История в историях

Война в Крыму

Бой в Крыму – всё в дыму... Эта поговорка – отголосок Крымской войны 1853-1856 годов. Впрочем, Крымской её называют только в России, в Европе эта война известна под названием Восточной. В её честь в столицах трёх европейских держав установлены памятники. Эта кампания, унёсшая жизни двухсот тысяч человек, явила примеры беззаветного мужества и героизма воинов и столь же потрясающей бездарности командования всех армий, участовавших в затяжной битве за Севастополь.

Великая сила традиции


Любимая русская внешнеполитическая «потеха» в XVIII-XIX веках называлась «воевать турка». Это происходило так: один из участников – Россия или Турция – объявлял войну, несколько лет противники безжалостно рубились, после чего лет пятнадцать жили мирно – кто с чем остался. Причины войн, как правило, были просты. Сначала Россия хотела отобрать у Турции Крым. Когда, наконец, отобрала, Турция захотела его вернуть. Так и воевали. А еще России всегда мечталось о проливах – Босфоре и Дарданеллах.

В начале 1853 года Николай I прикинул, сколько лет прошло со времени очередной войны, и, наверное, удивился: последний раз боевые действия имели место аж в 1829 году. «Пора», – решил император и послал в Стамбул к султану военного министра князя Меншикова с письмом, в котором были обидные для восточного менталитета слова. Царь требовал передать православным святые места в Палестине (она входила в состав Османской империи), а православных подданных султана отдать под покровительство России. Православных подданных у султана было много – почитай, все Балканы. По сути царь требовал сделать себя правителем этих благодатных земель.

С этим султан согласиться не мог. В общем, войну можно было начинать. Если придерживаться строгой очередности, объявлять ее на этот раз должна была Турция. В июне 1853 года Николай оккупировал Валахию и Молдову – турецкие владения со статусом автономий, населенные в основном православными. Турки долго делали вид, что ничего не замечают, но наши стояли твердо, и османы сломались – 4 октября Турция объявила России войну.

Но интимно, по-семейному, повоевать с Турцией на этот раз не удалось. После разгрома турецкой эскадры в Синопской бухте и первых русских успехов на Кавказе стало ясно, что дряхлая Османская империя (ее определение того времени: «больной человек Европы») войну не выиграет. Европа обеспокоилась. Усиления России никто не хотел. Поэтому 4 января 1854 года в Чёрном море появился англо-французский флот, что не было равносильно объявлению войны, но было решительной демонстрацией недружественных намерений. Тогда же, в конце января 1854 года, француз­ский император Наполеон III написал Николаю письмо, в котором изложил европейский взгляд на проблему: мол, уберите войска из Валахии и Молдовы – уберем флот из Чёрного моря. И другие слова, обидные для русского менталитета.

Haш царь предложение проигнорировал, и 28 марта 1854 года Англия и Франция объявили России войну. В 1855 году к коалиции присоединилась Сардиния. В полной боевой готовности находились армии Швеции и Австрии. Пока война была русско-турецкой, наша армия по сравнению с противником выглядела как образец военного строительства. Когда же в войну вступили европейцы, сравнение стало не в нашу пользу. В русском флоте не было ни одного винтового парохода, только колесные. У врагов были. У нас было очень мало нарезных ружей, меньше 4 процентов, у врагов на порядок больше. Гладко­ствольные ружья тогда стреляли максимум на 500 шагов, нарезные – на 1200. Кроме того, нарезные ружья гораздо скорострельнее.

Отсюда и различия в тактике боя – наши воевали сомкнутым строем, рассчитанным на один групповой залп и штыковую атаку, очень уязвимым для дальнобойного и скорострельного оружия. Противник – рассыпным строем, менее уязвимым и мобильным. Зато было нечто, что объединяло всех участников той войны, – бездарность высшего командования. В середине XX века «Британская энциклопедия» назвала Крым­скую войну самой бездарной кампанией за всю историю Великобритании. То же самое можно было бы написать в энциклопедиях всех остальных стран, участвовавших в той войне.

Итак, вместо знакомого, много раз битого противника в виде Турции Россия получила целую кучу могущественных врагов. Боевые действия шли на Кавказе, на Балканах, на Балтийском и Белом морях, даже на Камчатке. Основные же события происходили вокруг Севастополя, в Крыму.

Осень


Союзники появились в Крыму 13 сентября 1854 года в районе Евпатории – приплыли из Варны на 300 транспортах и 89 военных кораблях. В Варне бушевала холера, поэтому здоровы были не все. Французский командующий маршал Арман Жак Леруа де Сент-Арно, например, был болен, а английские – генерал-майор Фицрой Джеймс Генри Сомерсет и лорд Реглан – здоровы. На крымской земле захватчиков встречал командующий русской армией в Крыму адмирал князь Александр Сергеевич Меншиков, сидевший с вой­сками в Севастополе.

Высадка союзного десанта проходила спокойно, по-деловому, в течение шести дней. Высадившись, союзники пошли на Севастополь. Их экспедиционный корпус составлял 62 тысячи человек при 134 полевых и 114 осадных орудиях. Меншиков с 30 тысячами человек и 47 пушками вышел им навстречу. 20 сентября произошел первый бой – на реке Альма, первый пример «гениальности» русского командования. Штаба у Меншикова не было, плана боя тоже. Поручив свой левый фланг генералу Кирьякову, а правый – генералу Горчакову, он отошел от дел. Распоряжения всех трех командиров были полны неопределенности.

В центре находился Бородинский полк – кому из командующих флангами он подчинялся, было неясно. Взаимодействия между флангами не было. Не была использована конница. Не хватало снарядов. Быстро сказалось преимущество нарезного оружия – орудийная прислуга у русских оказалась перебитой раньше, чем артиллерия могла нанести урон наступающим. При столкновениях пехоты наши стремились свести бой к рукопашной, но противник избегал этого, обстреливая русские войска издали.

Союзники без особых проблем перешли Альму. Французы при поддержке корабельной артиллерии обошли наш левый фланг. После жестокого боя левый фланг отступил. Французы втащили пушки на холмы и стали обстреливать наш правый фланг. Меншиков приказал отходить...

Впрочем, действия противника тоже заслуживают «восхищения». Маршал Сент-Арно вводил войска в бой небольшими дозами. Когда русские стали отступать, он не стал их преследовать. Уроки Наполеона усвоены не были. Или холера сказалась. Союзники потеряли около 4 тысяч человек, русские – 6 тысяч. Герцог Кембриджский тогда сказал: «Еще одна такая победа – и у Англии не будет армии».

Проиграв сражение, Меншиков отвел войска на Мекензиевы высоты, недалеко от Севастополя. Союзники потянулись к городу. С моря Севастополь был защищен хорошо – 610 орудий на 14 батареях. У горла Севастопольской бухты были затоплены семь кораблей, перекрывших вход в гавань. А вот с суши город был практически беззащитен. На севере одиноко существовал форт с 50 орудиями, на юге семикилометровую оборонительную линию защищали 134 орудия небольших калибров, установленные в незаконченных земляных укреплениях.

Союзники подойти к городу с севера не решились. Вместо этого они долго шли в обход, чтобы подойти с юга. Такое решение принял смертельно больной холерой Сент-Арно. Этот обходной марш дал защитникам дополнительное время для строительства укреплений, в котором участвовало все население. Командовал работами полковник (впоследствии генерал) Тотлебен, один из главных героев обороны. Когда союзники закончили этот трудный и бессмысленный маневр, перед ними стояли семь бастионов с 341 орудием.

Маршал Сент-Арно три дня рассматривал их в подзорную трубу, а на четвертый умер от холеры. Командование принял генерал Франсуа Канробер. 26 сентября войска коалиции заняли Балаклаву – небольшое селение с удобной гаванью в 14 километрах от Севастополя. Началась 349-дневная оборона города.

Оборона Севастополя


К этому моменту союзники имели армию численностью в 67 тысяч человек: 41 тысяча французов, 20 тысяч англичан и 6 тысяч турок. Гарнизон Севастополя состоял из 30 тысяч солдат и матросов. Командовал им вице-адмирал Корнилов. 17 октября в 7 часов утра союзники начали первый обстрел города.

С суши вели огонь 120 орудий, с кораблей – 1340 с одного борта. Русские могли ответить только из 268 наземных и корабельных орудий. Тем не менее, за 8 часов обстрела союзники выпустили около 60 тысяч снарядов, наши – 36 тысяч. Чтобы компенсировать недостаток орудий, защитники стреляли очень быст­ро. Орудия нагревались настолько, что могли взорваться.

Корнилов отдал приказ стрелять реже. Севастопольцы нанесли серьезный урон наземным батареям и флоту союзников – несколько кораблей пришлось отправить в Константинополь на ремонт. Штурм так и не начался. В этот день на Малаховом кургане погиб адмирал Корнилов. Командование перешло к вице-адмиралу Нахимову.

Осада


Союзники вынуждены были приступить к правильной осаде – рыть окопы, подкопы, параллельные траншеи, апроши и так далее. Их коммуникации между Балаклавой, куда приходили подкрепления и грузы, и местом проведения земляных работ были сильно растянуты. Этим решил воспользоваться Меншиков. Он предложил дождаться подкреплений (две дивизии) и силами трех дивизий захватить Балаклаву. Но в итоге Меншиков дожидаться подкреплений не стал, что было очередным просчетом.

25 октября русские войска захватили несколько редутов с семью пушками, которые обороняли турки, но развить успех не хватило сил. Англичане послали на помощь туркам кавалерию. Это была знаменитая атака бригады легкой кавалерии, о которой потом писали стихи. Причиной же этой славы стал невнятный приказ лорда Реглана. Реглану очень хотелось вернуть те семь пушек, и на мятой бумажке он набросал карандашом приказ: «Пушки отбить». Но не указал, какие. Адъютант, доставивший бумажку командиру кавалеристов, указал в качестве цели атаки не редуты, а узкую долину слева от них. Перепутал.

Кавалеристы понеслись на пушки, которых, не было. Зато долину с двух сторон насквозь простреливала картечью русская артиллерия. В конце же долины тех а­нгличан, что доскакали, ждала русская кавалерия. Вернулись из атаки немногие. Английский генерал Боскет, наблюдавший за боем, сказал: «Это великолепно, но это – не война». Вскоре к Меншикову подошли резервы – те самые две дивизии. Русские войска в районе Севастополя теперь насчитывали около 80 тысяч человек. 30 тысяч из них находились в городе, остальные угрожали правому флангу союзников.

Получив резервы, Меншиков 5 ноября бросился на англичан со стороны Инкермана. Воевали целый день. Бой довольно быстро вышел из-под контроля как с нашей стороны, так и с вражеской. Треть русских войск вообще ничего не делала. Потом к противнику на помощь подошел генерал Боскет со своей бригадой, и Меншиков отступил с большими потерями на исходные позиции.

Зима

А между тем наступила зима. По обе стороны линии фронта от голода, холода, болезней и отсутствия лекарств мучились и умирали несчастные воины. Крупных столкновений не было, тем не менее, союзники потеряли за зиму 18 тысяч человек. Сколько наши – неизвестно.

Немного развлекло тех и других прибытие в январе 1855 года сардинского контингента (10 тысяч человек). А еще в феврале заработала построенная союзниками железная дорога, соединившая Балаклаву с их позициями – первая в Крыму. Стабильно веселила всех и минная война.

Штука эта была тонкая. Начали французы. Им необходимо было взять 4-й бастион – тогда оборона города была бы рассечена надвое. Но бастион держался крепко. Французы стали рыть к нему подземные галереи, чтобы взорвать укрепление. В ответ Тотлебен разработал систему контргалерей, опоясавших бастион. Из них наши саперы делали подкопы под французские галереи. Наши отрыли 7 километров ходов и устроили 120 взрывов.

Весна-лето-осень


Наконец, пришла весна. 8 апреля союзники начали второй массированный обстрел города, что было предвестием штурма. Канонада длилась 11 дней, по Севастополю было сделано 165 тысяч выстрелов. Большая часть севастопольских укреплений была разрушена, русские потеряли 6 тысяч человек. Потери союзников были в три раза меньше. Но штурма опять не произошло.

5 июня 1855 года войска коалиции захватили Керчь. Снабжать Севастополь стало еще труднее. К союзникам же тран­спорты подходили исправно. К началу июня их группировка насчитывала уже 200 тысяч человек. Русских было 70 тысяч.

6 июня начался очередной обстрел. После обстрела – штурм. Основной удар союзники наносили по Малахову кургану.

Наполеон III отдал приказ: к 40-летию битвы при Ватерлоо (18 июня) город должен быть взят. 17 июня начался новый обстрел и штурм Малахова кургана. Штурмующих было 44 тысячи человек – вдвое больше, чем защитников. Союзники предприняли шесть атак, но все они были отбиты. Город взят не был. После штурма союзники некоторое время приходили в себя, вяло обстреливая русские позиции. Каждый день от этой стрельбы русские теряли более 300 человек. 10 июля шальной пулей на Малаховом кургане был смертельно ранен адмирал Нахимов...

Командование принял генерал Горчаков. Весь август союзники обстреливали город, почти все укрепления были разрушены, но Севастополь стоял. 5 сентября начался последний штурм. Плотность артиллерии союзников доходила до 150 орудий на 1 километр фронта. Такого в истории еще не было. Только за первые сутки англичане и французы выпустили 70 тысяч ядер и 16 тысяч бомб и гранат. Обстрел длился три дня. За это время защитники потеряли больше 7 тысяч человек. 8 сентября 60-тысячная армия пошла на штурм. Главный удар был опять нанесен по Малахову кургану. Защитники дрались упорно, бой шел в каждом каземате. Но к ночи курган был взят.

С потерей Малахова кургана оборона города становилась невозможной. Горчаков приказал эвакуировать Южную сторону, взорвать все, что можно, затопить корабли и перейти по мосту на Северную сторону бухты. Оборона Севастополя закончилась. Война тоже практически закончилась. В марте 1856 года в Париже был подписан мирный договор, по которому Россия лишилась части Бессарабии, вернула туркам захваченную крепость Каре и обязывалась не иметь на Чёрном море военного флота.

До следующей русско-турецкой «разборки» оставался 21 год...

Вадим Кругликов

Источник

---

Другие новости по теме:

При использовании материалов сайта ссылка на arhiv-history.ru обязательна.