ЭТНОКУЛЬТУРНЫЕ ПРОЦЕССЫ
Образование древнерусской народности. По мере подчинения других восточнославянских племенных союзов полянам стали складываться общие язык, культура, ритуально-обрядовые нормы. На этой основе в X в. начался процесс формирования древнерусской народности.
Постепенно общим определением для населения первого восточнославянского государства стало слово «русь». Этимология этого слова чрезвычайно сложна. За многие десятилетия изучения его появления сформулирован ряд гипотез. Предлагались к рассмотрению славянские, древнерусские, готские, шведские, иранские, яфетические и прочие варианты корня имени, традиционно связываемого с древнейшими восточнославянскими государствами, а также с этносом (этносами), населявшим их.
Интересно, что словообразовательная структура этнонима «русь» тождественна структуре собирательных этнонимов, связанных преимущественно с финно-угорскими народами (корсь, либь, чудь, весь, пермь, ямъ, сумь и др.). Однако сколько-нибудь убедительных доказательств в пользу гипотезы финно-угорской этимологии этого слова лингвисты предложить не смогли. Да и в финно-угорской языковой среде слово «русь» использовалось для наименования представителей различных этносов: шведов, норвежцев, русских и, наконец, самих финнов. Ясно лишь, что это слово вряд ли могло быть самоназванием славян и не употреблялось в качестве наименования какого-либо из южных союзов восточнославянских племен в период формирования ранних государственных объединений.
Многие исследователи пытаются найти славянские корни загадочного имени. Большинство славянских гипотез происхождения слова «русь» привязывают его к известным топонимам. Чаще всего его выводят из названия реки Рось — правого притока Днепра, впадающего в него южнее Киева. Однако в таком случае по всем законам словообразования название народа, произошедшее от этого гидронима, должно было бы иметь форму «рошане», а не «русь» или «рось». К тому же чередование звуков «о» и «у» для восточнославянских диалектов нехарактерно. Да и последние историко-географические изыскания бесспорно доказали, что бассейн реки Рось вошел в состав Русской земли лишь во второй четверти XI в. До этого южная граница Киевской Руси проходила севернее.
Неприемлема с точки зрения лингвистики и гипотеза, возводящая название «русь» к наименованию острова Рюген (или Руяна), так как она наталкивается на серьезные фонетические несоответствия обоих названий.
Предпринимались попытки связать слово «русь» с крымскими топонимами, имеющими готское происхождение: Россотар, Руку ста, а также Rogastadzans — Иордана и др. Однако и здесь мы, видимо, имеем дело с лексемами разного происхождения, совпадающими лишь в произношении и написании.
Даже те исследователи, которые настаивают на том, что термин «русь» южного происхождения, вынуждены признать: убедительных славянских этимологий он не имеет.
Картина проясняется, если признать, что слово «русь» не рассматривалось древнерусскими авторами как этноним. Существует гипотеза, что этот термин имел у восточных славян социальное значение. Обозначая какую-то общественную группу, он мог относиться к представителям различных этносов: датчанам, шведам, норвежцам, финнам, восточным славянам и славянам Восточной Прибалтики. Можно также предположить, что если «людьми» называли тех, кто вынужден был платить дань (отсюда и слово «полюдье»), то «русью» именовали тех, кто эту дань собирал. Действительно, финно-угры использовали названия, восходящие к корню «русь», для обозначения разных народов, собиравших с них дань, а также местной финской знати, тогда как слово «люди» даже стало самоназванием одной из финно-угорских народностей (Ljudi). Следовательно, изначально термин «русь», по-видимому, обозначал войско, дружину, команду боевого корабля или пешее войско.
Со временем социальное значение переросло в этническое: «русь» постепенно становится самоназванием народов, населяющих Древнерусское государство.
Как мы можем понять из «Повести временных лет», процесс формирования древнерусского этноса к началу XII в. еще не завершился: Нестор называет себя сначала славянином, затем русским, причем термин «русин» применялся им по отношению и к варягам, и к финно-уграм. Однако автор созданного в конце XII в. «Слова о полку Игореве» все русские земли от Карпат до верхней Волги воспринимает уже как единое целое. Он зовет всех князей помочь Игорю в борьбе с половцами, встать «за землю Русскую». В его глазах беда Игоря — общая беда всего народа.
Территория восточных славян была слишком обширной и малозаселенной, чтобы быстро стереть в сознании людей память о племенных союзах. Тем не менее постепенно исчезают племенные этнонимы: последнее упоминание в летописи о древлянах относится к 990 г., словенах — к 1018 г., кривичах — к 1127 г., дреговичах — к 1183 г., вятичах — к 1197 г.
Стирание племенных различий восточных славян хорошо прослеживается по археологическим данным: со второй половины XII в. от Ладоги до причерноморских степей начинается унификация погребальных обрядов и украшений.
Древнерусское государство было полиэтничным. Значительную часть его населения составляли финно-угорские племена. Так, в Новгороде проживали племена чудь, весь и меря, с расширением государства на северо-восток в его состав вошли родственные им мурома, мещера и мордва. Огромные земельные пространства позволяли славянам и финно-уграм избегать столкновений.
К XI–XII вв. сформировалось единое мировоззрение, объединявшее большинство жителей Древнерусского государства. Оно было исключительно религиозным, но пока еще не христианским, а синтезом язычества и православия.
Язычество восточных славян. Источники для воссоздания системы верований восточных славян крайне скудны и ненадежны. Это преимущественно довольно поздние сочинения, авторы которых не были заинтересованы в точном и объективном описании чуждого им языческого сознания. В дальнейшем такие труды также основывались не столько на фактах, сколько на собственной фантазии их авторов, которые часто подгоняли мифологические представления славян под известные им греческие или римские образцы. Тем не менее ученым удалось кое-что восстановить достаточно полно.
Язычество представляло собой политеистическую религию. Оно развилось на основе родоплеменных культов, которые, в свою очередь, формировались в зависимости от рода деятельности того или иного племени. Различия в верованиях были препятствием для реального объединения древнерусских земель.
Высший уровень сакральных персонажей восточные славяне называли словом «богъ». Основа этого слова (*bogъ) и его значение испытали иранское влияние. В нем, в частности, присутствует представление о доле, наделении богатством (или, напротив, лишении его — «убогость»).
Наиболее надежным источником для воссоздания языческих верований восточных славян является сообщение о так называемой первой религиозной реформе князя Владимира Святославича из «Повести временных лет», относящееся к 980 г. Владимир первым почувствовал необходимость унификации религиозных культов для объединения страны и «поставил кумиров на холме, вне двора теремного: Перуна деревянного (а голова его была серебряной, а усы золотые) и Хорса, Дажьбога и Стрибога, и Симаргла, и Мокошь».
Здесь мы находим упоминание, судя по всему, важнейших восточнославянских божеств. Собственно, кроме имен богов, перечень ничего не дает. Однако и этого достаточно, чтобы сделать некоторые выводы об их происхождении и функциях. В анализе имен историку помогает лингвистика, в определении функций — компаративистика (сравнение с сакральными системами других народов, прежде всего соседних восточным славянам), а также этнографические данные, собранные в XIX–XX вв. на территориях, населенных потомками восточных славян.
Первым в ряду упомянут Перун, имеющий близкие аналогии у балтских племен (например, литовский Перкунас) и в позднем белорусском фольклоре. Речь, видимо, идет о боге-громовнике, отдельные черты которого можно различить в народном образе христианского Ильи-пророка. Судя по месту, которое Перун занимает в перечне, и по тому, что его идол украшен драгоценными металлами, Владимир отводил ему господствующее положение. Это дало основание для предположения, что Перун был небесным патроном князя и дружины. Такую гипотезу подтверждает и то, что в индоевропейской традиции бог грозы связывался с военными функциями и считался покровителем воинов.
Гораздо сложнее обстоит дело с Хорсом и Симарглом. Они, бесспорно, являются иранскими божествами. Хоре, видимо, был солнечным божеством. Это следует из этимологии имени, которое возводится к иранской основе и означает «сияющее солнце». Аналогом Симаргла может выступать иранский Сэнмурв — сказочная птица, похожая на грифа (или полусобака-полуптица), которая почиталась как божество. Как и почему они попали в языческий пантеон Владимира, сказать трудно. Интересно, что в апокрифических и учительных произведениях Древней Руси Хоре обычно упоминается рядом с Перуном. Часто именем Хорса заменялось имя славянского Велеса (Волоса) — бога, известного по неоднократным упоминаниям в других источниках и связанного, видимо, с земледельческими работами (возможно, поэтому он и не попал в число божеств, «официально» признанных Владимиром).
Центральное место в перечне 980 г. занимают Дажьбог и Стрибог. Функции их определяются по косвенным основаниям. В славянском переводе греческой «Хронографии» Иоанна Малалы Дажьбог (буквально «бог-наделитель, наделяющий долей») отождествляется с Солнцем. Причем Солнце называется сыном Сварога — бога огня (Иоанн Малала соотносил его с древнегреческим Гефестом), не упоминающегося в летописном перечне. Судя по всему, имена Дажьбога и Хорса в некотором смысле синонимичны. Имя же Стрибога (от глагола *stьrit — «простирать, распространять») предполагает образ богатства, которое распределяется среди тех, кто просит о нем. Таким образом, есть основания противопоставлять и в то же время сближать функции Стрибога и Дажьбога как даятелей — распространителей доли, блага. Более конкретных и развернутых выводов материал источника сделать не позволяет.
Наконец, в числе богов, введенных Владимиром в 980 г. в общерусский языческий пантеон, мы встречаем единственное женское божество — Мокошь. Вероятно, она была богиней плодородия.
Из всех божеств, упомянутых в источниках, только Волос, Мокошь и Перун достоверно принадлежат к архаическому (балтославянскому) слою. Прочие реконструкции персонажей восточнославянского языческого пантеона, встречающиеся в популярной литературе, являются слабо обоснованными гипотезами, причем многие из них можно с полным основанием отнести к так называемой кабинетной (выдуманной) мифологии.
Крещение Руси. Первые христианские миссионеры появились в Киеве в 70–80-е гг. IX в. По всей вероятности, это стало следствием большого похода на Византию, совершенного восточными славянами в 860 г. Взять штурмом Константинополь им не удалось. Однако опасность нового нападения для византийцев оставалась вполне реальной, поэтому одним из средств его предотвращения греки избрали обращение противников-язычников в свою веру. Через какое-то время, видимо, и произошло первое крещение князей и их окружения. Точнее о факте крещения какой-то части Руси можно говорить лишь после 944 г. В тот год между Русью и Византией был заключен договор, который скрепили клятвой: в константинопольской церкви Св. Ильи клялись его соблюдать крещеные представители рода русского, клятву Перуном давали некрещеные.
Первым правителем объединенной Руси, принявшим христианство, была княгиня Ольга. В ее княжение в Киеве было создано 60-е архиепископство константинопольского патриарха. Однако ввести христианство в качестве официальной религии Ольге не удалось. Христианская вера оставалась частным делом отдельных людей.
Вместе с тем старые божества не могли оправдать, объяснить и сделать священными новые отношения, которые складывались между людьми на Руси. Они не давали возможности князю раз и навсегда утвердить господство, сделать его законным в глазах собственных подданных.
Владимиру пришлось искать новые духовные основания для своей власти. Этой цели как нельзя лучше отвечали монотеистические религии, последователи которых верили в единого бога. Такие религии в то время достаточно широко распространились в мире, в том числе в соседних с Русью государствах. Волжские болгары исповедовали ислам, хазары — иудаизм. В Византии государственной религией было христианство.
После долгих сомнений Владимир остановил выбор на греческом христианстве, православии. Христианство, как и другие монотеистические религии, утверждало, что нет власти, кроме как от Бога, а противящиеся ей противятся Божию установлению. Тем самым оно содействовало укреплению верховной власти. Новая религия проповедовала терпение, смирение и всепрощение. Ее основные заповеди (не убий, не укради, не желай зла ближнему, чти отца и мать и т. д.) способствовали сохранению внутреннего порядка в государстве, давая ему нравственное обоснование.
После того как князь сам принял в 988 г. христианство, началось его распространение на всей территории Древнерусского государства. Это одно из самых важных решений, которые когда-либо приходилось выносить древнерусским правителям.
Во главе русской церкви стоял митрополит, назначаемый константинопольским патриархом. Официальным местом пребывания митрополита стал Киев. Киевскому митрополиту подчинялись епископы, резиденции которых находились в крупнейших городах Древней Руси. Епископские кафедры были созданы в Киеве, Чернигове и Полоцке.
В течение XI в. церковь стала важным составным элементом Древнерусского государства. Она осуществляла духовную и идеологическую функции.
В последней трети XI в. начал формироваться общерусский христианский пантеон: впервые в 1072 г. к лику святых были причислены погибшие в ходе борьбы за княжескую власть младшие сыновья Владимира I Борис и Глеб.
Новая религия определила все дальнейшее культурное, политическое и духовное развитие Руси. Христианской Руси было проще договариваться с соседями-христианами, прежде всего с Византией и Скандинавскими странами (на рубеже тысячелетия скандинавы также приняли христианство в качестве государственной религии). Христианская церковь становилась, кроме того, своеобразным посредником в ведении торговых, политических и династических переговоров с другими государствами Центральной и Западной Европы. Приняв христианство, Древняя Русь смогла приобщиться к многовековой европейской культуре.
Характерной чертой религиозной культуры являлась ее приземленность: если в Европе развитие христианской мысли в XI в. вышло на уровень схоластики, то есть абстрактного мышления, то русское православие остановилось на уровне культа, обрядности. Это было вполне естественно, так как жизнь в Киевской Руси была тяжелее, чем на Востоке и в Европе. Здесь не только не мог сформироваться индивидуализм, но и трудно было жить даже в рамках крестьянской общины. Общественное в древнерусской культуре превалировало над индивидуальным, например, в деяниях русских святых подчеркивается служение людям, для восточнославянского православия характерна любовь к ближнему. Сложные бытовые условия проявились в русской религиозности большей выраженностью мягкости и смирения, нежели это было в византийской.
Традиций светской культуры, которая досталась западноевропейскому и византийскому обществу от Римской империи, русская культура не знала. На рубеже веков в Византии и Европе начинают формироваться основы светской литературы: появляются романы, поэмы, лирика. Ничего подобного в Киевской Руси, судя по всему, еще не было. Потребность в развитии науки также отсутствовала.
Итак, процесс трансформации племенного общества в государственно-организованное растянулся на четыре столетия — с 30–40-х гг. IX в. до середины XII в. Именно к середине XII в. на базе восточнославянских племен завершилось формирование древнерусского общества с единой политической системой, социальными отношениями и культурой.
