История в историях

Прохоровское сражение (окончание)

СОБЫТИЯ ПОСЛЕ 12 ИЮЛЯ 1943 ГОДА

13 июля 1943 года перед советскими генералами – участниками побоища 12 июля у станции Прохоровка – стояла куда более трудная задача, чем осмысленные боевые действия против немцев. Им нужно было спасать свою шкуру (в буквальном смысле этого слова) от гнева Верховного Главнокомандующего. Для избежания наказания, чреватого потерей жизни, была разработана целая стратегия.

Во-первых, нужно было создать иллюзию почти одержанной победы. Во-вторых, необходимо было растянуть эту иллюзию как можно дольше во времени для снижения остроты восприятия высшим начальством. Работа по решению этих важнейших задач закипела в штабе Воронежского фронта, в штабах армий и корпусов.


Находившийся при штабе Воронежского фронта представитель Ставки Верховного Главнокомандования, начальник Генерального штаба Маршал Советского Союза А.М.Василевский на следующий день, 13 июля, доложил товарищу И.В.Сталину, что (цитата) "в течение двух дней боев (события 12 июля были распределены на два дня, 11 и 12 июля) 29-й танковый корпус Ротмистрова потерял безвозвратными и временно вышедшими из строя 60 процентов и 18-й корпус – до 30 процентов танков".

В действительности общие потери 29-го танкового корпуса от общего списочного числа танков в корпусе составляли 71 процент, а 18-го танкового корпуса – 46 процентов. И не за два дня, а только за 12 июля. И в основном это были безвозвратно потерянные танки, а вовсе не временно вышедшие из строя.

О потерях других корпусов А.М.Василевский благоразумно умолчал. Сокрытию подлежало многое. Например, неправильно выбранное направление удара – в лоб наиболее сильной группировке немцев на самых невыгодных для 29-го и 18-го танковых корпусов условиях. (До сих пор непонятно, зачем этот удар вообще понадобился.)

На этом направлении настаивал П.А.Ротмистров. Штаб Воронежского фронта склонялся к нанесению контрудара от излучины реки Псёл на село Яковлево, однако сложный рельеф и заболоченная пойма вкупе с якобы расположенными здесь главными силами противника (советские командиры продолжали пребывать в благостном неведении о реальных силах противника и их расположении) заставили П.А.Ротмистрова отказаться от такого варианта. Наиболее перспективным был удар с позиций, занятых 2-м гвардейским танковым корпусом, в самое слабое место обороны немцев с выходом в тыл немецкому 2-му танковому корпусу СС.

Отказ от этого решения (хотя рекогносцировку на местности всё-таки провели) был связан, по-видимому, с неуверенностью в себе, которое царило и в Ставке, и в штабе Воронежского фронта, ибо тогда пришлось бы главные силы фронта убрать с направления немецкого удара на Курск и угроза прорыва немцев на Прохоровку становилась почти осязаемой. Отправленные в Москву победные реляции нужно было подкрепить соответствующими действиями на следующий день.

Но к утру 13 июля командованию 5-ой гвардейской танковой армией удалось наскрести лишь 156 исправных и достаточно боеготовых для немедленных действий танков на фронте протяженностью 18 – 20 км (то есть плотность составила 8 – 9 танков на 1 км фронта, а 12 июля не смогли пробить оборону немцев при плотности 50 танков на 1 км фронта). По сути весь день 13 июля командование Воронежского фронта производило имитацию продолжения контрудара, "успешно" начатого 12 июля.

Выпускались приказы и распоряжения, в решительной форме направлявшие войска в атаку. Войска выдвигались, сосредотачивались, производили короткие выпады в сторону противника и сразу же отходили на прежние позиции.

Например, в 3.35 ночи 13 июля командующий 5-ой гвардейской танковой армией П.А.Ротмистров отдает боевое распоряжение номер 7 командиру 2-го танкового корпуса, требующее в 8.00 утра начать атаку, овладеть хутором Сторожевое и об исполнении доложить. В 6.40 утра распоряжение пришло в штаб 2-го танкового корпуса, из штаба корпуса оно поступило в штаб 99-ой танковой бригады в 8.00 и в штаб 58-ой мотострелковой бригады в 8.30 утра. 99-я танковая бригада смогла подготовиться к атаке в 10.15, а 58-я мотострелковая бригада прибыла на исходные для атаки позиции только в 14.00.

Что было дальше, покрыто мраком. Из документов 99-ой танковой бригады следует, что она, не дождавшись мотострелков, дважды пыталась атаковать хорошо укрепленный опорный пункт немцев в хуторе Сторожевой, но безуспешно. Вышестоящая организация - штаб 2-го танкового корпуса – обо всём этом ни звука ни в своих внутренних документах, ни в оперативной сводке за 13 июля, направленной в штаб 5-ой гвардейской танковой армии. А штаб 5-ой гвардейской танковой армии и не требует никакого отчета об исполнении распоряжения номер 7. Одним словом, кто как хочет, так и делает.

Командование Воронежским фронтом догадывалось, что противник вовсе не понес того урона, какой планировался при советском контрударе 12 июля. Опасение, что немцы вот-вот осуществят прорыв (а тогда уж точно не сносить головы), было столь велико, что Н.Ф.Ватутин ночью 13 июля шлет хитро сформулированную шифрограмму И.В.Сталину с просьбой передать Воронежскому фронту из резерва один танковый корпус, один механизированный корпус и один авиационный штурмовой корпус. И.В.Сталин запрашиваемые корпуса не дает и начинает подозревать, что его дурачат, рассказывая об одержанной победе.

Он не может понять, чем занимаются две только-только введенные в бой армии, в составе которых более 100 тысяч человек и более 800 танков, и поэтому поручает Заместителю Верховного Главнокомандующего Г.К.Жукову, в тот момент руководившему начавшимся наступлением Брянского фронта, немедленно вылететь в район Прохоровки, разобраться в обстановке и принять на себя координацию действий Воронежского фронта, а Маршалу А.М.Василевскому приказывает сдать дела и отбыть на Южный фронт.

Утром 13 июля Г.К.Жуков прибыл на командный пункт Н.Ф.Ватутина и потребовал продолжать непрерывные атаки и контратаки имеющимися силами, дабы сковать противника и не дать ему перегруппироваться. Но имеющихся сил после "победы" 12 июля явно не хватало, и большая часть атак и контратак просто перешла в область мистификации. 13 июля крупные бои шли только в излучине (на западном берегу) реки Псёл, в результате которых дивизия "Мертвая голова" была вынуждена остановить своё наступление.

В немецких сводках на 18.00 вечера 13 июля 1943 года даны сведения о численности бронетехники в дивизиях 2-го танкового корпуса СС. Дивизия "Мертвая голова" - в строю 54 средних танка (и ни одного "Тигра") и 16 самоходных штурмовых орудий, дивизия "Адольф Гитлер" – в строю 3 тяжелых танка "Тигр", 50 средних танков и 20 самоходных штурмовых орудий, дивизия "Рейх" – в строю 1 тяжелый танк "Тигр", 71 средний танк, 11 советских трофейных средних танков Т-34 и 24 самоходных штурмовых орудия.

Для советских наступательных операций в районе станции Прохоровка 13 июля, равно как и в ближайшие несколько дней, это была непреодолимая сила. Однако и для немцев наступление в прежнем режиме было невозможно из-за больших потерь пехоты сопровождения в предыдущие дни и достаточно большого числа сохранившихся противотанковых средств у советской 5-ой гвардейской танковой армии и 5-ой гвардейской армии. Гауссер решает перегруппироваться и изменить направление главного удара (перенести его с северо-востока на юго-восток – навстречу немецкому 3-му танковому корпусу), а для этого вывести части дивизии "Мертвая голова" с западного берега (из излучины) реки Псёл. Вывод танков начался в ночь с 13 на 14 июля 1943 года.


Однако и после ухода немецких танков все попытки советской 95-ой гвардейской стрелковой дивизии 5-ой гвардейской армии захватить господствующую в излучине реки Псёл высоту 226.6, которую обороняла рота немецких автоматчиков с 12 – 15 станковыми пулеметами при поддержке двух минометных батарей и одного артиллерийского дивизиона, заканчивались неудачей в течение пяти дней, с 13 по 17 июля. Всего с 11 по 17 июля 95-я гвардейская стрелковая дивизия потеряла 952 человека убитыми и 2212 ранеными.

На рассвете 14 июля немцы начали наступление на село Шахово: дивизия "Рейх" 2-го танкового корпуса СС - с северо-запада, 19-я танковая дивизия 3-го танкового корпуса – с юго-востока. Цель: окружить 48-й стрелковый корпус 69-ой армии (81-ю, 89-ю, 93-ю гвардейские стрелковые дивизии и 375-ю стрелковую дивизию) и, обойдя Прохоровку с востока, выйти в тыл 5-ой гвардейской танковой армии.

В 21.00 вечера 14 июля 1943 года в своем докладе И.В.Сталину сдающий дела Г.К.Жукову Маршал А.М.Василевский обрисовывает положение на Воронежском фронте в самом благоприятном виде, за исключением сетований на поведение 92-ой гвардейской стрелковой дивизии 69-ой армии, дважды бежавшей с поля боя и потерявшей всю свою матчасть. А.М.Василевский утверждает, что 14 июля немецкий 3-й танковый корпус бросил в бой (цитирую) "до 200 танков 19, 6 и 7-й танковых дивизий".

В действительности же всё обстояло иначе. В ночь на 14 июля немецкая 7-я танковая дивизия переправилась через реку Северский Донец у села Щолоково (в строю 24 средних и легких танка) и совместно с ранее переправившейся 19-ой танковой дивизией (в строю 28 средних и легких танков) успешно развивала наступление в направлении Шахово (на северо-запад). Немецкая 6-я танковая дивизия (в строю 14 средних и легких танков) и поддерживавшие её 503-й отдельный танковый батальон (в строю 6 тяжелых танков "Тигр") и 228-ой отдельный батальон штурмовых орудий (в строю 14 "самоходок") располагались правее 7-ой танковой дивизии и вели наступление в другом направлении – на село Авдеевка (на север).

Против этих последних трех немецких частей, наступавших с 34 танками и самоходными штурмовыми орудиями, держал оборону сводный отряд генерал-майора К.Г.Труфанова, имевший в строю на начало дня 14 июля не менее 80 танков и самоходных артиллерийских установок (без 26-ой гвардейской танковой бригады 2-го гвардейского танкового корпуса, сражавшейся на подступах к селу Шахово, и без 96-ой танковой бригады, входившей в состав 69-ой армии).

В 21.30 вечера (по советским данным – в 24.00) 14 июля 1943 года немецкие 19-я и 7-я танковые дивизии взяли село Шахово. В 6.00 утра 15 июля 1943 года 19-я танковая дивизия, не снижая темпа продвижения в полной темноте, встретилась с наступавшей ей навстречу дивизией "Рейх". В 8.50 утра немцы овладели селами Малое Яблоново и Плота (6 км на север от Шахово).

В 2.40 ночи 15 июля 1943 года командующий 5-ой гвардейской танковой армией П.А.Ротмистров посылает на помощь 2-му гвардейскому танковому корпусу свой последний резерв – 10-ю гвардейскую механизированную бригаду 5-го гвардейского механизированного корпуса – с требованием во что бы то ни стало удержать Шахово и Лески (в селе Лески располагался штаб 48-го стрелкового корпуса 69-ой армии, в течение трех дней подвергаемый нещадным бомбежкам своей и немецкой авиацией). Но было поздно. Село Лески (6 км на северо-запад от Шахово и 13 км на юг от Прохоровки) уже захватил противник.

В 8.55 утра 15 июля 1943 года командующий Воронежским фронтом Н.Ф.Ватутин своим приказом номер 248 обязал "допустивших беспечность" (так в приказе) командующих 5-ой гвардейской танковой армией и 69-ой армией восстановить положение, что было явно не в их силах. Не имевший никакой связи с вышестоящим командованием командир 48-го стрелкового корпуса генерал-майор З.З.Рогозный по своей инициативе и на свою ответственность в ночь с 14 на 15 июля принял абсолютно правильное решение – немедленно выходить из образующегося "котла", оставив на переднем крае группы прикрытия. Дивизии последовательно – 89-я, 81-я, 93-я гвардейские стрелковые и, последняя, 375-я стрелковая, вышли из окружения, бросив почти всю имевшуюся у них артиллерию и автотранспорт.

Корпус, насчитывавший на начало Прохоровского сражения 10 июля 1943 года 33 285 человек личного состава, безвозвратно потерял 10 659 человек (в том числе 1584 человек убитыми, 8395 человек пропавшими без вести - главным образом при выходе из окружения, 680 человек – по неустановленным причинам) плюс 3669 человек ранеными и больными. Утром 15 июля 2-й гвардейский танковый корпус 5-ой гвардейской танковой армии с оставшимися в строю 32 танками "в беспорядке" (так сказано в донесении штаба 5-го гвардейского механизированного корпуса 5-ой гвардейской танковой армии) отходил в восточном (на село Жимолостное, 9 км южнее Прохоровки) и в северо-восточном (на село Правороть, 5 км южнее Прохоровки) направлениях. На участке фронта длиной 12 км единственным советским боеспособным соединением оставался 5-й гвардейский механизированный корпус, который и остановил противника.

В 10.00 утра 16 июля 1943 года командующий Воронежским фронтом генерал армии Н.Ф.Ватутин отдает приказ об укреплении обороны (цитирую) "С целью окончательного истощения сил наступающей группировки противника армиям Воронежского фронта перейти к упорной обороне на занимаемых рубежах с задачей не допустить прорыва противником нашей обороны. Готовность обороны – к 5.00 17.7.1943г."

Этим же утром по приказу командующего Группой Армий "Юг" генерал-фельдмаршала Эриха фон Манштейна тыловые части немецких войск начали отход на позиции, которые они занимали 5 июля 1943 года, то есть на начало Курской битвы.

В ночь с 16 на 17 июля начался отвод на Белгород и передовых частей, в том числе танковых, что было обнаружено советской авиаразведкой. Прохоровское сражение завершилось. Советское командование, совершенно не ожидавшее такого поворота событий (Н.Ф.Ватутин ломал голову, чем заткнуть дыры на вверенном ему фронте, и с тревогой ожидал назавтра нового немецкого прорыва), не смогло организовать преследование и фактически потеряло контакт с противником. Подозрительно вялые попытки 5-ой гвардейской танковой армии, 5-ой гвардейской армии и некоторых других советских соединений догнать отходящие в полном порядке немецкие войска закончились ничем из-за постоянного натыкания на небольшие отряды прикрытия, отбивавшие невнятные атаки, производимые советскими войсками.


Назвать сие тырканье контрнаступлением после "преднамеренной обороны" – это действительно по-советски. А в реальности советские полководцы продемонстрировали полную оперативно-тактическую импотенцию и ярко выраженную умственно-психическую заторможенность (по-видимому, из-за только что пережитого страха), упустив благоприятный момент и провалив свои контрнаступательные действия точно так же, как немцы, хотя и по другой причине, провалили своё наступление на Курск.

Отход противника был вызван не разгромом его ударной группировки, а невозможностью и нецелесообразностью удержания района вклинения (протяженностью по фронту почти в 160 км) в глубь советской обороны, в то время как в 35-40 км южнее, в тылу, находился хорошо оборудованный в инженерном отношении рубеж, на который генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн отвел свои войска почти беспрепятственно и без особых потерь. Советские войска просто занимали территории, которые немцы перед этим покидали без боя.

23 июля линия фронта приобрела форму, близкую к той, что имела 5 июля 1943 года, то есть до начала Курской битвы. На отдельных участках фронта, где советские части не достигли прежнего рубежа, бои продолжались до первых чисел августа. 19 июля был введен в действие Степной фронт, войска которого очистили от немцев весь восточный берег реки Северский Донец. Оборонительная операция Воронежского фронта успешно завершилась.

Что же произошло в, казалось бы, благоприятно складывающейся для немцев военно-оперативной ситуации под Прохоровкой? Прохоровское сражение они выиграли, но эта победа явилась частным случаем на общем негативном для Германии фоне. Немецкие позиции у Прохоровки были хороши, если бы планировалось дальнейшее наступление (на чём настаивал Манштейн), но никак не для обороны. А наступать далее было невозможно по причинам, напрямую с происходящим около Прохоровки не связанным.

Далеко от Прохоровки 11 июля 1943 года началась разведка боем со стороны советских Западного и Брянского фронтов (принятая немецким командованием сухопутных сил за наступление), а 12 июля эти фронты действительно перешли в наступление. 13 июля немецкому командованию стало известно о готовящемся наступлении советского Южного фронта в Донбассе, то есть практически на южном фланге Группы Армий "Юг". Это наступление последовало 17 июля.

Кроме того, для немцев резко осложнилось положение на Сицилии, где 10 июля высадились американцы и англичане. Там тоже требовались танки. 13 июля состоялось совещание у фюрера, на которое был вызван и генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн. Адольф Гитлер приказал прекратить операцию "Цитадель" в связи с активизацией советских войск на различных участках Восточного фронта и отправкой части сил с него для формирования новых немецких соединений в Италии и на Балканах. Приказ был принят к исполнению, несмотря на возражения Манштейна, считавшего, что советские войска на южном фасе Курской дуги находятся на грани поражения.

Манштейну прямо не приказали отвести войска, но было запрещено использовать его единственный резерв – 24-й танковый корпус. Без ввода в действие этого корпуса дальнейшее наступление теряло перспективу, а поэтому не было смысла удерживать захваченные позиции.

(Вскоре 24-й танковый корпус уже отражал наступление советского Юго-Западного фронта в среднем течении реки Северский Донец, в районе города Изюм, на участке немецкой 1-ой танковой армии. 2-й танковый корпус СС был предназначен для переброски в Италию, но его временно возвратили для совместных действий с 3-м танковым корпусом. Цель - ликвидация прорыва войск советского Южного фронта на реке Миус, в 60 км севернее города Таганрога, в полосе обороны немецкой 6-ой армии. 30 июля контрнаступлением танков этих корпусов положение на реке Миус было полностью восстановлено.)

Заслуга советских войск в том, что они сбили темп наступления немцев на Курск, что в сочетании с общей военно-политической обстановкой и стечением обстоятельств, повсеместно складывавшихся в июле 1943 года не в пользу Германии, сделало операцию "Цитадель" неосуществимой, но говорить о чисто военной победе Советской Армии в Курской битве – это выдавать желаемое за действительное. Только 3 августа 1943 года Воронежский фронт наконец очухался и, пользуясь отсутствием у Группы Армий "Юг" в этом районе её основных танковых сил, в это время сражавшихся далеко на юге, начал крупномасштабное наступление западнее города Белгород.

ЛЮДСКИЕ ПОТЕРИ В ПРОХОРОВСКОМ СРАЖЕНИИ С 10 ПО 16 ИЮЛЯ 1943 ГОДА

В Советском Союзе и в нынешней России принято преднамеренно фальсифицировать всё, что связано с потерями в Великой Отечественной войне, причем с течением времени отбиваться от "назойливых" фактов всё труднее и в отечественном изложении советские потери постепенно растут, а потери противника непрерывно падают.

Так последняя фальсификация, как результат работы комиссии Генерального штаба Вооруженных Сил СССР в 1988 году, была опубликована в виде статистического исследования "Гриф секретности снят. Потери Вооруженных Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах" (Москва, Военное издательство, 1993), в котором просто не признается существование некоторых операций советских войск (например, провалившейся крупномасштабной советской наступательной операции "Марс", проводившейся с 24 ноября до конца декабря 1942 года). Та же книга равномерно распределяет потери в Курской битве между Воронежским фронтом (в боях с 5 июля 1943 года) и Степным фронтом (в боях с 19 июля 1943 года).


Трудности с подсчетом потерь возникают из-за естественных и искусственных (специально созданных) причин. Например, имело место фактическое отсутствие персонального учета погибших, умерших от ран и пропавших без вести советских военнослужащих в Великую Отечественную войну, а у немцев как боевые учитывались обычно только потери боевых частей, но не вспомогательных (железнодорожных, инженерных, интендантских, охранных и пр.), прямо или косвенно тоже участвовавших в боях.

При подаче сводок потерь в вышестоящие инстанции командиры частей, соединений и даже командующие объединений армий (в особенности советские – враньё здесь почти национальный вид спорта) частенько хитрили и "замаскировывали" истину. Например, из месячной сводки штаба Воронежского фронта с 1 по 31 июля 1943 года полностью исключены потери 7-ой гвардейской армии и 69-ой армии, которые с 1 по 19 июля находились в его составе, а 20 июля были переданы в состав Степного фронта. (Н.Ф.Ватутин делал вид, что эти армии, понесшие огромные потери, вообще никогда не были у него в подчинении.)

Командующему Степным фронтом генералу армии И.С.Коневу ни к чему было брать на себя то, за что он не несет никакой ответственности, поэтому он сообщает о потерях 7-ой гвардейской армии и 69-ой армии только за период с 20 по 31 июля. В результате из итоговых сообщений обоих фронтов "выпали" потери этих двух армий за период с 1 по 19 июля включительно. Примеры у можно продолжать и множить. Немецким командирам искажать информацию было намного сложнее, ибо поимённые сводки о потерях в вышестоящие штабы они были обязаны представлять ежедневно, а затем и декадные суммарные сводки с уточнением данных о потерях с объяснением причин расхождений, если таковые случались.

Участвовавшие в Прохоровском сражении 5-я гвардейская танковая армия, 5-я гвардейская армия (без 32-го гвардейского стрелкового корпуса, не принимавшего участия в Прохоровском сражении) и 48-й стрелковый корпус 69-ой армии потеряли с 10 по 16 июля 1943 года по всем причинам в общей сложности около 36 тысяч человек (24 процента от общих потерь Воронежского фронта в течение всей Курской битвы), из них 6,5 тысяч человек убитыми и 13,5 тысяч человек пропавшими без вести.

Причем главный участник сражения, 5-я гвардейская танковая армия, понесла общие потери в 9 945 человек, в том числе: убито и умерло от ран на этапе санитарной эвакуации – 2 795 человек; пропало без вести – 2 046 человек; ранено, контужено, обожжено и прочее с эвакуацией в госпиталь – 5 011 человек; заболело с эвакуацией в госпиталь – 85 человек; по другим причинам – 8 человек.

Общие потери по всем причинам участвовавших в Прохоровском сражении с 10 по 16 июля 1943 года двух немецких танковых корпусов (2-го танкового корпуса СС и 3-го танкового корпуса) составили около 7 тысяч человек. Главный участник сражения с немецкой стороны – 2-й танковый корпус СС - потерял в общей сложности 4 178 человек (16 процентов боевого состава), в том числе: убито и умерло от ран – 755 человек; пропало без вести – 68 человек, ранено, контужено, обожжено и прочее с эвакуацией в госпиталь – 3 351 человек; по другим причинам – 4 человека.

Таким образом, соотношение потерь в людях в Прохоровском сражении составило 5:1 в пользу противника, то есть на каждого немца советское командование тратило пятерых своих. Удручающий итог, тем более что немцы наступали, причем наступали на заранее подготовленные оборонительные позиции советских войск, которые, к тому же, обладали количественным превосходством в силах и средствах над наступающим противником. По всем канонам военных действий именно наступающая сторона должна была понести намного большие потери, чем обороняющаяся.

(Подробно о том, каким образом и из каких источников получены данные о потерях, можно прочитать в журнале "Военно-исторический архив" номер 2 за 2004 год, в статье кандидата военных наук полковника в отставке Л.Н.Лопуховского под названием "Прохоровка – без грифа секретности. О потерях сторон в людях в Курской оборонительной операции".)

После завершения Курской битвы Заместитель Верховного Главнокомандующего Г.К.Жуков пытался инициировать процесс разбора событий 12 июля 1943 года под Прохоровкой, явно нацеливаясь на виновников несуразно огромных потерь - командующего Воронежским фронтом Н.Ф.Ватутина с его своеобразными методами руководства и командующего 5-ой гвардейской танковой армией П.А.Ротмистрова. Последнего вообще собирались отдать под трибунал. Для анализа причин больших потерь в людях и танках по указанию И.В.Сталина была создана комиссия под председательством члена Государственного Комитета Обороны секретаря ЦК ВКП(б) Г.М.Маленкова.

Материалы этой комиссии до сих пор секретны и хранятся в Президентском архиве (бывший архив Генерального секретаря ЦК КПСС). П.А.Ротмистрова спасло удачное завершение боевых действий. В условиях пропагандистской эйфории после Курской битвы как-то странно было снимать с должности, а тем более судить, командующего одной из самых сильных танковых армий на советско-германском фронте, только что, вроде бы, обеспечившей Курскую "победу". Такой поступок наверняка вызвал бы сомнения в безусловности "победы" у собственной армии и народа и у западных союзников. Для последних вовсю стряпался миф о "непобедимой и легендарной" в свете уже затеваемой тайной игры в обычном коммунистическом духе.

К тому же Г.К.Жукову, по-видимому, не хотелось подставлять начальника Генерального штаба Маршала Советского Союза А.М.Василевского, которому тоже пришлось бы отвечать. Как бы там ни было, но вместо ордена Суворова 1-й степени П.А.Ротмистров получил более низкий по статусу орден Кутузова 1-й степени, а командующий 5-ой гвардейской армией А.С.Жадов, воевавший ничуть не лучше, получил орден Красного Знамени, даже Г.К.Жуков обрел орден за Курскую операцию – орден Суворова 1-й степени, а вот А.М.Василевский не получил ничего...

После войны П.А.Ротмистров продолжал делать карьеру, стал Главным Маршалом бронетанковых войск и одним из самых главных фальсификаторов исторических событий у железнодорожной станции Прохоровка, автором глупых сказок, которые до сих пор имеют широкое хождение в России.

В.Н. Замулин, Л.Н. Лопуховский

Источник: Статья "Прохоровское сражение. Мифы и реальность." Опубликована журналом "Военно-исторический архив" в номерах 9, 10, 11, 12 за 2002 год, 1, 2, 3 за 2003 год.

---

Другие новости по теме:

При использовании материалов сайта ссылка на arhiv-history.ru обязательна.