История в историях

Рясы для царевен

На Юго-Западе столицы, в Лужниках, в излучине Москвы-реки на левом берегу стоит одна из самых знаменитых обителей, архитектурные очертания которой знакомы россиянам прежде всего по художественным кинофильмам на историческую тему — Новодевичий Богородице-Смоленский монастырь.


Традиционный интерес кинематографистов вызывает не только живописная красота выдержанных в стиле московского барокко красных кирпичных стен с «двурогими» зубцами, бойницами и стрельницами. Здесь действительно, как принято говорить, каждый камень дышит историей: в этих стенах вершились судьбоносные политические события, определившие переломные этапы развития России…

«У нас нет иного монастыря, который мог бы сравниться с этим в богатстве…»

Основание Новодевичьего монастыря связано с крупным военно-политическим успехом Василия III — возвращением Смоленска в состав России.

Еще в 1514 году, выступая в поход против Великого княжества Литовского, Василий III дал обет, отвоевав город у литовцев, «поставити на Москове, на посаде, девичь монастырь…» Спустя 10 лет представилась возможность исполнить обещание.

Обитель получила название Пречистыя Одигитрии Новой девичьей, или Новодевичьей (в отличие от других женских монастырей — Алексеевского на Остоженке и Вознесенского, иначе Старого девичьего, стоявшего в Кремле). Правда, существует и другое предположение о происхождении названия — первой настоятельницей была схимонахиня Елена Девочкина.

А заложили Новодевичий на том месте, где полувеком ранее, в 1456 году, москвичи провожали в Смоленск чудотворную икону Богоматери «Одигитрия» («Путеводительница»).

С первых лет существования монастырь стал как бы придворным: монахинями сюда постригались девицы и женщины знатнейших фамилий, включая дочерей, вдов или попавших в немилость жен самих государей. Вместе со знатными инокинями притекали внесенные ими в качестве вкладов земельные владения, драгоценная утварь, чудесные иконы. Не случайно архидиакон Павел Аллепский, посетивший Россию вместе с отцом, Антиохийским Патриархом Макарием в 1654 году, в оставленном им дневнике этого путешествия писал о Новодевичьем: «Патриарх (Московский и всея Руси. — А. П.) сам сказал нашему владыке: у нас нет иного монастыря, который мог бы сравниться с этим в богатстве…» Отблеск былого великолепия, кажется, неизгладим и в нынешнем облике этой жемчужины русской архитектуры.

Между прочим, сие диво могло и не сохраниться до наших дней. В сентябре 1812 года в обители хозяйничали солдаты маршала Даву. 25 сентября сюда пожаловал сам император французов. Осмотрев монастырские строения, «просвещенный» завоеватель распорядился устроить в Новодевичьем… провиантский склад. По его распоряжению была уничтожена церковь Иоанна Предтечи у Никольской башни, построенная еще в XVI веке, — она, оказывается, мешала складским помещениям. Покидая русскую столицу в октябре, наполеоновские варвары предприняли попытку взорвать Новодевичий монастырь, как и многие другие строения. Чудесное спасение его связано с казначеем монастыря монахиней Саррой, которая вовремя сообразила, что надо потушить фитили, зажженные уходящими французами у бочек с порохом…

Но еще прежде чем разразилась гроза двенадцатого года, монастырь пережил много тяжелых испытаний. Поставленная Василием III обитель первоначально имела большое военное значение: с ее стен можно было контролировать дорогу в Смоленск, далее в Белоруссию и Польшу, а также сразу три переправы через Москву-реку: Крымский брод (ныне здесь Крымский мост), у Воробьевых гор и у Дорогомилова, откуда шел шлях на Можайск. В 1521 году именно в районе Лужников крымский хан Махмет-Гирей без помех форсировал водную преграду и едва не овладел Москвой. Набег был отбит, но Василий III сделал вывод, что оборона стольного града слишком уязвима с юго-запада, и решил ее укрепить крепостью-монастырем напротив Воробьевых гор.

Сначала стены и башни возвели из массивных дубовых стволов. Однако они не спасли обитель от свирепой жестокости крымцев под предводительством хана Девлет-Гирея, налетевших в 1571 году. Новодевичий был разграблен и сожжен.

Едва татарская орда отхлынула назад в степь, как москвичи под надзором воевод стали сооружать на пепелище новые стены и башни, на этот раз из камня, отливать и ставить на бастионы артиллерийские орудия. И когда спустя два десятка лет очередной искатель легкой поживы из Крыма Казы-Гирей вздумал повторить опыт своих предшественников, его встретил у стен Новодевичьего столь плотный огневой «занавес», что он счел за благо ретироваться. Это был последний в истории набег крымчаков на Москву…

Как досталась Годунову шапка Мономаха

Входя под массивные своды главного собора монастыря, возведенного итальянским зодчим А. Фрязиным и освященного в 1525 году в честь Смоленской иконы Божьей Матери, невольно представляешь, как 405 лет назад, в феврале 1598 года, перед чудотворным храмовым образом (его, по преданию, написал сам евангелист Лука!) ревностно молился снедаемый честолюбием Борис Годунов, будущий царь, мечтавший облагодетельствовать пораженное тяжкими язвами Отечество, но и несчастливым правлением своим, и внезапной смертью только ввергнувший русский народ в разор долгой Смуты…
После смерти царя Федора Ивановича в келье Новодевичьего затворилась его жена Ирина, сестра Бориса Годунова, принявшая постриг под именем Александры. Фактически правивший страной при слабоумном государе Борис заключился в монастыре с сестрою, заставив современников напряженно гадать: то ли в самом деле о шапке Мономаха он уже не помышляет, то ли в его молитвенном рвении присутствует тонкий политический расчет…

Два раза, как утверждается в летописях, отказывался Борис принять высшую власть, которую в буквальном смысле на блюдечке подносили ему выборные люди со всех областей, съехавшиеся на Государственный (иначе Великий) собор для небывалого еще в Московском царстве дела: избрания венценосца. 21 февраля высшее духовенство, бояре и князья предприняли третью попытку уговорить Годунова возложить на себя державное бремя. На рассвете торжественное шествие, впереди которого патриарх Иов и другие духовные владыки несли величайшие святыни Русской Православной церкви — Владимирскую и Донскую иконы Богоматери, — под звон всех колоколов столицы двинулось из Кремля в Лужники.

Навстречу вышел крестный ход из Новодевичьего. Он сопровождал Смоленскую икону Богородицы, причем вслед за храмовым образом смиренно шел сам Годунов. Потрясенный, по словам летописца, торжественностью и многолюдством кремлевской процессии, жалобными стенаниями тысяч простых людей, моливших его покориться Божьей воле и стать государем, Борис вслед за духовенством вошел в главный храм Новодевичьего монастыря, где патриарх Иов перед святыми образами наконец-таки помазал его на царство…

Благостную картину избрания Годунова, впрочем, нарушают воспоминания современников, утверждавших, что толпы народа были пригнаны насильно; слезы в глазах горевавших об отсутствующем монархе москвичей оказались фальшивой имитацией; жителей, не желавших идти бить челом лукавому затворнику, приставы били без жалости и облагали грабительским по тем временам побором в 2 рубля на день. Ибо гениально обыгранная Пушкиным версия о вине Бориса в смерти царевича Димитрия — сына Ивана Грозного от седьмой жены Марии Нагой — в те годы уже широко распространилась в народе…

Вот и мудрый келарь Троице-Сергиева монастыря Авраамий Палицын, будущий народный герой борьбы с польским нашествием, увидел в образе действий «всенародно избранного» самодержца опасный спектакль, похожий на фарс. Особенно возмутила его пущенная в ход затея с выносом святых икон ради того, чтобы перед ними умолять Годунова о занятии престола. В этом почудилось Авраамию преддверие страшных бед, что обрушились на страну спустя несколько лет: «Достойно убо бяше самому тому прийти Борису в Дом матери всех Бога и от Тоя Пречистого образа милости просити, к себе же возбранить подобаше приносити… Двигнут бысть той образ нелепо, двигнута же и Россия бысть нелепо».

О противоречивых событиях, послуживших прологом великой Смуты, сегодня напоминает старая трапезная с палатами Ирины Годуновой, что сохранились до наших дней…

Коса Софьи на камень Петра

Чарующую прелесть придают Новодевичьему его красно-белые башни.


Свой нынешний вид они приобрели в 1680-е годы, в период правления царевны Софьи, вкладывавшей в благоустройство монастыря не только огромные средства в борьбе за общественную популярность, но, безусловно, и взыскующую любви женскую душу…

После подавления стрелецкого бунта 1698 года, которым, собственно, и завершился срок ее пребывания у власти, Петр определил свергнутую ненавистную сестрицу в Новодевичью обитель на постоянное жительство. Та, как известно, не успокоилась и по-прежнему надеялась на стрельцов, недовольных царем-реформатором. Генерал-фельдмаршал князь И. Ю. Трубецкой, в молодости капитан и начальник воинской команды, караулившей Софью Алексеевну, утверждал, что будто бы верные свергнутой правительнице забубенные стрелецкие головушки сумели устроить подкоп «под Девичий монастырь, проломали пол в покоях царевны Софьи и вывели было ее подземным ходом, но после сильной схватки со сторожившими монастырь солдатами были переловлены и казнены».

Подавив мятеж, взбешенный Петр приказал повесить вокруг Новодевичьего монастыря около двух сотен стрельцов. Тела их не снимали почти пять месяцев, причем несколько трупов, свисавших с зубцов Напрудной башни, буквально заглядывали в окна кельи неудачливой заговорщицы, постриженной в монахини под именем Сусанны…

Вечный покой Софья Алексеевна обрела в 1704 году и похоронена в столь дорогом ее сердцу Смоленском соборе.

Пропуск в бессмертие — могильная плита

Нет, пожалуй, в Москве кладбища более известного, чем Новодевичье. Какие славные имена выбиты на могильных плитах! Поэт-партизан Д. В. Давыдов и генерал А. А. Брусилов, писатель М. Н. Загоскин и декабрист С. П. Трубецкой… В 20–30-е годы прошлого века сюда перенесли с уничтоженных кладбищ и прах таких выдающихся деятелей, как Н. В. Гоголь, С. Т. Аксаков, А. П. Чехов…
На новом кладбище за южной оградой монастыря в советское время хоронили видных деятелей государства, военачальников, ученых, писателей, композиторов, артистов… Могила на Новодевичьем свидетельствовала об общественных заслугах покойного, но в еще большей степени — о признании их советской властью. При этом превращение монастырского кладбища в закрытый пантеон звезд первой величины сопровождалось фактическим уничтожением христианской обители.

Закрыв ее полностью в 1922 году, большевики додумались устроить в священных стенах Музей раскрепощения женщины. Спустя 4 года его закрыли, а монастырские строения приспособили под историко-бытовые и художественные экспозиции, которые с 1934 года стали филиалом Государственного Исторического музея. Только во время Великой Отечественной войны, когда интересы борьбы с фашизмом заставили Сталина пойти на сотрудничество с церковью, в Новодевичьем открылся Богословский университет, а в 1945 году верующим вернули церковь Успения. Спустя еще 20 лет здесь разместились резиденция митрополита Крутицкого и Коломенского и Московское епархиальное управление.

Женская обитель в этом дивном месте возрождена в 1994 году. Правда, за прошедшие 9 лет в ее стенах пока так и не появилось монахинь, связанных узами родства с тузами нынешней элиты…

Александр Пронин

---

Другие новости по теме:

При использовании материалов сайта ссылка на arhiv-history.ru обязательна.