Приобщение к государственной деятельности

Согласно статусу наследника, великий князь Александр Александрович приобщается к государственной деятельности – участвует в заседаниях Государственного совета и Комитета министров. Его первая должность – председатель Особого комитета по сбору и распределению пособий голодающим – связана с голодом, постигшим в 1868 г. ряд губерний (особенно Смоленскую) вследствие неурожая. Назначение это сразу же обеспечило наследнику общественные симпатии. Поэт А.Н. Майков сообщал Ф.М. Достоевскому, находившемуся за границей, что наследник «входит в большую популярность». У Аничкова дворца – его резиденции – ежедневно вынимали из кружки для пожертвований по 3–4 тысячи рублей, а в день рождения Александра Александровича извлекли около 6 тысяч.

«Как я рад, что наследник в таком добром и величавом виде появился перед Россией, – откликнулся на эти сообщения Достоевский, – и что Россия так свидетельствует о своих надеждах на него и своей любви к нему. Да хоть бы половина той любви, как к отцу, и того было бы довольно».

С охотой занимаясь благотворительностью и в более поздние годы, что поощряла и Мария Федоровна, цесаревич среди других своих занятий особую склонность питал к военному делу. С пристрастием следил за преобразованиями в армии, предпринятыми способным и знающим военным министром Д.А. Милютиным, постоянно вмешивался в его распоряжения, не всегда будучи для этого достаточно компетентным. В январе 1869 г. Александр Александрович записывает о своем присутствии («вместе с папа») на докладе военного министра. Резко выступив против Милютина, цесаревич упрекал министра и его соратников, что они не прислушиваются к его рекомендациям, «мешают, вместо того чтобы помогать». «Я решился идти теперь напролом и не останавливаться ни перед кем», – заключает будущий самодержец.

Несколько ранее уже произошло событие, подтверждающее способность Александра Александровича «идти напролом». П.А. Кропоткин рассказывает в своих воспоминаниях о столкновении наследника с офицером, командированным Милютиным в США, чтобы заказать ружья для русской армии. Имени его мемуарист не называет, но, судя по всему, речь идет о К.И. Гуниусе. Это он, русский офицер, швед по происхождению, вместе с подполковником Горловым был отправлен в Америку с образцами стрелкового оружия для готовившегося перевооружения российских войск. Их выбор наследнику пришелся не по вкусу, он раскритиковал привезенные ружья. «Во время аудиенции, – рассказывает Кропоткин, – цесаревич дал полный простор своему характеру и стал грубо говорить с офицером. Тот, вероятно, ответил с достоинством. Тогда великий князь пришел в настоящее бешенство и обругал офицера скверными словами». Офицер немедленно ушел и прислал наследнику письмо, в котором требовал, чтобы тот извинился. Он прибавлял, что если через 24 часа не получит извинения, то застрелится. «Я видел его, – свидетельствует Кропоткин, – у моего близкого друга в тот день, когда он ежеминутно ждал, что прибудет извинение. На другой день его не было в живых».

Александр II, разгневавшись на сына, приказал ему идти за гробом до могилы. Но «даже этот страшный урок», по словам Кропоткина, «не излечил молодого человека от романовской надменности и запальчивости».

Думается, именно эти отмеченные мемуаристом черты, а не природная жестокость прежде всего сказывались в отношениях Александра Александровича с зависимыми от него людьми. Ту же нравственную глухоту проявлял он и став императором: чего стоили некоторые его пометки на полях официальных документов, унижающие и оскорбляющие их авторов. Но с отпором своей сиятельной вседозволенности он сталкивался очень редко. Потому-то он и не принял всерьез угрозу К.И. Гуниуса, что привык к иным понятиям о чести и достоинстве в своем окружении.

Жизнь наследника, все больше заполнявшаяся государственными делами и семейными заботами, включала в себя и то, что было связано с его увлечениями и развлечениями. Александр Александрович проявлял незаурядный интерес к русской истории и даже возглавил Императорское Историческое общество, основанию которого в 1866 г. содействовал. Посещал не только его торжественные годовые заседания, но и, неоднократно, рабочие, рядовые, где терпеливо слушал разные по степени занимательности доклады и сообщения, выказывая немалую любознательность.

Императорское Русское Историческое общество немало способствовало развитию исторической науки. Периодические его издания, субсидируемые казной, – «Сборники Императорского русского исторического общества» – содержали ценнейшие публикации из государственных и частных архивов по истории внутренней политики и дипломатии XV– XVIII вв. Ими и сейчас, как важнейшими источниками, пользуются историки.

У царя был вкус к подлинным историческим документам, реальным свидетельствам прошлого. Зная о пристрастии Александра Александровича к мемуарам, письмам прошлых лет, деловым бумагам минувших царствований, многие в его окружении дарили ему материалы своих личных, семейных архивов – коллекция их в Зимнем дворце к концу его правления была весьма значительной. Непрерывно пополнялась и историческая библиотека Александра Александровича. Выходившие в свет исследования, как правило, подносились наследнику и маститыми, и начинающими историками. Вряд ли он со всеми ими знакомился: любимым видом чтения оставались исторические романы Загоскина и Лажечникова. Именно им он отдавал предпочтение перед научной и художественной литературой.

Составленный им в 1879 г. список прочитанных книг, оставшийся, правда, незавершенным, поражает скудостью. Пушкин представлен «Борисом Годуновым» и «Евгением Онегиным». Среди произведений Гоголя не названы «Мертвые души». Из Тургенева указаны лишь «Записки охотника» и «Отцы и дети», из Гончарова – «Фрегат „Паллада“ и „Обломов“, „Преступление и наказание“ – единственное произведение Достоевского, упомянутое здесь. А ведь писатель преподнес наследнику и роман „Бесы“, сопроводив его письмом с авторским комментарием.

В списке прочитанного значится антинигилистический роман В.П. Клюшникова «Марево» – грубая карикатура на революционеров. Читал цесаревич и «Что делать?» Чернышевского, но героев его так и не запомнил. Уже будучи императором, встретив фамилии Лопухова и Кирсанова в одном из следственных дел народовольцев, оставил на полях вопрос: «Кто такие?»

Случалось наследнику знакомиться и с нелегальной печатью: именно из нее можно было узнать новое о злоупотреблениях высших чиновников. В марте 1867 г. Александр Александрович отметил в дневнике, что «с интересом читал № „Колокола“, где разбирались министры».

Как правило, каждую неделю цесаревич и его супруга посещали театры – драматический и музыкальные. Любя оперу и балет, Александр Александрович не гнушался и опереттой, куда иногда ездил без Марии Федоровны. В Аничковом дворце играла своя труппа – из обитателей и гостей дворца, под руководством профессиональных артистов. Здесь часто давались концерты. Бывало, приглашали цыган – наследник любил их пение и сам знал немало цыганских романсов. На дворцовых концертах он музицировал на валторне и «басу», Мария Федоровна вполне профессионально играла на фортепиано. А балы в Аничковом не уступали тем, что давались в Зимнем дворце. В период, когда в связи с кончиной императрицы Марии Александровны все светские развлечения были отменены, наследник записал в дневнике: «Не живем, а прозябаем. Никаких театров и балов по случаю траура нет».