Солдаты обеих сторон братались на нейтральной территории, угощали друг друга сигаретами и играли в футбол. Но это не встретило одобрения, и братание прекратилось, чтобы больше никогда не повториться.

Немцам не удалось за шесть недель разбить врагов на западе, а это означало, что нельзя было задействовать первоначальный план для Восточного фронта. Здесь события развивались не так, как ожидалось. Вторжение австрийцев в Сербию было фактически отбито, а русские стали быстро продвигаться. В этих первых операциях русских проявились две характерные черты, которые сохранятся и в будущем: верность союзникам и неумение воевать. В ответ на мольбы французов российский главнокомандующий великий князь Николай в августе двинул в Восточную Пруссию две еще совсем неготовые армии. Этот оперативный театр разделялся Мазурскими озерами; одна армия под командованием генерала Ренненкампфа, выступившая первой, продвигалась севернее озер, а другая, под командованием генерала Самсонова, двигалась практически параллельно, но южнее озер. Когда Ренненкампф перешел границу, у немцев в Восточной Пруссии была одна армия, которой командовал генерал Притвиц. Ренненкампф продвигался нерешительно, армия находилась в хаотическом состоянии: в штабе, например, имелись компасы, но не было карт. Однако когда он 20 августа вошел у Гумбиннена в соприкосновение с германским корпусом, то благодаря большому численному превосходству одержал победу. Связь между силами Ренненкампфа и Самсонова отсутствовала, главным образом из-за личной неприязни между двумя командующими. Самсонов поспешно заключил, что разбита вся германская армия, и решил продвигаться как можно быстрее.

На этом этапе Притвиц предложил отойти за Вислу. На это последовало его отстранение от командования и замена его генералом Паулем фон Гинденбургом, ветераном войн 1866-го и 1870 гг. Гинденбург был неплохим добросовестным служакой, но ни в коей мере не выдающимся. В августе 1914 г. в возрасте 67 лет его отозвали из отставки и дали командовать 8-й армией в Восточной Пруссии. Начальником штаба ему дали одного из самых блестящих командиров в германской армии – генерала Эриха фон Людендорфа. Гинденбург сразу увидел в Людендорфе офицера больших интеллектуальных способностей и дал ему свободу рук и широкие полномочия, дабы максимально использовать его военный дар. Оба были вместе большую часть войны. Гинденбург станет кумиром немецкого народа – чего не было бы, не будь Людендорфа.

Сражение при Танненберге

Прибыв 23 августа в Мариенбург, Людендорф обнаружил, что штаб Притвица овладел обстановкой и в оперативных планах уже намечены предварительные меры, очень близкие к его собственным представлениям. Ренненкампф ничего не предпринял, чтобы развить свой успех у Гумбиннена, и едва передвигался, с другой стороны, Самсонов опасно наступал. Поэтому немцы решили на севере, перед армией Ренненкампфа, оставить лишь небольшой заслон и всеми имеющимися силами двинуться на юг и обрушиться на Самсонова. Это был смелый план, поскольку постоянно существовала возможность, что Ренненкампф очнется и начнет действовать. Правда, у пленного русского офицера нашли экземпляры приказов, подтверждавшие, что у генерала на ближайшее время нет намерений, которые угрожали бы германским планам. Во всяком случае, Мазурские озера мешали ему немедленно прийти на помощь Самсонову. Ближайшие намерения Самсонова тоже были известны немцам из-за обыкновения русских вести радиопереговоры открытым текстом. Из-за быстроты передвижения все больше оголялся его правый фланг. Людендорф воспользовался этой возможностью.

Скрытая переброска противостоявших Ренненкампфу трех корпусов на юг происходила между 24 и 27 августа. К 27-му перед всеми силами Ренненкампфа оставался заслон двух единственных германских кавалерийских бригад. В то же время, в те несколько дней, когда происходила переброска сил, противостоявшие Самсонову германские силы тоже находились в критическом положении – им приходилось сдерживать продвижение русских, превосходивших их по численности в шесть раз.

26-го прибыла часть подкреплений, и Людендорф мог начать осуществление своего тактического замысла. Он намеревался, сдерживая продвижение Самсонова в центре, отбросить назад его фланги, чтобы открыть путь для окружения главных сил. В ходе тяжелых боев 26-го был достигнут некоторый прогресс. Самсонов не без оснований забеспокоился. Сам он, непосредственно командуя центром, как видно, не знал, что происходило на флангах. 27-го оба фланга русских были оттеснены назад.

28-го начался решающий маневр сражения. Германский правый фланг энергично продвигался в направлении Нейденбурга, а левый повернул вовнутрь к Пассенхейму. В центре была предпринята мощная атака. В этот и следующие два дня русские фланги после некоторых успехов и неудач были окончательно вытеснены с арены и русский центр оказался в окружении. Все это время, как писал Людендорф, «над северо-востоком грозовой тучей нависало внушительное войско Ренненкампфа». Но его дерзкий замысел был хорошо рассчитан, и Ренненкампф не двинулся. 31-го был, по определению Гинденбурга, день «сбора урожая». В своем донесении кайзеру он писал:

«Вчера замкнулось кольцо вокруг большей части русской армии. 13, 15 и 18-й армейские корпуса уничтожены. Уже захвачено более 60 тысяч пленных... Орудия все еще в лесах и сейчас вывозятся. Трофеи колоссальные... Корпуса, оставшиеся за пределами кольца, 1-й и 6-й, тоже понесли большие потери и теперь спешно отступают».

Гинденбург и Людендорф, теперь получившие подкрепления, завершили свою блестящую победу, оборотившись против Ренненкампфа. В результате сражения у Мазурских озер русские были отброшены, потеряв 30 тысяч человек пленными. Тем самым немцы восстановили свои подвергавшиеся угрозе позиции в Восточной Пруссии. Но в других местах дела у русских шли хорошо: у австрийцев отняли Галицию, а на крайнем юге турок отбросили с Кавказа. Если бы Гинденбург потерпел поражение в Восточной Пруссии, для Германии это было бы полной катастрофой. Но вышло так, что тяжелый удар испытали русские.

К зиме 1914/15 г. германский военный план выдохся. От него осталось положение фронтов, которое теперь более или менее стабилизировалось. Политические лидеры и военные начальники с обеих сторон пытались овладеть обстановкой. Рассмотрим в общих чертах стратегическую картину войны 1914 – 1918 гг. после начальных схваток могущественных сил.

За 1914 г. немцы оказались в значительном выигрыше. На западе они овладели территорией неприятеля, включая важные промышленные районы Франции. На востоке нанесли мощный удар русским. С другой стороны, германский генеральный штаб всегда преследовал кошмар войны на два фронта. Теперь пришлось это испытать. Более того, с этим же столкнулись и Австрия с Турцией. Эти две союзницы умели воевать, но уже тогда было ясно, что немцам придется подкреплять их усилия экономической помощью, военной мыслью и людскими ресурсами.

Начальник германского генерального штаба Фалькенгайн на 1915 г. в отношении запада принял оборонительную стратегию, предусматривавшую удержание немецких завоеваний, а главные усилия намечалось направить на завершение дел на востоке. Тогда бы немцы могли сосредоточить все силы на западе и победоносно завершить войну. Располагая внутренними коммуникациями, связывающими Западный и Восточный фронты, хорошей железнодорожной системой, и пока еще имелись ресурсы, немцы были в состоянии по желанию переключать давление с одной точки на другую и быстро отвечать на возникавшие угрозы. На блокаду со стороны британского флота Германия ответила подводной войной.

Координация стратегии между союзными державами была слабой – первое военное совещание всех союзников состоялось только в декабре 1915 г. Единственной возможностью для союзников выиграть войну было нанести немцам решающее поражение на одном из главных фронтов. России это вряд ли было по силам, так что союзники должны были стремиться одержать верх на Западном фронте. Французы, у которых значительная часть территории была оккупирована немцами, естественно, считали это своей главной целью и к иным мнениям относились с подозрением. Русские в целом были готовы координировать свои операции с действиями союзников, дабы оказывать давление на центральные державы одновременно на обоих фронтах, но на практике такая идеальная синхронизация редко удавалась.

Великобритания, великая морская держава, считала своим главным делом удушить Германию блокадой ее торговли и снабжения по морю. Что до войны на суше, то она признавала, что главным театром военных действий являлся Западный фронт. Однако выводы из этого факта у тех, кто формулировал британскую политику, были неоднозначными. Асквит, премьер-министр, и сэр Уильям Робертсон, назначенный начальником Имперского генерального штаба в конце 1915 г., были за то, чтобы действовать, как желали французы: сосредоточиться на наращивании британских сил на Западном фронте. Но против такого подхода, сторонниками которого было большинство военных экспертов, выступала другая группа. Эта другая школа считала, что немцев на Западном фронте может победить только сила, равная им по численности, однако Великобритания располагала лишь небольшой армией и не желала пополнять ее и вводить в бой большое количество людей. Не лучше ли оставить Западный фронт французам, а Великобритании внести вклад в войну на суше окольным путем, который повлек бы меньшие потери? Эти два направления получили известность как «восточники» и «западники». Восточники считали, что войну можно выиграть «путем выбивания подпорок», другими словами, нанося поражение союзникам Германии. Западники же утверждали, что войну можно выиграть, только нанеся решающее поражение Германии на Западном фронте.

Главные восточники, из политиков Черчилль и Ллойд Джордж, хотели развития стратегических замыслов союзников в Юго-Восточной Европе. Если бы союзники смогли возобладать на этом театре, то получили бы ценные результаты: была бы выведена из войны Турция; освободившись от необходимости сражаться с турками и к тому же получая припасы от союзников, Россия прибавила бы сил на Восточном фронте; Австрии пришлось бы воевать на два фронта, а Германии отвлечь для ее поддержки еще больше войск. А если бы можно было вывести из войны еще и Австрию, то Германии пришлось бы воевать на трех фронтах. Все это выглядело весьма привлекательно. В 1915 г. британцы соответственно направили экспедицию на Дарданеллы. В этом и следующем году центральные державы и державы Антанты состязались за благорасположение различных стран Южной и Юго-Восточной Европы. В 1915 г. на стороне союзников вступила в войну Италия, в 1916-м – Румыния. Сербия уже и так воевала с Австрией. С другой стороны, к центральным державам в 1915 г. примкнула Болгария.

В стратегии союзников в отношении Юго-Восточной Европы многое заслуживало одобрения. Хотя полагать, что можно в действительности выиграть войну побочными действиями, значило принимать желаемое за действительное, все же верно, что союзники определенно получили бы огромные преимущества, если бы взяли верх на этом театре. Но, как увидим, на деле этого быстро добиться не удалось. А чем дольше операция затягивалась, тем больше терялось сил, которые можно было бы использовать в других местах. В конечном счете Великобритании пришлось создавать большую армию, причем большинство войск было направлено на Западный фронт.

Британцы также открыли еще один театр военных действий – Ближний Восток. За операциями в Египте, распространившимися на Аравию, Палестину и Сирию, лежало стремление охранить британские экономические интересы, особенно в Суэцком канале, и нанести удар с тыла по Турецкой империи. Вооруженная интервенция в Месопотамию оправдывалась необходимостью оградить снабжение нефтью из Персидского залива.

Чтобы завершить стратегическую картину, нужно сказать о войне в других частях мира. В 1914 г. японцы захватили германскую территорию Шаньдун и за 1914 – 1918 гг. сумели значительно усилить свое влияние в Китае. Там, где колонии воюющих держав соседствовали друг с другом, как это было в отдельных частях Африки и на юге Тихого океана, они пользовались удобным случаем «попытать счастья». Однако в целом можно сказать, что война на театрах за пределами Европы имела второстепенное стратегическое значение. Война 1914 – 1918 гг., по существу, была европейской. Это позднее ее назвали «мировой», потому что в Европе действовали контингенты из многих частей Британской империи и потому что в 1917 г. к странам Антанты присоединились Соединенные Штаты.

Бросив взгляд на картину войны в целом, рассмотрим более подробно отдельные части полотна.

После первой битвы у Ипра война на Западном фронте застыла на месте. Германский фронт протянулся от Фландрии до Швейцарии с широким выступом у Компьена. Бои на этом театре в 1915 г. свелись главным образом к двум крупным наступательным действиям союзников в Артуа и двум в Шампани. Только во время осенних наступлений потери составили у французов – 190 тысяч, у англичан – 50 тысяч и у немцев – 140 тысяч. Результатом этой бойни было незначительное вдавливание немецких позиций.

Крупными битвами 1916 г. были Верден и Сомма. Битва за Верден в общем и целом продолжалась почти десять месяцев. По французским оценкам, общие потери обеих сторон составили 420 тысяч убитыми и 800 тысяч отравленными газом и ранеными. В конце сражения фронт оставался почти там же, где он проходил в начале. Алистер Хорн писал о Вердене: «Это была ничего не решающая битва в ничего не решающей войне. Ненужное сражение в ненужной войне. Сражение, в котором не было победителей, в войне, в которой не было победителей». Сражение на Сомме обошлось каждой стороне в 500 тысяч убитых, раненых и пленных на участке не более девяти миль в глубину и что-то около тридцати миль по фронту – не имеющем никакой стратегической ценности.

Человеком, отвечавшим эти два года за проведение операций с германской стороны, был Фалькенгайн. Он принял руководство в сентябре 1914 г. и не дал провалу плана Шлиффена вылиться в катастрофу. Он признавал, что на западе Германии лучше подходила оборона, и единственной крупной наступательной операцией немцев в 1914 – 1918 гг. было нападение на Верден – пограничную крепость, ставшую символом для французов, которые, обороняя ее, были почти полностью обескровлены. В августе 1916 г. Фалькенгайна сменили Гинденбург и Людендорф. Это был единственный видный стратег обеих воюющих сторон, утверждавший, что куда разумнее стремиться к чему-то меньшему, чем тотальная победа.

До 1918 г. у союзных сил не было верховного командующего. В 1915 – 1916 гг. руководящей фигурой был французский главнокомандующий генерал Жоффр. Британские командующие – в декабре 1915 г. Френча сменил сэр Дуглас Хейг, – хотя теоретически были самостоятельны, не располагали достаточными войсками, чтобы самим диктовать стратегию, и в общем следовали за французами. Жоффр был упрям и груб. Он ни в чем не уступал, каких бы потерь это ни стоило. К тому же был глуп. Победа в сражении на Марне была чистым везением. Как замечает Лидделл Гарт, Жоффр двинул миллион французов на полтора миллиона немцев в неподходящем месте и только из-за неудачи в Лотарингии смог в последний момент остановить немцев, когда они почти обошли его с тыла. Поскольку в 1915 г. у немцев не было обнаженных флангов, которые можно было бы обойти, Жоффр, пытаясь отсечь выступ, принялся наносить по ним лобовые удары – наступления в Артуа и Шампани. Повидав в жизни множество сражений, я понял: то, что желательно стратегически, должно быть осуществимо тактически – должно опираться на достаточные ресурсы. Жоффр, похоже, не усвоил этой непреложной истины.

Никакого сомнения, что союзники должны были действовать наступательно: немцы находились на французской и бельгийской земле и общественное мнение требовало их изгнания. Кроме того, если немцев не беспокоить на Западном фронте, у них было бы больше сил против русских на востоке. Однако способ возможных наступательных действий был неоднозначным, открывалось несколько возможностей. Одной из них было заманить противника в «мешок», который затем мог быть закрыт охватом с обоих флангов, как случайно почти получилось в 1918 г. Или же германский фронт можно было обойти, используя британскую морскую мощь в сочетании с наступлением по суше на фланге во Фландрии. Но избран был метод многократных примитивных лобовых ударов. Думать, что таким путем можно взять верх, было существенным просчетом: все командующие недооценивали силу тактической обороны. Во всяком случае, к концу 1915 г. командующие союзными силами должны были уяснить, что такие лобовые наступления не дадут положительных результатов. Однако они продолжали еще более упрямо вести эту линию и в следующем году – что, на мой взгляд, не свидетельствовало об их военных талантах.

Сильная сторона обороны в основном заключалась в огне из винтовок и пулеметов, который вели солдаты, защищенные окопами и поддержанные артиллерией. Как могли атакующие сблизиться с противником? Окопная война, по существу, была скорее осадной войной, нежели открытым боем. К этому сводилась вся проблема. Она отчетливо проявилась не только во время Русско-японской и недавних Балканских войн, но и в боях у Монса и Гиза, где очень малочисленные силы остановили мощное наступление немцев. В начальный период боев был момент, когда две британские дивизии в районе Монс-Ле-Като удерживали два немецких армейских корпуса. Не говоря уж о проблемах материально-технического снабжения, одной тактической прочности обороны было достаточно, чтобы осуществление плана Шлиффена вышло из графика и тем самым было обречено на неудачу. Находившийся в обороне стрелок был способен сделать пятнадцать выстрелов в минуту через обычных размеров нейтральную полосу. Пулемет выпускал непрерывный поток пуль. Поначалу Хейг считал достаточным два пулемета на батальон, но к концу войны имелись пулеметные батальоны, насчитывавшие сорок восемь единиц этого оружия. Еще одним препятствием были проволочные заграждения. Со временем добавлялись другие усовершенствования. Немцы применили различные газы: удушающие, слезоточивые и кожно-нарывные. Из последней категории горчичный газ был наихудшим, самым вредным и надолго выводившим из строя. Система траншей создавалась в несколько рядов в глубину, так что занявшие первую линию атакующие выигрывали немного. При наличии железнодорожного и автотранспорта всегда можно было подбросить подкрепления раньше, чем продвинутся атакующие. Например, во время первой битвы у Ипра был момент, когда немцы проникли через боевые порядки англичан и район тыловых служб, но им не удалось развить успех. За зиму 1916/17 г. немцы подготовили резервную систему траншей, «линию Гинденбурга», на которую они отошли в начале 1917 г. Место было выбрано с учетом природных и стратегических условий. Траншеи включали глубокие блиндажи, которые обеспечивали защиту практически от всех видов артиллерийского огня, для пулеметов создавались бетонные огневые точки, к передовым позициям личный состав и материальные средства доставлялись по сети облегченных железнодорожных путей.

Действительность показывала, что при том вооружении преимущество, несомненно, находилось на стороне обороны. Однако перед войной была сформулирована находившаяся не в ладах с фактами теория, суммированная в словах Фоша: «Воевать значит всегда наступать». Считалось, что огонь современной артиллерии и стрелкового оружия обеспечивает атакующим такую мощь, что успех просто неминуем при наступлении на наиболее укрепленные пункты противника. Фош писал: «Сражение нельзя проиграть физически... его можно проиграть только морально... Выигранное сражение – это сражение, в котором не признаешь себя побежденным». Я бы согласился, что решимость имеет жизненно важное значение, но это относится и к хорошо взвешенному суждению. Хотя командующий всегда будет стремиться навязать свою волю противнику, он должен осознавать, когда благоразумие становится лучшей частью доблести. Его стремление взять верх над противником не должно перевешивать его суждение о действительных возможностях обстановки. Более того, хороший генерал выигрывает сражение с наименьшими потерями. Этого не добиться наступлением вслепую, несмотря ни на что. Когда ищешь удобный тактический момент, предпочтительнее оборона, когда же он найден, приходит время для решительных действий: все, что диктует здравый смысл, сделано для обеспечения успеха. Фош этого не понимал.

Обычно атака начиналась с артподготовки, за которой следовали волны наступающих, вооруженных винтовкой и штыком. От пулеметов и газа в наступлении было меньше пользы, чем в обороне.

На Западном фронте предшествовавшая наступлению артподготовка продолжалась несколько дней. Главной целью было перед атакой пехоты сделать проходы в проволочных заграждениях и подавить обнаруженные пулеметы. Сначала немецкая артиллерия превосходила артиллерию союзников по количеству и качеству, но позднее виды орудий во всех армиях стали примерно одинаковыми. Значительно выросла за войну доля средних и тяжелых орудий. Самыми распространенными у англичан были пушки с 18-и 60-фунтовыми снарядами и 4,5-, 6– и 9,2-дюймовые гаубицы с дальностью стрельбы до более 10 тысяч ярдов. В известной мере стал применяться автотранспорт, но в большинстве своем орудия перевозились конной тягой, более крупные орудия часто помещались на железнодорожных платформах. Для дальних обстрелов применялись, главным образом немцами, отдельные очень большие орудия, такие, как знаменитая 17-дюймовая «Большая Берта». В таких вот военных операциях осадного типа снова стали применяться давно снятые с вооружения минометы. Шрапнель постепенно вытеснили мощные бризантные снаряды; применялись дымовые и газовые снаряды. Артобстрелы принимали гигантские масштабы и требовали высокого уровня организации. Управление артиллерией на протяженных фронтах должно было становиться все более централизованным, дабы координировать артобстрелы и сосредоточить огонь в нужное время и в нужном месте. Этому способствовали новые средства связи – телефон, радио и воздушное наблюдение, а также новые средства звукоулавливания и засечки вспышек. К 1915 – 1917 гг. все эти технические средства были хорошо развиты.

Недостатком таких артподготовок было то, что они полностью устраняли возможность тактической внезапности. Кроме того, в сырую погоду они расквашивали почву, затрудняя продвижение солдат, двигавшихся пешим ходом со снаряжением до 60 фунтов весом. После артподготовки, чтобы скрыть передвижение, иногда пускалась дымовая завеса, солдаты выбирались из окопов, прокладывали путь в своих проволочных заграждениях, строились и шагали следом за огневым валом.

Довольно характерную атаку и ее конец описывает офицер немецкого 180-го полка, противостоявшего 8-й английской дивизии в сражении при Сомме:

«Все понимали, что интенсивный артобстрел служит прелюдией к атаке пехоты. Солдаты в укрытиях с гранатами за ремнями, сжимая в руках винтовки, ждали, когда артобстрел перенесут с передовых позиций на тыловые порядки. Было очень важно, не теряя ни секунды, занять позиции для встречи английской пехоты, которая двинется сразу за огневым валом артиллерии. Через длинные окопные перископы, высунутые из входов в блиндажи, можно было видеть над брустверами вражеских окопов массу стальных шлемов, свидетельствующих, что ударные силы готовы к атаке. В 7.30 утра ураганный обстрел прекратился так же внезапно, как начался. Наши солдаты по крутым лесенкам тут же выбрались из блиндажей и поодиночке и группами побежали к ближайшим воронкам от снарядов. Из блиндажей спешно выкатывались пулеметы и устанавливались на позициях, их расчеты тащили вслед по ступеням тяжелые ящики с патронами. Таким образом, была наскоро создана неровная стрелковая цепь.

Солдаты только заняли позиции, как одна за другой появились растянутые цепи двигавшихся от своих окопов английских солдат. Края первой цепи, казалось, не было видно ни справа, ни слева. За ней поспешала вторая, потом третья и четвертая. Они приближались ровным легким шагом, словно не ожидая увидеть в наших передних окопах живой души. Первая цепь, перед которой двигалась тонкая цепочка стрелков и гранатометчиков, находилась уже посередине нейтральной полосы. «Готовсь», – передавалось из воронки в воронку, и над их краями появились головы, обозревая поле боя, на свои места устанавливались пулеметы. Несколько мгновений спустя, когда передовая английская цепь находилась в сотне ярдов, по всей линии вороночных укрытий застрочили пулеметы и застучали винтовочные выстрелы. Некоторые стреляли с колена, чтобы лучше целиться на взрытой снарядами местности, другие в горячке боя вставали в полный рост, забывая об опасности, и стреляли в двигавшуюся на них массу людей. Вверх взмыли красные ракеты, давая сигнал артиллерии, и тут же воздух взрезали тучи снарядов находившихся в тылу немецких батарей, разрываясь в рядах атакующих. Казалось, выбывали целые подразделения, а задние порядки, двигавшиеся в плотном строю, быстро рассеивались. Под градом снарядов и пуль атака скоро захлебнулась. По всему фронту можно было видеть, как, вскидывая руки, падают люди, чтобы больше никогда не подняться. В агонии катались тяжело раненные, другие, с ранениями полегче, ползли укрыться в ближайших воронках.

Правда, английский солдат не был лишен храбрости. Растянутые цепи, хотя и сильно потрепанные, со множеством брешей, ускоряют движение. С неторопливого шага переходят на короткие перебежки. Через несколько минут передовые группы приближаются к нашим передним траншеям на расстояние броска камнем, и, в то время как некоторые из нас продолжают стрелять в упор, другие забрасывают их гранатами. Английские гранатометчики отвечают, а пехота с примкнутыми штыками устремляется вперед. Сквозь яростный треск интенсивного огня пулеметов и винтовок, разрывы гранат, артиллерийскую канонаду пробиваются звуки команд и звонкие голоса атакующих англичан. Ко всему этому примешиваются стоны раненых, призывы о помощи и предсмертные крики. Растянутые цепи английской пехоты вновь и вновь накатываются на немецкую оборону, как волны на скалу, чтобы вновь и вновь откатываться назад».

Таким был общий рисунок войны на Западном фронте в Европе. С имевшимся в наличии оружием и в существовавшей стратегической обстановке имелось мало возможностей варьировать сложившийся образ действий и проявлять в окопной войне тактическое мастерство.

Тем не менее были периоды боевых действий, которые велись лучше обычного. Немцы под Верденом постоянно стремились к тактической внезапности и старались атаковать неприятеля в самом слабом, а не в самом сильном месте. Дерзко и умно действовавшие под покровом темноты разведывательные группы искали в боевых порядках противника слабые места. Если обнаруживали, что французы в какой-то точке особенно бдительны и хорошо укреплены, то переносили атаку на другой участок или откладывали ее, продолжая артподготовку. При менее значительных атаках слали подкрепления не туда, где терпели неудачу, а скорее туда, где назревал успех, демонстрируя возможность прорвать боевые порядки противника. Они использовали излучины Мааса и другие особенности местности в поисках возможностей для охвата с фланга. Тесное взаимодействие пехоты и артиллерии достигалось посредством запуска желтых, красных и зеленых сигнальных ракет, союзники не могли в этом с ними соперничать. Кроме того, немецкие солдаты отличались трудолюбием и тщательностью при создании полевых укреплений. В целом, и особенно у Вердена, немцы использовали имевшиеся скудные тактические возможности лучше своих противников. Но и они в конечном счете не смогли сломить сопротивление французов под Верденом: окопная война в том виде, как она велась, не могла принести решающих результатов.

Картина фронта в районе Пашендейля во время третьего сражения у Ипра описана в «Британской официальной истории»: «Обработанные артогнем площади в прифронтовой зоне стали непроходимыми болотами. Берега разлившихся речек превратились в трясины, проходимые только по немногим четко намеченным тропам, ставшим целями для вражеской артиллерии, а сойти с тропы значило подвергнуться риску утонуть». Если в этих ужасных, сопряженных с опасностью условиях энтузиазм постепенно угасал, то что касается мужества и самопожертвования, они оставались неизменными. Прежде всего придавал силы дух товарищества. Сидней Роджерсон писал: «Окопная жизнь не была сплошным ужасом. Она представляла собой смесь множества вещей: страха и тоски, чувства юмора, товарищества, трагизма, усталости, мужества и отчаяния».

Примечательный и позорный факт – значительная часть старших офицеров не представляла условий, в каких воюют солдаты. В приказах об атаках, порой несколько дней подряд, обычными были слова: «невзирая на потери». А.Дж.П. Тейлор справедливо замечает: «Героем Первой мировой войны был неизвестный солдат». Солдаты заслуживали лучшего командования.

Коль скоро обе стороны упорствовали в применении этой тактики лобовых атак, война на Западном фронте должна была стать войной на истощение – испытанием каждой стороны на стойкость и наличие ресурсов.

Но поразительно – солдаты с обеих сторон не падали духом. Немцам удавалось вести войну на двух фронтах. Везде они удерживали позиции и их потери были меньше потерь противника. Благодаря довоенной системе службы по призыву с длительной подготовкой, на фронт поступали первоклассные войска. Французы тоже держались до конца, их боевой дух даже повысился благодаря успешной обороне Вердена. Потери пока были самыми большими, как в количественном, так и в качественном отношении, лучшие солдаты регулярной армии пали в боях, но боевой дух французов не был сломлен. Британцы на Западном фронте только начинали осознавать свое место. К первому 100-тысячному Британскому экспедиционному корпусу в первый же месяц после начатой государственным секретарем по военным делам Китченером кампании в «Новую армию» вступило полмиллиона добровольцев. Они получили довольно сумбурную подготовку и были плохо оснащены, но к 1916 г. уже были готовы нести бремя войны наравне с французами. Союзные силы на Сомме почти полностью состояли из британцев. После испытаний 1916 г. преобладавшее поначалу неунывающее настроение добровольцев лишь сменилось на мрачную решимость.

Обе стороны в войне могли черпать огромные людские и материальные ресурсы. В 1910 г. население Германии составляло 65 миллионов человек, Франции – 39 миллионов, Великобритании – 45 миллионов. Великобритания к тому же намного шире других держав привлекала население своей заморской империи. Великобритания и Германия, помимо Соединенных Штатов, были двумя крупнейшими мировыми промышленными и торговыми державами. Германской экономикой во время войны блестяще управлял бизнесмен Вальтер Ратенау. Продовольствие немцы могли получать из сельскохозяйственных районов Центральной Европы, французы полагались на собственное сельское хозяйство, а англичане могли его импортировать. Мобилизация миллионов людей неизбежно сказывалась на состоянии общества вовлеченных в войну стран, превращая конфликт в «тотальную войну» и придавая «внутреннему фронту» значение, какого он никогда не имел. В Великобритании крупным военным лидером проявил себя Дэвид Ллойд Джордж, своим красноречием воодушевлявший народ. Он убедил и профсоюзных лидеров, и предпринимателей поддержать переориентацию экономики на военные нужды. Призывал женщин заменить на производстве и в учреждениях ушедших на войну мужчин. В этом деле война оставила заметный след внутри страны, как и другие, менее значительные нововведения, такие, как переход страны на летнее время и введение обязательного времени закрытия питейных заведений – в обоих случаях с одной целью: заставить людей работать дольше. Воздушные налеты особо не сказались на жизни страны. То будет потом, во время войны с Гитлером.

Таким образом, центральные державы и Антанта имели равенство в численности вооруженных сил и одинаково хорошо снабжались, моральное состояние на внутренних фронтах было в пределах допустимого, и в условиях 1916 г. война на истощение могла продолжаться еще какое-то время. В конце 1916 г. Людендорф объявил немцам, что о компромиссном мире не может быть и речи: войну нужно выиграть. Ллойд Джордж, ставший премьер-министром Великобритании в декабре того же года, заявил то же самое. Во Франции выдвинулась новая фигура – генерал Нивель, назначенный главнокомандующим вместо Жоффра. Нивель добился под Верденом, как считали, впечатляющего успеха, даже отвоевал часть территории, притом со сравнительно малыми потерями, и теперь заявлял, что ему известен «секрет успеха».

Ллойд Джордж был отличным лидером английского народа на внутреннем фронте, но его вмешательство в военные дела было менее удачным. Война на Западном фронте была ему не по душе, и он был невысокого мнения о Хейге. Его первый замысел касался большого наступления в 1917 г. на итальянском фронте, но союзники не проявили желания. Потом на него произвел впечатление Нивель, и он решил оказать ему поддержку, попытавшись путем интриг поставить Хейга под начало француза.

Нивель так и не раскрыл на словах своего «секрета», но его действия во главе армии показали, что у него за душой нет ничего нового. В который уже раз в 1917 г. союзники бросали против немцев массы людей и металла, даже еще больше, чем в предыдущем году. В обоих весенних наступлениях 1917 г. – в сражениях при Аррасе и Эне – французы понесли тяжелые потери. Затем в мае французская армия начала распадаться. Нивеля отстранили от командования и заменили Петеном, подлинным героем Вердена. Для союзников наступили мрачные времена: Россия переживала муки революции, а немецкие подводные лодки опустошали союзное судоходство.

В этот момент планирование союзных операций на Западном фронте взял на себя Хейг. Его план предусматривал мощное фронтальное наступление на немцев во Фландрии. Здесь англичание могли оттянуть на себя давление, которое испытывали французы, и, что, на его взгляд, было еще важнее, не связываться с ними. Кроме того, в случае победы был бы опрокинут немецкий фланг и появилась возможность помочь британским военно-морским силам помешать выходу немецких подлодок из портов на побережье Северного моря. В июне 1917 г. была захвачена Мессинская возвышенность. После короткой передышки 11 июля началось третье сражение у Ипра, продолжавшееся до 10 ноября. В августе выпало дождей вдвое больше нормы, а начиная с 3 октября дождь лил почти без передышки. Солдаты воевали и погибали в грязи, тонули в воронках от снарядов. Это наступление завершилось захватом возвышенностей Пашендейля и не более, причем англичане потеряли 240 тысяч человек и столько же немцы.

Юго-восточнее Петен в октябре начал наступление у Мальмезона, которое лишь выровняло некоторые неровности фронтовой линии. Стратегия союзников в 1917 г. показала себя полностью бесплодной. Однако при всей тщетности, при всех ужасах этой окопной войны боевой дух солдат не угасал.

Бои 1917 г. в «грязи и крови» едва не сломили французов, без конца бросавшихся в самоубийственные атаки на вражеские укрепления, и после Нивелевых наступлений начались мятежи. Однако Петен выкорчевал вредные элементы и навел порядок среди остальных, так что к осени 1917 г. французская армия значительно оздоровилась. Британцы все еще возлагали надежды и радовались прибытию подкреплений из доминионов и первых американцев. Поражала стойкость немецких солдат, ибо они несли бремя войны на Западном фронте на протяжении четырех лет безо всякой помощи извне.

В третьем сражении при Ипре слово «Пашендейль» стало кошмарным синонимом дождей, грязи и холода, несмотря на то что этот хребет был лишь частью более обширного поля боя. Именно здесь, как отмечает Джон Террейн, взгляды о возможности прорыва фронта противника одним лишь перевесом сил нашли свое высшее выражение. Человеком, который добился этого, был генерал Герберт Пламер, под началом которого я тогда служил. Пламер был одним из очень немногих воевавших военачальников, бывших высокими профессионалами и солдатскими командирами, пользовавшихся доверием и уважением подчиненных. Он два года планировал и готовил осуществленную в июне 1917 г. операцию по подкопу Мессинской возвышенности. В 100 футах под поверхностью было прорыто девятнадцать глубоких подземных ходов, куда был заложен миллион фунтов взрывчатки. На рассвете 7 июня вся она была одновременно взорвана, и, чтобы овладеть возвышенностью, солдатам было достаточно просто прийти туда. Когда с конца августа его 2-я армия оказалась на острие сражения, Пламер руководил операцией с той же тщательностью. Террейн пишет:

«Метод Пламера предусматривал тщательно подготовленное ограниченное, постепенное продвижение приблизительно на 1500 ярдов за раз, из них 1000 ярдов предшествовала плотная артподготовка. Он был твердым приверженцем артиллерии. На подготовку первого наступления он запросил три недели, а на его проведение – 1300 гаубиц и пушек. С их помощью, плюс 240 пулеметов, по всему фронту наступления прокатилось пять огневых поясов. Когда первое наступление Пламера набрало силу, оно было образцом предусмотрительности и четкости».

В сентябре позиции противника на возвышенности у дороги на Менин в 4 тысячи ярдов по фронту были взяты без больших боев. И еще дважды, тем же способом предварительной массированной сосредоточенной арподготовки солдаты Пламера овладевали небольшими участками фронта – в Полигон-Вуд и Брудзейнде: потери были меньше, чем на Сомме или, к слову, при Ватерлоо.

Продвинуться вперед было возможно. Но при скорости продвижения в 1500 ярдов за три недели, чтобы отбросить немцев на их территорию, потребовалось бы много времени. Но в это время наконец появилось средство, свидетельствовавшее, что войну можно снова привести в движение. 20 ноября 1917 г. британцы в наступлении у Камбре впервые применили танки. Безо всякой артподготовки в массированных боевых порядках вперед двинулись 300 танков. В тот день они проделали в линии Гинденбурга брешь шириной четыре мили. При потерях в 1500 человек было захвачено 10 тысяч пленных и 200 орудий. Танки проникли на глубину в пять миль – расстояние, на преодоление которого при Ипре потребовалось четыре месяца и которое стоило 300 тысяч жизней. Вот как описывает последствия этой внезапной атаки капитан Д.Дж. Брауни: «Три ряда проволочных заграждений были сметены как заросли крапивы, проделав 350 проходов для пехоты. Защитники передовых траншей выбирались из блиндажей и укрытий, чтобы встретить грохот и пламя артподготовки, увидели почти рядом первые танки – страшные фантастические чудовища».

Достигнутое преимущество было фактически утрачено из-за неспособности высшего командования, единственным резервом для развития успеха была конница, чья тактическая эффективность перед лицом современного оружия давно исчерпала себя. 30 ноября немцы предприняли внезапный контрудар во фланг и в тыл английского прорыва и свели на нет достигнутый успех. Тем не менее применение танков в сражении у Камбре было важной вехой технического развития. Черчилль в своей книге «Мировой кризис 1911 – 1918 гг.» писал:

«Осуждая все без исключения наступательные операции союзников 1915, 1916 и 1917 гг. как обошедшиеся дорогой ценой, ненужные и плохо задуманные, я должен ответить на вопрос: «А что еще можно было сделать?» И, указывая на сражение у Камбре, я отвечаю: «Вот что надо было делать». Именно это и было бы сделано во множестве вариантов, масштабнее и лучше, если бы только генералы не довольствовались тем, чтобы подставлять под пулеметные очереди груди отважных солдат, считая, что это и есть война».

В стратегии союзников на море главную роль взяли на себя британские военно-морские силы, тогда как французы играли полезную роль в Средиземном море, а русские флоты действовали в Балтийском и Черном морях. Как обычно, британская военно-морская стратегия заключалась в том, чтобы защищать морские коммуникации, от которых зависело выживание ее и ее союзников, и причинять ущерб коммуникациям неприятеля. В 1914 г., благодаря довоенной программе адмирала Фишера по строительству дредноутов, британские военно-морские силы включали 20 линкоров и 7 линейных крейсеров против германских 13 линкоров и 3 линейных крейсеров. Великобритания принялась очищать моря от кораблей противника. 1 ноября находившаяся в свободном плавании немецкая эскадра под командованием адмирала фон Шпее наткнулась у Коронеля на уступавший ей по силе отряд британских кораблей под командованием Крэдока и потопила два крейсера. Но когда в декабре фон Шпее второй раз встретился с англичанами – случайно – у Фолклендских островов, было потоплено четыре из пяти германских судов. Тогда германское верховное командование приняло решение не рисковать флотом на океанских просторах, а держать его в оперативной готовности в Балтийском море – где он сможет представлять постоянную угрозу и, возможно, послужить одним из существенных факторов в будущих переговорах о перемирии. Англичанам, таким образом, оставалось продолжать традиционную блокаду – запереть неприятельский флот в его портах и уничтожать, если тот отважится выйти в море.

Правда, блокада должна была осуществляться не старым способом крейсирования у неприятельских гаваней, поскольку из-за мин и подводных лодок это становилось слишком опасным. Вместо нее была установлена незримая блокада, посредством операций главных сил, базировавшихся в Скапа-Флоу на Оркнейских островах, обращенных в сторону Балтики. Основными действиями английских кораблей были захваты немецких торговых судов, досмотр нейтральных кораблей и война с подводными лодками. В Северном море наблюдались разного рода стычки линейных крейсеров, но имело место лишь одно крупное столкновение двух флотов – в 1916 г. у Ютландии. Немецкий адмирал Шеер отважился выйти в море, но не имел намерения ввязываться в большое сражение. Английский адмирал Джеллико осознавал опасность торпед и придерживался убеждения, что в тех условиях Великобритания мало что выигрывала от морской победы и теряла все в случае поражения. После незначительной перестрелки в ночь с 31 мая на 1 июня обе стороны удовлетворенно разошлись. Впоследствии германский флот почти полностью бездействовал, а в 1918 г. матросы взбунтовались, отчасти просто от скуки.

Германия более или менее безропотно согласилась с тем, что Британия правит морями. Но то, что под их поверхностью, – другой вопрос. Британской блокаде противопоставят подводную войну.

Последние научные исследования и эксперименты позволили превратить подводную лодку в орудие высокой эффективности. Ее ударная сила заключалась в торпедах, запускаемых с помощью сжатого воздуха из носовых пусковых аппаратов. Самые большие подводные лодки несли четыре аппарата с двумя торпедами каждый: 500 фунтов тротила могли выпускаться со скоростью 36 миль в час на расстояние 7 – 8 тысяч ярдов. При погружении на глубину приблизительно 25 футов в перископ можно было обозревать весь горизонт. В 1914 г. Великобритания фактически превосходила Германию по количеству подлодок – 36 к 28. Но когда к концу 1914 г. немцы задались целью развернуть широкомасштабную подводную войну, они стали быстрыми темпами строить подводные лодки увеличенных размеров, ударной силы и радиуса действия.

Немцы начали кампанию подводной войны в начале 1915 г. Сначала они рассчитывали нанести удар по главным силам британского флота, однако, несмотря на тревожные сигналы, ни одной подводной лодке не удалось проникнуть в Скапа-Флоу. Но они, однако, были невероятно эффективны при нападениях на торговые суда. В 1915 г. немцы следовали стратегии «неограниченной подводной войны»: поражали при появлении и без предупреждения все неприятельские и нейтральные торговые суда. Это противоречило международному праву, и решительные протесты нейтральной Америки вынудили немцев ограничить операции подводных лодок. Тем не менее, множество союзных кораблей по-прежнему погибало в Северном море, на западных подходах между Ирландией и полуостровом Бретань, а также в Средиземном море. Ближе к весне 1917 г. казалось, что операции подводных лодок могли окончательно повернуть войну в пользу Германии. Только в апреле было уничтожено британских и нейтральных судов общим водоизмещением свыше миллиона тонн. Каждый четвертый корабль, выходивший из британских портов, не возвращался обратно, экипажи иностранных судов отказывались ходить в Англию. В тот момент немцы в надежде положить всему конец возобновили неограниченную подводную войну.

Потребовалось много времени, чтобы найти наиболее действенные средства борьбы с подводными лодками. Ставились минные поля, корабли двигались зигзагами и бросали глубинные бомбы, а к концу войны был изобретен гидролокатор, прибор, обнаруживавший находившиеся поблизости подводные лодки, посылая высокочастотные звуковые волны. Но ни одно из этих средств не было по-настоящему эффективным. Ответ был найден в самый последний момент: вопреки советам адмиралтейства Ллойд Джордж в апреле 1917 г. приказал ввести систему конвоев. Хотя к октябрю число действовавших немецких подводных лодок возросло до 140, потери союзного судоходства к тому времени резко снизились, а количество уничтоженных подлодок противника возросло. Подводным лодкам было труднее нападать на конвои, чем на одиночные суда, поскольку собранные вместе торговые суда могли всеми имевшимися средствами охраняться военными кораблями. Удача с системой конвоев явилась для союзников в 1917 г. проблеском надежды. К этому добавилось в апреле вступление в войну Соединенных Штатов Америки на стороне союзников – что спровоцировало возобновление немцами неограниченной подводной войны.

Вклад британских военно-морских сил в военные усилия союзников имел решающее значение, ибо господство на море позволяло перебрасывать войска на различные театры военных действий. Оно также гарантировало непрерывные поставки ресурсов, и в этой связи морская мощь дополняла еще одну важную роль Великобритании – роль банкира держав Антанты. Кроме того, хотя центральные державы обладали огромными внутренними ресурсами продовольствия и материалов, в конечном счете блокада существенно их подорвала. На протяжении двух лет серьезную угрозу представляли подводные лодки, но в конце концов и с ними справились, а вступление в войну американцев стало для немцев тяжелым ударом.

Военно-воздушные силы на протяжении всей войны 1914 – 1918 гг. не играли существенной роли. Самолеты использовались в сухопутных и морских операциях как вспомогательные средства. Больше всего пользы они приносили в разведке и атакуя пути снабжения, но до последнего военного года находили весьма незначительное применение в сухопутных военных действиях. Подвиги некоторых воздушных асов, таких, как Иммельман, прославлялись, но вряд ли имели практическое значение. И бомбежки не причиняли реального материального ущерба, разве что налеты цеппелинов на английские города порождали смятение. Правда, к 1918 г. Королевские военно-воздушные силы стали вырастать во внушительную силу.

Восточный фронт был еще одним районом, где победа той или иной из воюющих сторон могла решающим образом повлиять на исход войны. Тактика была такой же, что и на Западном фронте, но здесь наблюдалось больше движения – фронт часто передвигался вперед или назад на расстояние 50 миль, а то и больше. На тех огромных пространствах войска располагались сравнительно неплотно. Кроме того, австрийские и русские войска часто бывали недостаточно обучены и оснащены, тем самым наступавшие часто получали возможность вынудить обороняющихся откатиться назад. Уровень командования на этом театре колебался с еще большими крайностями, чем на западе, от ужасающе невежественного до блестящего. Война на Восточном фронте была даже более кровопролитной, чем на западе: как утверждают, только Россия в 1915 г. потеряла два миллиона человек и еще один миллион в 1916 г.

Фронты в Восточной и Юго-Восточной Европе

Вместо того чтобы развить свою победу под Танненбергом, продвигаясь в Польшу, немцам пришлось прийти на помощь австрийцам в Галиции. Там русские весной 1915 г. возобновили наступление. Невзирая на наступательные маневры Жоффра, Фалькенгайн перебросил по железным дорогам на восток, навстречу русским, многочисленные силы. Германская кампания 1915 г. против данного противника была в полной мере успешной. В мае объединенные германские и австрийские силы под командованием Макензена атаковали русских по 28-мильному фронту у Горлице. У многих русских солдат даже не было винтовок. Единственный раз за всю войну фронт был прорван настолько широко и глубоко, что оборонявшиеся не могли заделать брешь. Русские были изгнаны из Галиции, а затем вынуждены оставить большую часть Польши. По дорогам брели десять миллионов гражданских беженцев. Однако поражение не было решающим, потому что русские отходили на свою территорию, обладавшую безграничными людскими ресурсами, к тому же производство вооружений у них увеличивалось. В сентябре в 300 милях восточнее был создан новый фронт, его было легче оборонять, поскольку он был короче и не имел уязвимых флангов. Немцы зондировали возможность компромиссного мира, но царь Николай II, лично командовавший армией, не хотел даже думать о том, чтобы пожертвовать российской территорией и покинуть западных союзников.

Но при всей доброй воле Николай оказался на редкость плохим командующим. При его руководстве у русских войск не было никакой последовательной стратегии. Боевой дух был достаточно высок, продолжало улучшаться снабжение, но вот хаос в штабной системе стал хуже некуда. В марте 1916 г. массы солдат были брошены на самые укрепленные пункты северного крыла германского фронта: потери русских в сравнении с немецкими составили пять к одному. Вскоре после этой неудачи Италия запросила Россию ослабить ее бремя наступлением на Австрию. Командующий Юго-Западным фронтом русских армий Брусилов отозвался на ее просьбу.

Генерал Алексей Брусилов был одним из немногих исключительных боевых военачальников, чьи военные способности ярко выделялись на общем фоне бездарного военного руководства на протяжении большей части военных действий 1914 – 1918 гг. За ним числился ряд весьма успешных операций еще до 1916 г. В первые месяцы войны его армия стремительно вторглась в Галицию и сделала возможным захват Лемберга в ближайший месяц. Позднее он продвигался на равнины Венгрии, вызвав панику в рядах неприятеля, и только разгром соседней армии справа вызвал необходимость общего отхода. Оказавшись с открытым для намного превосходивших сил немцев правым флангом и испытывая нехватку боеприпасов, Брусилов в полном порядке отвел свою армию через трудную местность и фактически остановил продвижение немцев на рубеже реки Сан. Он обладал чувством юмора и отличался человечностью, качествами, дополнявшими его военный талант. Приняв в 1916 г. командование, он первым делом поехал в войска на фронт, чтобы узнать ситуацию поближе и самому судить, чего можно ожидать от вверенных ему солдат. При всех обстоятельствах он досконально изучал местность и особенности противника, создавал штаб из знающих свое дело офицеров. Словом, был отличным профессионалом.

Брусиловское наступление 1916 г. на австровенгров продвинулось глубоко в Карпаты, пока в конце концов не остановилось в октябре, когда благодаря немецким подкреплениям сопротивление усилилось, а русские коммуникации стали растянуты до предела. Русские захватили 400 тысяч пленных и 500 орудий. Когда Николай отказался предпринять уравновешивающее наступление на севере, Брусилов был вынужден отойти. Два года спустя Брусилов служил другому хозяину – Троцкому.

Усилия русских в 1916 г. представляли огромную ценность для Франции и Великобритании, поскольку вынуждали Германию держать на Восточном фронте крупные силы. Это стало катастрофой для Австро-Венгерской империи, привело к полной деморализации народа и армии. Но они вызвали и крушение России. Миллионные потери в 1916 г., перегрузка производства, прогнившее правительство – все вместе взятое и привело к известным последствиям. Из-за нехватки хлеба зимой в городах начались беспорядки, и в марте 1917 г. царь был вынужден отречься от престола. Людендорф воспользовался случаем и пустил кота в голубятню – разрешил Ленину в опломбированном вагоне вернуться в Россию. Россия пока еще не совсем вышла из войны, однако дисциплина в армии разваливалась. В июле Керенский еще раз бросил ее против немцев. Это последнее наступление окончательно уничтожило армию и открыло путь большевистской революции. 8 ноября Ленин огласил Декрет о мире. Большевики надеялись на мир, который будет «справедливым для всех без исключения народов», однако немцы не были так обязательны. На деле по условиям, продиктованным русским в марте 1918 г. в Брест-Литовске, они лишали бывшую Российскую империю четверти ее населения и пахотной земли, трех четвертей запасов угля и металла и половины промышленного оборудования.

Общие стратегические цели операций в Юго-Восточной Европе мы уже изложили. Но самую известную из них, британскую экспедицию на Дарданеллы в 1915 г., стоит рассмотреть поподробнее.

После декабрьских сражений 1914 г. русские обратились к западным союзникам с просьбой помочь им проведением операций против турок. В Великобритании эта идея была с энтузиазмом встречена Китченером, Фишером и Черчиллем. Господство в Юго-Восточной Европе давало державам Антанты множество стратегических преимуществ, и на том этапе любой успех был весьма желателен. Было заманчиво предположить, что турки являлись наименее грозными противниками из центральных держав.

Возглавлявшаяся Лиманом фон Сандерсом германская военная миссия за последнее время осуществила значительные улучшения в боевой подготовке и организации турецкой армии, а ее солдаты отличались исключительной храбростью и дисциплинированностью. Но они были плохо вооружены, современные винтовки Маузера были на вооружении только в отборных частях. К тому же в зимних боях с русскими на Кавказе турки потеряли 55 600 человек из 66 000, и им по-прежнему приходилось держать войска на русском фронте и в гарнизонах по всей обширной Оттоманской империи. Так что в начале 1915 г. подходы к Константинополю через Дарданеллы защищали всего две дивизии да несколько обветшалых фортов.

После некоторых колебаний Британский военный совет в январе 1915 г. решил, что экспедиция против Константинополя будет чисто морской. Но 19 февраля, когда корабли британского флота уже обстреливали внешние форты Дарданелл, план изменили: был отдан приказ сформировать в Египте армию, которая под командованием генерала сэра Яна Гамильтона должна была принять участие в десантной операции с целью открыть путь через Дарданеллы. Армия Гамильтона должна была быть готова начать операции к 18 марта, но задержалась из-за неправильной загрузки транспортных судов – часть необходимого снаряжения загрузили на дно трюмов. Так или иначе, но военные суда вошли в узкие проливы второй раз – правда, когда три корабля подорвались на минах, адмирал де Робек не стал рисковать и отошел из проливов. А у турок практически кончились боеприпасы и эскадра имела возможность идти вплоть до Константинополя. Но возможность была упущена. Вместо этого из-за двух несогласованных морских операций был утрачен элемент внезапности, а турки предупреждены о необходимости укрепить оборонительные сооружения проливов.

В течение марта и апреля германская миссия увеличила турецкие силы на полуострове Галлиполи до шести дивизий, а турки усиленно рыли окопы и готовили побережье к обороне. Союзники нарастили свои силы до 84 кораблей и 5 дивизий. Но в соединении была лишь одна регулярная дивизия, остальные были не имевшими опыта частями из доминионов и территориальной армии – никто из них никогда не готовился к операции по высадке на чужом побережье. Гамильтон выехал из Лондона без штаба, без соответствующих карт и с данными о турецких оборонительных сооружениях, относящимися к 1906 г.

Во всяком случае, высадка 25 апреля прошла сравнительно удачно, турки были застигнуты врасплох. Но первый порыв быстро иссяк, и операция выродилась в застойную окопную войну. Один турецкий командующий, Мустафа Кемаль, впоследствии известный как Ататюрк, отличился, отбросив австралийцев и новозеландцев к северу от Габа-Тепе. Турецкие оборонительные позиции неоднократно подвергались лобовым атакам. Эти атаки, как и на западе, были бессмысленными и стоили больших людских потерь – а естественные условия, возможно, были еще хуже, поскольку не существовало надежного тыла и людям некуда было укрыться от палящего солнца. Турки же продолжали подвозить подкрепления и боеприпасы. К июлю у них уже было 15 дивизий, тогда как союзники увеличили свои силы лишь до 12 дивизий.

6 августа Гамильтон начал наступление по двум направлениям. В броске от бухты Анзак к горному кряжу Сари-Баир войска совершили ночью трудный переход по гористой местности, чтобы на последнем этапе быть обстрелянными собственными судами, принявшими их за противника. Другим наступлением у залива Сувла командовал генерал Стопфорд, прежде командовавший гарнизоном лондонского Тауэра и никогда не возглавлявший боевых частей. Его 20 тысяч солдат высадились почти без потерь, за что им была объявлена благодарность и приказано отдыхать. Сам Стопфорд на берег не сходил и решил после обеда вздремнуть. Гамильтон его разбудил и легонько пожурил. Когда же двинулись в наступление, турецкая оборона была приведена в готовность и оказалась весьма прочной.

Всю осень британские силы безнадежно торчали на Галлиполийском полуострове. Политики дома подумывали об уходе, но беспокоились о потере престижа Великобритании. А на Галлиполи по-прежнему погибали солдаты. По требованию Жоффра в осеннее наступление на Западном фронте были брошены новые английские части. В конечном счете, к исходу года экспедиция была эвакуирована. Блестящая стратегическая идея пошла на свалку из-за того, что при ее реализации командующие совершили все мыслимые ошибки.

В 1915 г. союзники открыли второй район оперативных действий на Балканах, из Салоник. Немцы готовились заняться Сербией и оказать действенную помощь Турции и перетянули на свою сторону Болгарию. В октябре союзные войска высадились в Салониках с целью помочь сербам, но были отброшены болгарами. Хотя мало кто считал, что они могут представлять в дальнейшем какую-либо ценность, войска держали в Салониках до конца войны. Они выросли до 500 тысяч человек – и не играли никакой полезной роли, в 1917 г. комики в лондонских мюзик-холлах распевали: «хотите отдохнуть – езжайте в Салоники» и немцы называли Салоники «своим самым большим лагерем для интернированных». Только в сентябре 1918 г. эти силы предприняли серьезное наступление, вся война в Македонии с самого начала была недоразумением.

В Юго-Восточной Европе вступила в войну еще одна страна: Италия. Союзники рассчитывали, что итальянцы могли бы с пользой напасть на Австро-Венгрию через «заднюю дверь», а сами итальянцы считали, что займут место великой державы. Но как оказалось, союзникам от итальянцев было не много пользы, а для англичан, которые и без того снабжали Францию, они стали тяжелой экономической обузой. Итальянские военно-морские силы взаимодействовали с союзниками в Средиземном море, но в армии после Ливийской войны 1911 – 1912 гг. недоставало вооружения. «Задняя дверь» Австрии, по существу, представляла собой баррикаду из гор, и австрийцы без труда удерживали ее от итальянцев, которые, предпринимая одно за одним наступления у Изонцо, так и не вытеснили австрийцев с их горных позиций. В октябре 1917 г. вмешались немцы и начали мощное контрнаступление у Капоретто. Итальянцы, потеряв 200 тысяч человек, были отброшены на 70 миль, еще больше солдат дезертировало до того, как удалось стабилизировать новую линию фронта. Капоретто стал для союзников еще одним мрачным эпизодом конца 1917 г.

Война на Ближнем Востоке

Война на театрах за пределами Европы имела второстепенное стратегическое значение, но она была отмечена примерами искусного военного руководства – особенно на Ближнем Востоке.

К 1916 г. у англичан в Египте было 250 тысяч человек. Первоначально эти силы предназначались для удерживания Суэцкого канала от турок. Зимой 1916 г. генерал Мэррей, дабы получить простор для маневра, выдвинул войска в Синайскую пустыню. Тем временем с шерифом Мекки Хуссейном было условлено, что тот поднимет в Хиджазе восстание арабов, чтобы отвлечь внимание турок от британских сил. Арабское восстание вспыхнуло в Мекке в июне 1916 г. Когда же лучше вооруженные турки двинулись на юг из Медины к Мекке, арабские силы рассеялись. Однако зверства турок привели к распространению восстания, и в конце 1916 г. англичане послали в помощь восставшим 29-летнего арабиста капитана Т.Э. Лоуренса.

Силы арабов были примитивно вооружены и недисциплинированны, их положительным качеством являлась маневренность. Лоуренс увидел возможность использовать их как самостоятельную иррегулярную силу. Его стратегия сводилась к молниеносным налетам на растянутые коммуникации турок, особенно на железнодорожный путь в Хиджазе, и распространению восстания на север, в сторону Дамаска, посредством пропаганды. Его первая операция совместно с сыном Мухаммеда Фейсалом в январе 1916 г. увенчалась поразительным успехом. Пройдя 250 миль в обход продвигавшихся к Мекке турецких сил, он поставил под угрозу их коммуникации со стороны Вейдж. Затем двинулся на Акабу, снова пройдя кружным путем, чтобы привлечь местные племена и уйти от турок. Акаба не была защищена от атаки с суши, и в июле Лоуренс захватил город.

В то же время турки дважды отбили наступление английских сил на Газу. Новый британский командующий, Алленби, увидел, что в подготавливаемом им новом наступлении на Газу важную роль могут сыграть арабы, на их новую базу в Акабе были направлены оружие, боеприпасы и самолеты. Затем Лоуренс и арабы двинулись на север, совершая налеты на железную дорогу Хиджаза и угрожая турецким тылам. Им удалось отвлечь от Газы значительные турецкие силы и в то же время прикрыть фланг Алленби. Воинское искусство Лоуренса и личная выносливость в этих операциях сделали его героем среди арабов и завоевали заслуженное место в ряду выдающихся партизанских вожаков.

Британские войска теперь намеревались двинуться на север, в Палестину. Когда генерал Алленби в июне 1917 г. принял командование, войска были остановлены перед линией Газа – Беершеба. Войска – англичане, австралийцы, новозеландцы, индийцы и французы – страдали от жары, пыли и бездействия. Алленби немедленно направился на фронт, чтобы поднять боевой дух войск. Он перестроил армию, образовав три корпуса. Турками командовал немецкий генерал Крессенштейн, их позиции были хорошо защищены окопами, проволочными заграждениями и пулеметами.

План прорыва позиций у Газы строился на принципах обмана и внезапности. Удары должны были поочередно наноситься на обоих концах линии, с тем чтобы ввести турок в заблуждение относительно того, где будет нанесен главный удар. Последняя ложная атака у Газы должна была предшествовать подлинному прорыву у Беершебы. В Беершебе были колодцы, необходимые для дальнейшего продвижения на Иерусалим. Наступление было хорошо подготовлено. В руки турок, дабы их обмануть, дали попасть фальшивым документам, а для подкрепления в районе Газы были инсценированы тщательно продуманные переброски войск и боеприпасов. А тем временем армия основательно вооружалась, для доставки воды подтягивались тысячи верблюдов. Наступление началось в последнюю неделю октября с артиллерийского обстрела Газы с суши и с моря. Турки, как и хотел Алленби, сосредоточившиеся на этом краю фронта, оставались под огнем, тогда как XX корпус и Кавалерийский корпус пустыни ночью предислоцировались к Беершебе. На рассвете пехота внезапно атаковала город с фронта, а кавалерия двинулась во фланг. Турки пришли в замешательство, и через два дня Газа пала.

За прорывом турецкого фронта немедленно последовал мощный бросок Кавалерийского корпуса на Иерусалим. На побережье турок упорно теснил XXI корпус, и ко второй неделе ноября он продвинулся на 40 миль. Несмотря на усталость и потери, наступление не останавливалось, так что у турок не было времени закрепиться на новых оборонительных позициях. 16-го взяли Яффу. Затем Алленби собрал свои силы у предгорий Иудеи. Штурм Иерусалима затруднялся из-за плохой погоды и нежелательности причинить городу ущерб. Но оборону турок сломили обходным маневром, и 9 декабря 1917 г. Иерусалим был оккупирован.

Алленби возобновил наступление на Сирию лишь в сентябре 1918 г. Некоторые его части были переброшены на Западный фронт, а свежие войска нуждались в подготовке. Его план прорыва нового турецкого фронта походил на предыдущий; боевые порядки турок были нарушены, одну армию оттеснили, две другие были окружены и уничтожены. Это была, пожалуй, лучшая и, по существу, последняя кавалерийская операция в истории. Лоуренс и Алленби ринулись к Дамаску. Первым 1 октября пришел Лоуренс, а 30 октября Турция капитулировала, подписала условия перемирия.

Говоря о военных действиях за пределами Европы, следует отметить еще одного военачальника – полковника фон Леттов-Форбека, четыре года руководившего германскими операциями в Восточной Африке и досаждавшего союзникам несоизмеримо с численностью своих сил. Благодаря своим представлениям о характере войны в тропических условиях на огромных пространствах Восточной Африки при отсутствии железных и обычных дорог, он устоял перед всеми попытками положить конец его действиям и сдался только после ноябрьского перемирия 1918 г. В 1916 г. генерал Смэтс проводил масштабную комбинированную операцию, но Леттов-Форбеку все же удалось уйти от противника. В его распоряжении никогда не было больше 3500 европейцев и 12 тысяч коренных жителей, поэтому вопрос о том, чтобы нанести поражение британцам в Африке, никогда не стоял. Его заслугой было то, что к концу войны он отвлекал 130-тысячную силу противника с других театров войны, что обошлось Великобритании в 72 миллиона фунтов стерлингов. За военное мастерство, присутствие духа, решительность и организаторские способности Леттов-Форбек заслуживает того, чтобы отнести его к видным мастерам иррегулярной войны.

Более трезво и пессимистично настроенные стратеги были правы: что бы ни происходило в других местах, окончательный исход войны решался только на Западном фронте. В 1918 г. Людендорф решил, что Германия должна бросить все силы на достижение победы на западе. Россия вышла из войны, а Италия не представляла опасности. Наконец-то Германия получила возможность сосредоточить все силы на одном фронте. Но было важно не медлить с нанесением удара. Австрия разваливалась, в Европу широким потоком начали прибывать американские войска, и, хотя с вновь приобретенных территорий на Восточном фронте в Германию стало поступать продовольствие, британское господство на морях создавало опасность острой нехватки промышленных изделий. И наконец, Людендорф всей душой отвергал идею компромиссного мира. С 21 марта по 15 июля 1918 г. на Западном фронте немцы предприняли несколько крупных наступлений.

Для наступления у немцев не было особых преимуществ. Противостоящие силы были более или менее равны даже после того, как немцы перебросили с Восточного фронта 52 дивизии. Не было у них и новых видов оружия, поскольку генеральный штаб не оценил преимущества танков. Людендорф намеревался положиться на практически забытые тактикой окопной войны принципы обмана и внезапности. Противника нужно было как можно больше вводить в заблуждение постоянными перебросками войск за линией фронта, атакующие части должны были занимать исходные позиции под покровом ночи. Не производились артподготовки. Пехота должна была искать слабые места, вместо того чтобы скопом наступать по всему фронту. Стратегией Людендорфа предусматривалось ложное наступление некоторых частей на юге, в районе Соммы, на стыке британского и французского участков фронта. Настоящий же прорыв намеревались предпринять прямо к югу от Ипра, имея целью обойти фронт союзников с севера.

В осуществлении своего претенциозного стратегического плана немцы достигли известного успеха. Применив новую тактику, они 21 марта атаковали на Сомме англичан. Им способствовал густой туман. Британская оборона рассыпалась, и немцы продвинулись вперед. Петен приготовился прикрывать Париж, а Хейг забеспокоился о портах Ла-Манша, и на какое-то время возникла опасность, что сами французы и англичане окроют брешь в собственном фронте. Тревога за такое развитие событий привела, наконец, к назначению 14 апреля «главнокомандующего союзными силами во Франции» маршала Фоша. Но даже теперь Фош не имел полномочий приказывать командовавшим строевыми соединениями – Хейгу, Петену и Першингу (американцу), которые до конца воевали без полного взаимодействия. Правда, Фош распоряжался резервами.

Наступательный порыв немцев на Сомме вскоре иссяк – обороняющаяся сторона перебрасывала резервы поездами быстрее, чем двигавшиеся в пешем строю наступавшие. А Людендорф нарушил собственное правило – не атаковать противника там, где он силен, и приказал продолжать наступление, расширив его 28 марта в северном направлении в сторону Арраса, где встретил сильное сопротивление и понес большие потери. Потом на севере не атаковали до удара на реке Лис 9 апреля, к тому времени у немцев оставалось только 11 свежих дивизий из 35 первоначально намечавшихся. Однако наступление продвинулось до Хазебрука, оборонявшегося одной португальской дивизией, и Людендорф бросил в бой все наличные резервы. Хейг оставил Пашендейль и отошел к портам, запросив у Фоша резервов. Тот направил 4 дивизии – и оборонявшиеся держались стойко. Немцы так и не разгадали секрета, как увенчать первоначальный успех наступления, – секрет этот ускользнул и от союзников.

Союзники теперь пробовали новые способы: неприятельские войска засыпались пропагандистскими материалами, призывавшими их дезертировать, а чехов подстрекали к созданию государства, независимого от Австро-Венгерской империи. Тем временем Людендорф разрабатывал новые планы. В мае велись скрытые приготовления ко второму отвлекающему наступлению на французов на юге. 27 мая союзники неожиданно подверглись нападению в районе Шмен-де-Дам на реке Эна, и к 3 июня немцы достигли Марны и обстреляли Париж из дальнобойной артиллерии. И на этот раз успех соблазнил Людендорфа отказаться от осуществления основной части своего плана на других участках, снова в бой были брошены все наличные подкрепления, и снова немцев остановили. Фош умело распорядился резервами, придерживая достаточные силы на случай, если они потребуются на других участках. В Париже у людей вот-вот сдадут нервы, но Фош знал свое дело, и его поддерживал премьер-министр Клемансо. В июне Людендорф снова отказался от идеи компромиссного мира и 15 июля начал наступление по обеим сторонам от Реймса – в результате немцы еще больше приблизились к Парижу. Но Фош предвидел такое наступление, и противник был остановлен. Стратегия Людендорфа сорвалась.

Потом события приняли другой оборот. 18 июля французы предприняли танковую атаку к западу от Реймса. Людендорф отменил намечавшийся удар на севере и приказал войскам отойти за Марну. 24 июля Фош согласовал с союзными командующими план общего наступления. Была принята старая идея Жоффра срезать выступ, но применив лучшие тактические приемы. Англичане должны были атаковать на севере, американцы на юге, а французы держать центр. 8 августа англичане развернули наступление на Амьен, пустив в ход значительное количество танков.

После ноября 1917 г. ряд высших офицеров наконец осознал, что проблему тупика окопной войны можно решить. Командовавший австралийским корпусом сэр Джон Монаш высказал следующие соображения: «Подлинная роль пехоты состоит не в том, чтобы терять силы в героических усилиях, гибнуть под беспощадным пулеметным огнем, висеть на неприятельских штыках, а, наоборот, продвигаться вперед под максимально возможным прикрытием максимально возможной массы технических средств в виде артиллерийских орудий, пулеметов, танков, минометов и самолетов». Исходя из этих соображений было решено развернуть массовое производство танков.

В первую половину 1918 г. танки применялись в ряде сравнительно малых операций. 4 июля Монаш испытал свои идеи в небольшой операции у Ле-Амель. Артподготовка не проводилась, вместо этого согласованно двинулись вперед танки и пехота. Четыре танка использовались для перевозок, они взяли столько груза, что для его переноски потребовалось бы 1350 человек. Впервые на Западном фронте для подброски боеприпасов к фронту использовались самолеты. Монаш настоял, чтобы от его основного плана боя, заранее тщательно проработанного штабом и командирами частей, не отходили на протяжении всего сражения. Операция у Ле-Амель прошла успешно, и те же принципы были заложены в план сражения у Амьена 8 августа, в котором Монаш консультировал генерала Роулинсона – еще одного адепта танков. У Роулинсона было 13 пехотных и 3 кавалерийские дивизии, 2070 орудий, 800 самолетов и 540 танков, включая 324 тяжелых «Ma??-V», 96 более легких «уиппет» и 120 грузовых танков. Благодаря принятым в 1918 г. мерам по бурному развитию производства войска были хорошо оснащены. Были приняты все меры, чтобы скрыть от противника расположение войск и ввести их в заблуждение относительно намерений англичан.

Элемент внезапности дополнил густой туман утром 8 августа. После короткой артподготовки широкой полосой вперед двинулись танки и пехота. Согласованный план развертывался как предусматривалось, за исключением левого фланга, где немцы насторожились с ночи и к тому же пришлось преодолевать крутой подъем. К 11 часам слышалось больше шума от движения машин, нежели стрельбы, и чуть больше чем через два часа основное сражение закончилось, австралийцы заняли почти все свои объекты, а канадцы продвинулись на семь миль. Такие результаты были достигнуты благодаря танкам. Они без труда преодолевали препятствия в виде колючей проволоки, траншей, пулеметного и винтовочного огня. Неприятельская артиллерия подбила значительное число танков, но те, что прорвались, продолжали опустошать позиции противника.

Амьенское сражение не полностью раскрыло обещанные возможности; пехота отстала, а попытка согласовать действия кавалерии и танков не удалась. Тем не менее Людендорф назвал 8 августа «черным днем». Союзники продолжали наступать. В сентябре сопротивление немцев стало усиливаться. Британцы дошли до мест прежних сражений во Фландрии, где снова застряли из-за своего старого врага – грязи. 26 сентября американцы предприняли наступление в Аргоннах по старым канонам окопной войны и, продвинувшись за неделю на 8 миль, понесли тяжелейшие потери. Затем 4 октября Германия запросила перемирия. Во время переговоров бои продолжались и немцы были изгнаны из Бельгии и почти со всей Франции. Военные действия на Западном фронте прекратились 11 ноября 1918 г.

Война закончилась почти одновременно на всех театрах, но это обстоятельство вряд ли связано со стратегическими соображениями. Крах турок и болгар не имел для немцев и австрийцев никакого значения, разве что привел в уныние. Дело в том, что и австрийцы, и итальянцы наелись войной, да и немцы тоже. Поражение Германии в войне наступило в результате наступления Людендорфа в 1918 г., а не контрнаступления союзников или блокады. Боевой дух немецких солдат был наконец-то сломлен, и они разбились об оборонительные позиции, преодолеть которые не было средств – как и у союзных сил в предыдущие годы. Когда немцы запросили перемирия, их старая линия фронта оставалась неизменной, и, хотя за месяц, когда они признали поражение, часть позиций была ими утрачена, союзникам так и не удалось разбить их армии. Главным фактором на протяжении всей войны оставался тупик, по воле случая порожденный состоянием техники того времени. Даже применение танков не могло полностью его преодолеть и сделать возможной решающую тактическую победу. Войну 1914 – 1918 гг. нельзя было выиграть, ее можно было только проиграть, когда у солдат той или другой из сторон окончательно откажет долготерпение. Солдаты обеих сторон сражались упорно и мужественно, но в конце немцы сломались.

Война не поддалась попыткам генералов подчинить ее своей воле, но военное руководство никак нельзя назвать совсем плохим. Пускай она не породила ни одного военного гения, однако Фалькенгайн, Людендорф, Мустафа Кемаль, Пламер, Монаш, Алленби и Брусилов – все они были выдающимися полевыми командующими. Своеобразными талантами обладали Лоуренс и Леттов-Форбек. Лучшим генералом на Западном фронте я считаю Монаша. Он отличался творческой самобытностью, и, если бы его назначили командовать британскими силами вместо Хейга, война, возможно, кончилась бы раньше и наверняка с меньшими потерями. Возможно, Хейг отвечал требованиям в меру своих способностей, но они не были блестящими, ему, видно, хватало озарения свыше. Ничто не может оправдать потерь на Сомме и у Пашендейля. К тому же он плел интриги против главнокомандующего и своих политических хозяев.

Что касается стратегии, державы Антанты распыляли слишком много сил на второстепенных театрах, а на главных театрах действовали непродуманно, без воображения. Преданность русских союзникам была достойна восхищения, но воевали они на Восточном фронте по большей части неумело. Жоффр на западе начал с непродуманной стратегии. Фош в силу своих тактических взглядов должен нести значительную долю ответственности за военную бойню, хотя его распоряжение резервами и контрнаступление в 1918 г. дают основания полагать, что под конец он начал прозревать.

На немецкой стороне два начальника генерального штаба, Фалькенгайн и Людендорф, расчетливо развернули силы в соответствии с потребностями различных фронтов и были правы, придерживаясь большую часть войны на Западном фронте оборонительной стратегии. Но в конце Людендорф свел все насмарку, отказавшись от компромиссного перемирия и перейдя в 1918 г. в такое наступление, которое в предыдущие годы почти привело к поражению союзников.

Создать удовлетворительный мир оказалось не проще, чем выиграть войну. Как последний маневр, направленный против Франции и Великобритании, немцы направили обращение о перемирии президенту Соединенных Штатов Америки Вильсону. Но Франция и Великобритания не имели желания выйти из игры. Мир был продиктован из Версаля 28 июня. Эльзас и Лотарингия были возвращены Франции, Британская империя и Франция приобрели значительные территории под видом «мандатов», была образована новая Польша. Бывшие Австро-Венгерская и Оттоманская империи были упразднены путем признания новых национальных государств. В Европе Германия утратила сравнительно мало территории, но была разоружена и обязана платить репарации. Россия после большевистской революции не была принята в сообщество цивилизованных наций, а брест-литовское территориальное урегулирование, по существу, осталось в силе. Была создана Лига Наций, но Германию на протяжении нескольких лет туда не пускали, а Соединенные Штаты предпочли не вступать. Долговременным и опасным наследием войны 1914 – 1918 гг. стали униженная и обиженная Германия и объявленная вне закона полная подозрений Россия. Предшествовавшая войне экономическая стабильность так и не восстановилась. Условия Версальского мира покажут себя совершенно неудовлетворительными .